Мишель де Нотрдам

[6]

родился 14 декабря 1503 г., в 12-м часу дня,

[7]

в городе Сен-Реми на юге Франции в обеспеченной еврейской семье. Мишель являлся потомком древнего еврейского рода Иссахар, представителям которого приписывался особый пророческий дар. В этом роду было немало ученых, уважаемых властью и любимых народом. Им были доступны и старинные книги, и передовая для своего времени наука.

Отец Мишеля – Жак (преуспевающий нотариус и врач с многочисленной клиентурой) и мать Рени в 1501 или 1502 г. приняли христианскую веру, хотя до этого исповедовали иудаизм. Когда сын подрос, родители послали его в Авиньон, недавнюю папскую столицу, ставшую средоточием гуманитарной учености. В 1519 г. 16-летним юношей Мишель начал учиться в старинном университете гуманитарным наукам и философии. Своей понятливостью он приводил учителей в восторг. Его память была настолько точна и быстра, что он цитировал наизусть целые главы после первого же прочтения. В 18 лет он стал бакалавром искусств, в 19 лет успешно окончил Авиньонский университет и проявил выдающиеся способности в «небесных науках», уже тогда подняв вопрос о вращении планет и Земли вокруг Солнца (напомню, что посвященная гелиоцентрической системе мира книга Коперника вышла только в 1543 г.). В те же 19 лет он поступил на учебу в престижный университет Монпелье, один из наиболее знаменитых медицинских центров Европы, на медицинский факультет (специальность – фитотерапия). С 1522 по 1525 г. он серьезно изучал медицину, при этом вел жизнь аскета и почти не участвовал в обычных студенческих увеселениях. В университете в то время также учился Франсуа Рабле, которому (согласно легенде) Мишель предсказал бессмертную славу как создателю романа «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Еще не успев стать бакалавром медицины, Нострадамус определился, что его дело – борьба с эпидемиями.

[8]

Поэтому в 1525 г. 22-летний бакалавр прервал свое обучение. Теперь он имел право на самостоятельную медицинскую практику, чем не преминул воспользоваться: четыре года достаточно успешно боролся с чумой и попутно с другими болезнями на юге Франции – в Каркас-соне, Тулузе, Бордо, Нарбонне, деревнях и местечках Лангедока и Прованса. Он впервые применил антисептики и настаивал на строгом соблюдении гигиены. Проявил незаурядную смелость, приступив к исполнению своего долга с риском для себя, стал выделяться среди прочих врачей применением нестандартных средств лечения. Вместо кровопусканий и клистиров по любому поводу, принятых тогда в медицинской практике, он обращался к средствам, позаимствованным у природы, прежде всего – к лекарственным травам.

В 1529 г. Мишеля де Нотрдама, уже обогащенного практикой и расширившего свои теоретические познания, снова пригласили в Монпелье, чтобы после окончания учебы и сдачи экзаменов вручить докторский диплом. Он сдал трудные экзамены на степень доктора медицины в присутствии многих жителей города, поддерживавших его. За следующие два года работы на юге Франции слава его как врача возросла. В 1534 г. он получил письмо от выдающегося гуманиста Жюля Цезаря Скалигера

