У диверсантов нет нервов, а у этих вдобавок нет и сердца. Им все равно, кого уничтожать – детей, женщин, стариков, им все равно, кто их нанимает – чеченцы, политические авантюристы, спецслужбы, – лишь бы платили. Им хорошо живется в мутной воде беспредела. Но с этим решительно не согласен бывший подполковник спецназа ГРУ Сергей Марковцев. Ведь из-за этих подонков погибли его друзья. Сергей идет на верную смерть, но эти отморозки умрут раньше. Впрочем, Марковцев и смерть – давние знакомые, и реакция у спецназовца всегда была быстрее…
Пролог
КАПКАН
1
Чечня, Шалинский район, декабрь 1996 года
Раннее утро. Холод снаружи и тепло внутри машины создавали неприятную атмосферу сырости. Во всяком случае, так казалось подполковнику Федеральной службы безопасности Николаю Гришину. Он пощупал лоб – холодный. Но офицера слегка знобило. Может, еще и оттого, что машина предположительно находилась под прицелом чеченских снайперов. Визуально Николай определил пару точек на местности, где могли укрыться боевые группы бандитов. Обычный состав – снайпер, гранатометчик и два его помощника, два-три стрелка. Любое движение или неосторожный жест чеченцы могли расценить как провокацию. «Щелкунчики» умели класть пулю туда, куда надо. Они часто использовали не только мелкокалиберные винтовки, но и оружие расчетного обслуживания: снайперские винтовки «Взломщик» калибра 12,7 миллиметра.
«Пощелкают, и от головы ничего не останется», – нервничал Гришин, посматривая из окна и глубоко затягиваясь сигаретой; за двадцать минут это была третья.
Подполковник был старшим в группе, прибывшей на двух темно-зеленых «УАЗах» и насчитывающей двадцать бойцов из роты особого назначения. Спецназовцы вышли из машин и рассредоточились, насколько позволяла местность. А она на этом участке – Чечен-Аул – Старые Атаги – ограничивала возможности для скрытого маневра, группа Гришина была у боевиков как на ладони.
В 1995 году здесь были сосредоточены главные силы боевиков, «центр активного противостояния федеральным войскам», шалинскую группировку взял под свое командование лично Аслан Масхадов. И, разумеется, бандиты чувствовали себя как дома, используя в качестве преград реки, каналы, господствующие высоты.
А сейчас, в эти декабрьские дни, российские войска спешно покидали Чеченскую республику. «Но война не закончена, она продолжается», – думал офицер ФСБ, впервые попавший в «горячую точку». Части федеральной группировки оставляли здесь то, за что год назад шла рубка не на жизнь, а на смерть. Больше полутора тысяч чеченских боевиков, танки, артиллерия, реактивные установки плюс помощь из Веденского района и близлежащих населенных пунктов, где были сосредоточены мобильные отряды «духов» общей численностью в пятьсот «штыков».
2
Москва, декабрь 1996 года
«Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция «Царицыно».
Мгновения – и первый вагон электрички, в котором ехал Сергей Марковцев, оставил позади платформу станции «Кантемировская». Сергей поправил прядь волос, часто сбивающуюся под фуражкой и наползающую на глаза. Волосы были еще не такие длинные, чтобы прихватывать их на затылке резинкой. Высокий и худой, с бородкой и подзабытой многими прической, закрывающей уши, в головном уборе с коротким лакированным козырьком, Сергей походил на студента времен революции 1905 года. Для полноты ощущения не хватало очков в тонкой золотистой оправе. Вот тогда следящего за ним человека лет тридцати на вид можно было бы назвать шпиком из царской охранки.
Кто он? – думал Марковцев, готовясь к выходу и потеснив стоящих впереди. Откуда? Лишь бы не из ГРУ. Но нет, если бы он был оперативником военной разведки, не дал бы срисовать себя так быстро. Марковцев знал, как работают парни из 1-го направления ГРУ, подразделения, которое не входило в состав управлений «Аквариума», а вело агентурную разведку в Москве. Кроме вербовки агентуры в столице России, это направление выполняло задачи по внедрению офицеров военной разведки в МИД, РАН, нередко в силовые ведомства МВД и службы безопасности. Все то, что взял на вооружение бывший подполковник Главного разведывательного управления Сергей Марковцев.
