Крысогуб

Рассказка о Скоке и Сестре

Ну что, расселись?

А сосучку, жевачку все принесли?

Тогда тихо там, я начинаю.

Утро того дурацкого дня, когда Катунок сбежал от своих бабушки с дедушкой, оставив стариков умирать с голоду, началось вполне прозаично. Деду захотелось пожрать и бабка…

О чем, о чем я вчера обещал рассказать?

С некоторых пор Одноглазый перестал употреблять соль счастья вообще и начал презрительно относиться к её почитателям. И было от чего. Когда-то еще двуглазый Одноглазый был большим любителем насосаться до одури и отправиться на поиски опасных приключений. Как же его звали тогда? Ну надо же, уже и не помню. Ну, пусть будет Двуглазый. Нам, в принципе, все равно. Не обо мне же речь идёт, правда?

Так вот, однажды насосавшись под завязку, Двуглазый осмелел до упора и поплёлся на поиски гроха. Другие дикие животные и демоны начали казаться ему по колено, а гороподобный грох был как раз по плечу. Немного поблуждав по окрестным склонам, наш герой к своему несчастью обнаружил искомого демона прямо под Скалой-У-Водопада. Развалившись на земле, грох мирно отдыхал и никого не трогал. Густые леса, покрывающие его тело мерно колыхались в такт спокойному дыханию, зубастая пасть была полураскрыта, а рядом с ней натекло целое озеро слюней.

С этим демоном всегда так. В отличие от неслыша грох неаккуратен, неповоротлив, негибок и неловок. И хоть он величиной чуть ли не со Сладкое Плоскогорье, но практически не представляет никакой опасности. А всё как раз из-за своих огромных размеров. Из-за них он ни в горы залезть не может, ни быстро развернуться в ущелье. Топает так, что слышно его издалека, да и мелковаты людишки для гроха. Если замереть, может пройти мимо и не заметить. Поэтому как бы ни хорохорился потом Двуглазый, и не орал, что он гроха ещё поймает и покажет всем этим демонам, кто в Долине хозяин, гроха он выбрал неспроста. Самый безопасный из всех демонов — грох.

Слышишь, Одноглазый?

Если его не дразнить, конечно.

— Вот он! — ликующе вскричал Болтун, первым выкатившись из щели на ровную поверхность Сладкого плоскогорья.

Я осторожно высунулся наружу, посмотрел сначала налево, потом направо — так, кажется, всегда учили — а затем прямо. В самом деле — вот он.

Слава богам, соль создающим!

Слава неслышам, цветки завалющим!

Светиться красным нутро у него!

Марица, букочка моя, принеси еще водички испить из того же источника, что и в первый раз.

Нет, нет, молчим и ждем тебя.

Ну, рассказываю, пока не пришла.

Я медленно открыл глаза и чуть-чуть скосил их влево. Угу, Марица уже ушла. Замечательно. Во-первых, не люблю утренних расставаний, а во-вторых, мне необходимо было полежать, подумать, осознать, как это я мог так ошибиться. Одно из двух — либо моя теория насчет карьеры Марицы не верна, либо я ничего не понимаю в Танце. Он мне очень не понравился. Её танец. Ну и Марица вместе с ним. Может быть Старик настолько опытен, просвещен и мудр, что видит что-то другое, но на мой взгляд, наша очень важная пигалица просто не умеет танцевать. А самое смешное, что и соль не понадобилась.

Есть у нас в Семье два бездельника. Вы их хорошо знаете. Заняться людям нечем — скучно, еды много, — так вот они и бесятся с жиру. Ходят по Логову и пачкают стены, называя это высоким искусством. Пачкают при этом каждый по-своему, и это понятно, люди-то они разные. Один из них, Рубец, творит очень даже неплохо, похоже. Смотришь, смотришь, глядь и вправду — Водопад! Чудно. А второй пачкать совсем не умеет, но однажды ему тоже очень захотелось, чтобы на его мазню смотрели — смотрели, а потом и говорили: ”Ух ты! Да-а…”, ну и тому подобное.