Неожиданно жизнь Мишеля де Нотрдама круто переменилась в худшую сторону. В 1537 – 1538 гг. он не сумел справиться с новой эпидемией. Страшная болезнь убила его жену и двоих детей. От него отвернулись даже постоянные пациенты. Он рассорился с разочаровавшимся в нем Скали-гером (возможно, разошлись во взглядах на поэзию). В 1538 г. Нотрдам, будучи несдержанным в высказываниях, навлек на себя подозрения инквизиции. Позже из-за сделанных им первых пророчеств и открытия новых способов борьбы с чумой ему даже грозил костер. Обвинили бы в ереси, связи с дьяволом и… Поэтому явиться на вызов инквизитора Тулузы он благоразумно не рискнул (финал был совершенно предсказуем). Пришлось отправиться в добровольное изгнание. Мишель покинул не только Ажен, но и вообще территорию Французского королевства. В 1538–1545 гг. он скитался по Европе – по Лотарингии, Нидерландам, Италии (от Венеции до Сицилии). Хотя есть еще данные, что через некоторое время он появился-таки на юге Франции. Последние два года, избегая преследования, вероятно, прятался в монастыре, где ему не грозила смерть от голода. Эти путешествия – наименее известная часть жизни Мишеля де Нотрдама. Одни исследователи считают, что именно в этот период проявились его способности к ясновидению, другие настаивают, что позже. Встретив однажды в бедном селении молодого монаха, доктор поклонился ему до земли или пал перед ним на колени. Удовлетворяя естественное любопытство присутствующих, он заявил: «Я преклоняю колени перед его Святым Высочеством». Происшествие только позабавило народ, однако этого монаха звали Феличе Перетти, и в 1585 г. он на самом деле был избран римским папой под именем Сикста Пятого. Считается, что в те же годы врач собрал чрезвычайно ценную оккультно-астрологическую библиотеку, которую через два десятка лет был вынужден собственноручно сжечь, чтобы не попасть на костер инквизиции.

Существует множество переводов писем Нострадамуса на разные языки, в том числе несколько переводов на русский со среднефранцузского, французского и даже английского и других языков. Нет нужды говорить о том, что самые точные переводы могли быть сделаны только со среднефран-цузского, а переводы, к примеру, с английского, не оставляют надежды на точный или хотя бы «в меру искаженный» перевод. При выборе того или иного перевода все должны понимать, что дважды переведенное произведение – это уже совсем другое произведение. Да и прямой перевод всегда нужно ставить под сомнение: а достаточно ли хорошо переводчик знает оба языка, умеет ли пользоваться словарем или программами-переводчиками, известными своим несовершенством? А четко ли он отделяет среднефранцузский от современного французского, или же имеет только общее представление об устаревших терминах и понятиях? Переводчики «загубили» на корню многих потенциальных исследователей наследия Нострадамуса, за что так и подмывает сказать им язвительное «спасибо». С другой стороны, без вклада каждого из них невозможно было бы найти лучший, наиболее точный перевод. Ведь победа самого достойного труда рождается в конкуренции.

Представленные дальше письма хотя и являются результатом моего анализа современных французских (не оригинальных!) текстов и десятков иных переводов, но это как раз самые точные, корректные и безошибочные переводы со сред-нефранцузского, затем французского языков на русский из всех существующих на сегодня. Вы, читатель, сможете убедиться в дальнейшем, что эти переводы не имеют целью как-то упростить или навязать определенное понимание написанного, они точно так же тяжело воспринимаются, как оригинальный текст на сложном языке доктора Нострадамуса. И точно так же ставят в тупик.

Итак, мы анализируем три самых известных письма провидца. Есть некоторые расхождения между старыми публикациями этих писем, а именно: в разное время по-разному писались слова и употреблялись знаки препинания, однако эти расхождения столь незначительны, а спорные слова настолько второстепенны (видимо, это объясняется тем, что самые «интересные» фразы предсказателя переписывались при переизданиях тщательно, а остальные не очень усердно), что не стоит заострять внимание на этих местах. Прочитайте послания как можно внимательнее, хотя в дальнейшем вам придется еще несколько раз вернуться к их прочтению, даже если вы счастливый обладатель живого и пытливого ума и обычно все схватываете с первого раза.

Союз «и» в посланиях Нострадамус обозначал знаком, и мы оставим эту деталь без изменений. В

Представленные далее переводы, тем не менее, значительно превосходят по качеству тексты, с которыми мне пришлось столкнуться ранее, так как удалось исправить немалое количество грубейших ошибок. Одновременно нужно было решить и другую задачу – не испортить общее впечатление, создаваемое этими, безусловно, притягательными посланиями, и сделать пусть даже «нелитературный» перевод, но зато как можно более точный.