До начала лета 1996 года он возглавлял секретное подразделение в криминальной организации «Группа «Щит». «Щит» был создан по указу президента и министра внутренних дел России, «в котором утверждалось создание, регламентировался порядок присвоения этой тайной организации званий офицеров внутренних войск…». Равно как и указ главы страны, этот документ оказался поддельным. Марковцеву передавались списки «нежелательных» граждан (в основном лидеры преступных группировок, бизнесмены и чиновники), и он с бойцами группы особого резерва устранял их.
Он лично курировал группу дискредитации и вербовки среди правоохранительных органов и до сей поры пользовался их услугами.
Часть I
ВРЕМЯ СОВЕРШАТЬ ОШИБКИ
Глава I
За месяц до основных событий
«
Председатель правительства РФ Михаил Касьянов 3 сентября подписал постановление об обеспечении членов семей военнослужащих, захваченных в плен или в качестве заложников, а также интернированных в нейтральных странах, различными видами довольствия (кроме денежного), положенного военнослужащим. В постановлении говорится, что это обеспечение будет продолжаться «до полного выяснения обстоятельств захвата военнослужащих в плен или в качестве заложников, интернирования или освобождения». Право на обеспечение имеют члены семей военнослужащих – супруга (супруг) или проживающие совместно с ними несовершеннолетние дети, дети старше 18 лет, ставшие инвалидами до достижения ими возраста 18 лет, а также дети в возрасте до 23 лет, обучающиеся в общеобразовательных учреждениях по очной форме обучения»
[2]
.
«27 августа 2001 года „Новая газета“ в спецвыпуске опубликовала девять фрагментов книги Александра Литвиненко „ФСБ взрывает Россию“. Официальных высказываний с Лубянки, 2, по поводу труда бывшего чекиста пока нет. Однако, насколько известно, должностные лица и рядовые сотрудники ФСБ, упомянутые Литвиненко, рассматривают возможность подать иски в суд за нанесение морального ущерба».
3
Москва, 22 октября 2001 года,
понедельник
Ответственный по связям ФСБ с общественностью генерал-лейтенант Синиченко часто бывал гостем студии «Россия», и всякий раз в голову Виктора Николаевича приходили строки из детского стихотворения, которые он переиначивал, усаживаясь перед телекамерами: «А из этого окна площадь Красная видна». За его спиной – стены Кремля, купола церквей и соборов, по определению говорить можно только как на духу. Однако частенько генерал, вращая плутоватыми глазами, путая и себя, и общественность, и тех, кто стоял между ними под покровительством богини вестей Ириды – журналистов, сообщал народу заранее подготовленную ложь.
Так, недавно он комментировал обвинения, прозвучавшие в адрес Федеральной службы безопасности из уст Кесарева Бориса Леонидовича, который «хочет расшатать политическую обстановку в стране». Сегодня Синиченко возвращался к этой теме.
Режиссер – молодая привлекательная блондинка с родинкой на правой щеке – передала генералу текст вопросов, на которые ему было предложено ответить в прямом эфире.
Синиченко не ощущал себя именно ответственным по связям с общественностью, скорее – преуспевающим политиком со стабильной ежедневной парой-тройкой минут в эфире. Некоторые депутаты и политологи рады и пятнадцати секундам «он-лайна», а в Государственной думе по этому поводу недавно разгорелся скандал: дескать, существуют тайные списки, согласно которым на телеэкранах появляются одни и те же политические мужи, в оригинале – рожи.
Помощник звукооператора прикрепил на лацкане генеральского пиджака микрофон-петличку, прицепил за ухо миниатюрный наушник и скрыл провода за спиной «говорящей головы ФСБ». Генерал сидел неподвижно, и у ассистента сложилось впечатление, что он готовит к работе новую модель киборга. Что почти подтвердилось, когда Синиченко «ожил», услышав в наушнике приветствие от ведущего из Останкино.
4
Париж, 23 октября, вторник
Сидя в удобном глубоком кресле, которое словно обхватило этого тщедушного лысеющего человека, больше походившего на профессора, нежели на интригана с мировым именем, Борис Кесарев слушал своего помощника и, всегда отличаясь взвешенными решениями, с выводами и оценками пока не спешил.
Хотя поспешить стоило. Из конфиденциальных источников Борис Леонидович узнал о намерении французских властей выдать его правоохранительным органам России.
– Повтори еще раз, – в своей обычной манере переспрашивать попросил Кесарев Виктора Христова, невысокого брюнета с внешностью карьерного дипломата. – Запрос на мое дело затребован или только готовится?
