Сгущались сумерки, но от нагретых за день камней ещё тянуло теплом. Пройдёт совсем немного времени и стемнеет. Только облака, обнявшие вершину Арч-Корта, будут долго розоветь в лучах солнца, укрывшегося за перевалом. В этих местах всегда рано темнеет. И ночи здесь тёмные, словно на землю набросили плащ из тяжёлого чёрного бархата, украшенного алмазными сполохами звёзд.

Селение лежало перед ними как на ладони. Двадцать-тридцать домов, беспорядочно разбросанных вдоль пологого склона. От полуразвалившихся, сложенных из дикого камня, лачуг (времён освоения этих земель), до двухэтажных кирпичных коттеджей, укрывшихся за высокими, прочными оградами. И только буйная зелень горных трав приглушала эту разницу, — примиряя нищету хижин и блеск особняков.

Чуть в стороне, — белоснежная мечеть. Небольшая, но очень ухоженная. Стройная стрела минарета, была увенчана золотым полумесяцем, а башню опоясывал балкон — шерефе,

[1]

украшенный ажурной каменной резьбой. Изящные орнамент, казался хрупким и невесомым. Его не испортили модными (по словам Карима) «дудками Аллаха». Громкоговорители здесь ни к чему, — деревня небольшая. Скорее всего, даже муэдзина нет и призыв на молитву произносит сам мулла.

Ниже по склону, пробивая дорогу между камней, извивается шумная горная река. Выше по течению, метрах в двухстах от деревни, — пулемётный дот и вышка с прожекторами. За ним высились два, похожих на сторожевые башни, утёса. Их называют «Воротами Арч-Корта», — здесь, в узком распадке, начинается путь через перевал.

Место для посёлка выбрано удачно. В старину, про него сказали бы следующее: «основан в таком-то веке, на пересечении торговых путей…». Пути здесь пересекались, да. Только, вряд ли их можно назвать «торговыми». На юго-востоке лежал Джохар-юрт, на севере — граница с Российской территорией, а к западу — побережье, населённое Сомалийскими племенами. Через это селение проходили караваны с рабами, захваченными пиратами. Чеченские банды, промышлявшие на равнине и прочий разномастный сброд.

На площадке, перед грузовым терминалом, лежал густой молочный туман. За воротами периметра он расползался клочьями по узким улочкам, и расстилался плотным ковром вырвавшись на бескрайние просторы саванны. Солнце ещё не взошло, но вдоль горизонта уже растекалась широкая предрассветная полоса.

Перед ангарами выстроилась транспортная колонна. Шесть пятитонных грузовиков AM General, и четыре армейских джипа, с эмблемами Ордена на передних дверях. Все машины были выкрашены в однотонный песчаный цвет. На бортах, — трёхзначные номера, грубо намалёванные чёрной краской через трафарет.

Между рычащими машинами, борясь с остатками сна, бродили хмурые водители и вяло переругивались с охранниками. Незнакомый толстяк, одетый в камуфляжную форму, бегал от машины к машине и проверял документы на груз. Двигаясь с грацией беременного бегемота, он натыкался на невыспавшихся людей, извинялся и убегал дальше. Белобрысый парень, с сержантскими нашивками, хрипло ругался, пытаясь разыскать механика. В общем, царила лёгкая неразбериха или, как сказал Карим: «милый сердцу, армейский бардак».

Неподалёку от нас, рядом с головным джипом, стоял начальник конвоя. Высокий, молодой мужчина. Розовощёкий бутуз, с непослушной, похожей на солому, шевелюрой.

— Уоррент офицер Сэм Берджерс, сэр, — парень лихо откозырял.