На востоке от Зарфхааны, там, где степь простирается до бесконечности, до самого края мира, лишь изредка среди бескрайнего моря травы и пологих холмов встречаются скудные рощицы и разрезают землю стремительные речушки. Летом земля содрогается под копытами кочевников и разбойничьих банд, и лишь немногие оседлые поселенцы в деревнях пытаются возделывать эту сухую бесплодную землю.

Суровые мужчины, сильные женщины, — вдали от городов они равно страшатся людей, богов и самой природы. Какие бы беды ни приключились с ними, они воспринимают это как должное. Если же, в кои то веки, с ними происходит что-то хорошее, они всегда поминают старую присказку: «Удача всегда приносит неудачу». Суровыми зимами они поедают припасы, накопленные за лето, и ждут, пока закончатся метели. По весне противостоят ливневым дождям, из-за которых ручейки вздуваются, обращаясь в бурные несущие наводнения потоки, порой стирающие с лица земли целые деревни и племена. И все же каким-то образом обитатели степей ухитряются выжить.

Боги слишком высоко и далеко от них, и люди, те, что слабее, предпочитают селиться в городах, на западе и дальше, на востоке, где кишат, подобно мухам над трупом издохшей лошади, — именно так, с презрением, взирает на них народ степей…

Посреди степи, к югу от небольшой реки, отделявшей его от нескольких деревенек, находился огромный древний зиккурат, на вершине которого был установлен храм. Помещался он на склоне невысокой горы, одной из последних в длинной горной цепи, простиравшейся с запада на восток. Обитатели зиккурата не желали иметь ничего общего ни с жителями деревень, ни с горожанами, и точно так же крестьяне опасались приближаться к этому поразительному сооружению. Поговаривали, что здесь укрылись те люди, которым — равно не подходила жизнь в городе и незамысловатое существование селян, а также, кто не имел и склонности к кочевой жизни.

Ближе к ночи храм-пирамида озарялся сиянием, заливавшим колышущуюся выгоревшую траву и немногочисленные сухие степные деревца. За ужином обитатели деревень поворачивались к зиккурату спиной, при свете масляных

Кулл осторожно сделал несколько шагов вперед и вновь остановился. У него за спиной дюжина воинов также замерли на месте, озаряя факелами темный коридор. Затем атлант вскинул меч и свободной рукой взмахнул, делая знак своим спутникам приблизиться.

— Мантис, — прошептал он.

Молодой темноволосый воин подошел ближе к Куллу. Без слов тот знаком велел ему придвинуть факел поближе, чтобы разглядеть, что ожидало их впереди.

Еще на несколько десятков шагов там простирался пустой коридор, но Кулл заметил вертикальную тень на правой стене.

— Там угол, — прошептал он Мантису.