– Затребован, Борис, – ответил Христов – действительно, незаменимый помощник, классный адвокат, а вот друг – с натягом, поскольку всех своих друзей Борис Леонидович растерял еще в студенческие годы. А в бизнесе и политике друзей, как правило, нет. Кесарев в последнее время стал остро ощущать их нехватку и искусственно наделил Виктора дружеской улыбкой, рукопожатием, просто взглядом.
Однако взгляд у Христова был неприятный. Виктор частенько приподнимал брови, морща при этом лоб, и, как спросонья, лениво моргал глазами. Получалось с долей пренебрежительного превосходства над собеседником.
Глава II
«КАЖДЫЙ ДЕНЬ КАК НА ВОЙНЕ»
5
Чеченская республика, 28 октября, воскресенье
Юрия Комалеева, члена редколлегии газеты «Русский путь», в Чечне называли Освободителем. Сколько людей он вытащил из плена – не сосчитать. Начинал заниматься этим опасным ремеслом в 1996 году совместно с Комиссией при президенте России по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести и не без поддержки и помощи Генеральной прокуратуры, МВД и ФСБ. Потом бывший военный журналист бросил Комиссию и создал свою «артель старателей» – так пренебрежительно называли его небольшую группу в Чечне российские военные и местные жители. В нее в том числе входило руководство газеты «Русский путь».
До начала «второй чеченской» в Грозном, в специально отведенных местах, вывешивались списки пленных, рядом скучали редкоусые чеченские юнцы, готовые дать расклад на каждого человека из списка: сколько требуют за него бандиты и в какой срок необходимо внести сумму, чтобы заложник попал в руки родственников целиком.
Сейчас все изменилось – никаких официальных списков. Те редкоусые юнцы, кого еще не нашла пуля и не накрыла взрывная волна, стали носить бороды, кто-то из них спустился с гор и осел в селениях, кто-то продолжал прятаться в горах, но все они так и не перестали быть бандитами. Все.
Сегодня с утра Комалеева можно было увидеть в нескольких километрах от Грозного, там он имел честь побеседовать с российским полковником из ханкалинской военной комендатуры.
Полковник – нервный и невыспавшийся, с покрасневшими (Комалееву показалось – похмельными) глазами, одетый в мятую, но со свежим подворотничком куртку, – спросил:
6
Подполковник Роберт Джаноев, прозванный за крутой нрав Антихристом, активно вел допрос. Два чеченских ублюдка, попавших в руки федеральных сил во время зачистки в селении Циндой, сейчас давали показания. Один – лично Джаноеву, другой – капитану Денису Рябцеву. Чеченские бандиты находились во временном следственном изоляторе. Сейчас рано отдавать в руки ФСБ и МВД двух бандитов, главное, расколоть их горячими, пока кровь на лицах, пока их раны и ссадины не покрылись пленкой.
– Отвечай, падла! – напирал Антихрист, имеющий колоссальный опыт в делах такого рода. Он не церемонился, зная, как поступают с пленниками чеченские изверги. Частенько из его рук бандитов увозили с переломанными челюстями и ребрами. – Что вы делали в Циндое?
Повертев в руках шомпол от «калашникова», Джаноев пояснил:
– В одно ухо забью, из другого вытащу.
– Мы должны были встретить одного человека, – начал давать показания чеченец, худой, но жилистый и выносливый, как диверсант.
7
29 октября, понедельник
Руководитель следственной группы полковник ФСБ Михаил Эджумян, закончив допрашивать командира расчета, содержавшегося на гауптвахте, пришел к выводу, что здесь есть над чем поломать голову. Во-первых, случай с расстрелом своих своими же был не единичный, во-вторых, тут пахло жесткой провокацией.
Военная форма старила Михаила Дмитриевича лет на пять, не меньше, в ней он, высоколобый и с седоватыми висками, выглядел на сорок с хвостиком. Эджумян, не дожидаясь следователя из Главной военной прокуратуры, в эти минуты прибывшего в Ханкалу, решил для начала выяснить положение дел в военной комендатуре Шатойского района и вызвал в кабинет коменданта рядового Николая Зимина, чудом оставшегося в живых водителя «УАЗа».
– Давно служишь по контракту, Коля? – спросил полковник.
– Полгода. Отслужил срочную и остался здесь.
– Как чувствуешь себя? Отошел?
