Последнее тепло тающей южной осени.

Станица уже за спиной, — и отпускает печаль, расправляются крылья…

(Щелкнул замочек, подалась волшебная дверь, потекло сказочное время…)

Еще километр, и расступились холмы, заершились камышовые гривы.

Здесь, как обычно, начиналось сладкое одиночество: парящая в вышине птица, проносящиеся дальней трассой машины — вторичные, точечные детали внешнего мира, который Сёмка только что покинул. А предпочтенные картинки и звуки, к которым он сейчас деятельно, на правах творца, причастен, наполнялись особенным живьем — движениями, музыками, смыслами. Так весь Сёмкин организм настраивался на чудесное восприятие избранной темы. Однако, в отличие от йогов, ему для этого не нужно напрягаться, неволить природу разумом: все творится естественно и с удовольствием. Просто расслабься — и, наслаждаясь, плыви по фантастически возникшему, всепоглощающему течению, вплетайся в прохладные, мягкие струи, вытягивайся телом, становись гибким, летучим, стремительным…