Испокон веков на Руси самые жестокие и кровавые сражения величали ПОБОИЩАМИ, и Бородинская битва вполне заслуживает этого звания — и по накалу, и по ожесточению, и по чудовищным потерям обеих сторон. «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой, — признавался Наполеон. — Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми…». Такой книги о Бородинской битве еще не было! Это не просто пересказ давно известных фактов; больше, чем реконструкция решающего сражения Отечественной войны 1812 года, — это захватывающее ИСТОРИЧЕСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. Устроив «перекрестный допрос» непосредственных участников событий (причем не только русских и французов, но и многочисленных иностранцев, служивших в обеих армиях, что позволяет увидеть масштабную панораму Бородинской битвы даже не в стерео, а в 3D), восстановив поминутную хронику боевых действий, проанализировав колоссальный массив официальных документов и «свидетельских показаний», автор стирает с решающего сражения нашей истории позолоту пропагандистских мифов, чтобы показать БОРОДИНСКОЕ ПОБОИЩЕ во всем его ужасе и величии.
Подарочное КОЛЛЕКЦИОННОЕ ИЗДАНИЕ на мелованной бумаге высшего качества иллюстрировано сотнями цветных карт и репродукций.
От автора
Предположим, в самом людном месте имело место преступление. И как должен вести себя профессиональный следователь? Он должен найти максимальное количество свидетелей, опросить их, на основании свидетельских показаний составить картину произошедшего… Но выводы он делать не имеет права, выводы сделает суд и только суд.
Или вот такой пример. Состоялся футбольный матч, и журналисту поручили написать об этом матче. Как должен себя вести профессиональный журналист? Конечно, он видел матч, и у него есть свое субъективное мнение об увиденном. Но кого оно интересует? Профессиональный журналист должен взять интервью у тренеров игравших команд, должен опросить игроков, болельщиков, специалистов. Если же он ограничится мнением кого-то одного, пусть даже очень уважаемого, то картина все равно получится субъективной. То же самое будет, если журналист опросит игроков и болельщиков только одной из игравших команд.
Удивительно, но работа профессионального историка во многом схожа с работой журналиста или следователя. Вот, например, Бородинское сражение. Это — как преступление, совершенное не одну сотню лет назад, или как матч, сыгранный, когда журналиста еще не было на этом свете. И что остается? Чтобы получить максимально объективную картину, нужно «опрашивать свидетелей». Но их уже давно нет в живых. Значит, нужно внимательно подобрать и проанализировать то, что они в свое время рассказали.
В случае с Бородинским сражением все одновременно и просто и сложно. Никого не интересуют рассуждения современного историка: он сам ничего не видел и мнения иметь не должен. Вернее, он может иметь свое мнение, но оно совершенно не обязательно будет иметь хоть какое-то отношение к тому, что происходило на самом деле. Чуть более интересны рассказы очевидца. Но они тоже субъективны. Он мог многого не знать, многого не видеть, мог приврать, в конце концов, исходя из каких-то своих соображений…
Как в случае с журналистом или со следователем, профессиональный историк должен «опросить» как можно большее количество свидетелей. Причем свидетелей разного уровня (командующих армиями, генералов, офицеров, простых солдат), ибо каждый из них даст свою картину происходившего. Конечно же, нужно «опросить» свидетелей с двух сторон — с французской и с русской. А для еще большей объективности следует привлечь и «третью сторону» — например, иностранцев, служивших в русской и в наполеоновской армии.
Предисловие
Что мы знаем точно? Мы знаем, что Бородинское сражение в широком смысле этого слова длилось три дня: с 24 августа (5 сентября) по 26 августа (7 сентября) 1812 года. Знаем мы и то, что это сражение представляет собой одну из славных страниц русской истории, что оно было своеобразной «очистительной жертвой» за последовавшее потом оставление Москвы. В самом деле, отдать столицу без боя было невозможно. Это понимали все, и прежде всего это понимал М. И. Кутузов, хотя он принимал это сражение явно в угоду общественному мнению.
Об этом много писалось, и подтверждать сказанное «показаниями» свидетелей мы не будем.
Также много писалось и о том, что стратегия «скифской войны», предложенная М. Б. Барклаем-де-Толли, была основана на изнурении противника путем постоянного уклонения от генерального сражения и отступления в глубь страны до тех пор, пока с прибытием подкреплений русская армия не сделается сильнее наполеоновской армии.
Ход событий показал правоту Барклая, но именно он и стал главной причиной всеобщего недовольства. Отступление раздражало всех — от последнего солдата до генерала. Из-за этого, собственно, главнокомандующим и был назначен М. И. Кутузов. Мог ли он в такой ситуации не посчитаться с общественным мнением и не дать Наполеону сражения…
А вот то, что произошло потом, явно нуждается в обращении к свидетелям и в сопоставлении их «показаний».