Глава III
«МЕЖДУ АНГЕЛОМ И БЕСОМ»
8
Москва, 31 октября, среда
Поправив в приемной галстук и глянув в зеркало на свое нервное, осунувшееся к вечеру лицо, полковник Гришин без стука вошел в кабинет начальника Управления ФСБ по разработке и пресечению деятельности преступных организаций (УРПО). Лубянская площадь к этому времени осветилась рыжеватыми гривами огней, а в кабинете генерал-майора Латынина горела вполнакала люстра да оттеняла нездоровый цвет лица хозяина настольная лампа под зеленоватым абажуром. Сорокасемилетний генерал встретил подчиненного в светлой рубашке с расстегнутым воротом и бросил короткое «заходи».
В УРПО Николай Гришин возглавлял отдел специальных программ, сменивший прежнее название (отдел перспективных программ) в 1997 году. Цели отдела: «определение и последующая нейтрализация источников, представляющих государственную опасность». Плюс исполнение конфиденциальных поручений вышестоящего начальства. В состав отдела входили группы наружного наблюдения, собственной безопасности департамента, технических мероприятий, частное детективное агентство со странным названием «Альгемайде» (Москва, ул. Воронковская, 21), существующее аж с 1988 года и сохранившее обширные и устойчивые связи в правоохранительных ведомствах и государственных силовых структурах, в том числе и в руководстве Главного управления внутренних дел по Московской области. Сотрудники «Альгемайде» – из бывших оперативников МВД и ФСБ с наработанными связями, агентурными сетями и направлением на «реализацию существующей программы нетрадиционной борьбы с оргпреступностью».
Гришин, приняв приглашение присесть, первым делом взял из стакана остро отточенный карандаш. Он постоянно тырил карандаши со стола генерала, в общем-то больше предназначенные для самого хозяина (их у начальника отдела в ящике стола скопилось не меньше полусотни).
– Давно не смотрел видео? – осведомился Латынин. Слева от него, позади десятка телефонных аппаратов всех мастей, нашли место «кухонный» цветной телевизор «Самсунг» с диагональю тридцать два сантиметра и видеомагнитофон той же фирмы. Приведя корейскую «двойку» в рабочее положение с одного пульта, начальник управления бросил хмурый взгляд на подчиненного.
Продольные полосы на экране телевизора сменились на четкое изображение. Усмешка, которую полковник Гришин приготовил на всякий случай, сошла с его лица. Сцена, запечатленная на пленку, была ему знакома. Он вспомнил и дату этого события, и место действия: декабрь 1996 года, Шалинский район Чечни – сорок километров от Грозного. Общий план: «УАЗ» без номеров и «Нива» – с одной стороны; «Волга» и тоже два «уазика-таблетки» – с другой. Высокий человек в окружении вооруженных спецназовцев держит в руке «дипломат», и в этом человеке полковник Гришин без труда узнал себя. Вот он делает несколько шагов навстречу «духу», также одетому в камуфляж, а спустя минуту на капоте «Волги» раскрывает кейс, под завязку забитый стодолларовыми купюрами. После проверки денег чеченец в сопровождении офицера ФСБ идет к своим машинам…
9
Два дня спустя
Чернявых гостей генерала Латынина, одетых в гражданское, Гришин видел впервые. Один, лет под сорок, представился полковником Давладзе, второй, на пять-шесть лет младше, ни звания своего, ни фамилии не назвал. Скорее всего майор, домыслил Николай, пожимая руку Давиду, предложившему называть его Дато.
«Дато так Дато», – равнодушно согласился Гришин, кивнув четвертому в этом кабинете, начальнику следственного отдела Аникееву.
Видимо, Латынин, сидевший по обыкновению в рубашке с расстегнутым воротом, долго беседовал с гостями, на что Николая натолкнула реплика генерала:
– Николай Григорьевич, тебя включили в состав оперативной группы. Вы с полковником Аникеевым представляете наше ведомство, офицеры Министерства госбезопасности Грузии – свое. Тема – передача грузинской стороне подозреваемых в причастности ко взрывам во Владикавказе, Ставрополье и Ингушетии.
– О ком идет речь конкретно? – напрягся Гришин. Он точно знал, кто ведет дело по диверсионной группе, состав которой был не только интернациональным, – главенствующую роль в группе подрывников занимали два офицера из госбезопасности Грузии, российский специалист-пиротехник и выпускник диверсионной школы Хаттаба – чеченец по национальности.