Сыну Цезарю Нострадамусу, долгой жизни и благополучия

Твое позднее появление на свет, Цезарь Нострадамус, мой сын, побудило меня в течение длительных ночных бдений подумать о том, как оставить тебе письменное послание твоего отца на память после моего ухода в иной мир, запечатлев на бумаге все то, что было мне открыто Божественной сущностью через Астрономическое движение и что должно послужить на благо всему человечеству.

До тех пор, как бессмертному Богу было угодно, чтобы ты появился на свет так поздно, не буду говорить о твоих годах, ведь тебе еще нет и одного года, а твои Воинственные годы не способны еще дать слабому разуму запечатлеть мое сообщение о будущем, оставить тебе это в рукописи невозможно, так как с течением времени она придет в ветхость и не сохранится. Наследное же слово тайного пророчества уйдет в могилу вместе со мной.

Обращаю твое внимание, что люди вольны в своих поступках будущее человеческого рода пока еще зыбко и не отчетливо, однако все направляется и вдохновляется непостижимым всемогуществом Бога, причем не посредством мистических безумств или лимфатического порыва, но через астрономические утверждения.

Только одухотворенные дыханием Бога могут предсказывать и имеют особый пророческий дух. Случалось так, что я задолго до события предсказывал то, что долгое время было скрыто все же сбывалось, приписывая свершению воли вдохновению Бога счастливые несчастные события, которые происходили повсеместно и с нарастающей быстротой в разных частях мира – поскольку сейчас я вынужден молчать скрывать свои мысли по причине несправедливости, не только к настоящему времени, но и к большей части будущего, когда царства, секты религии с течением времени потерпят столь резкие изменения, что станут своей же противоположностью, и если бы я открыл им, каково будет их будущее, то великие и сильные этих царств, сект, религий вер настолько сочли бы это не соответствующим их воображению, что прокляли бы то, что с течением веков люди увидят в чем убедятся. Обращаюсь к словам истинного Спасителя: Nolite sanctum dare canibus neque mittatis margaritas vestras ante porcos non conculent pedibus suis, et conversi dirumpant vos.

Непобедимому, наимогущественнейшему, самому христианнейшему Королю Франции Генриху Второму,

[27]

от его смиренного и покорного слуги Мишеля Нострадамуса победы и благополучия

Ослепленный тем царственным вниманием, которое даровано мне, о христианнейший победоноснейший Король, с тех пор как, после долгого нахождения в тени, я удостоился показать свое лицо перед безмерным блеском вашего величества, не перестаю восхвалять почитать в душе тот день (достойно кланяться тому дню), когда впервые предстал перед первым несравненным величеством, в то же время таким человечным.

Итак, постоянно изыскивая случай, которым я представлю доброе расположение сердца искреннее мужество, посредством этого способа, мой уполномоченный имел возможность распространить знания по отношению к вашему всемилостивейшему величеству.

Как видно, возможности объявить о них открыто мне не представилось, но двигает мной единственное желание выйти из моего доселе долгого уединения забвения, чтобы внезапно возникнуть предстать перед вашими высочайшими очами, первым монархом вселенной, – в то же время я долго был в сомнении, кому мне посвятить эти три оставшиеся Центурии моих Пророчеств, которые завершают тысячу – после длительных размышлений отважился на дерзкое решение адресовать их вашему величеству, не будучи потрясенным так, как рассказывал серьезнейший автор Плутарх в жизни (жизнеописании) Ликурга, что видя подношения дары, преподносимые в роскошных храмах бессмертным Богам того времени, имея желание не поражаться излишним расходам на их убранство, люди не осмеливались появиться в храмах.

Но, постоянно наблюдая ваше Королевское великолепие в сочетании с бесподобной человечностью, я преподнес не так, как Царям Персии, к которым нельзя подходить, и более того, приближаться. Я же посвятил свои ноктюрны

[28]

пророческие наития самому осмотрительному и мудрому правителю, составленные скорее на природном даре: сопровождаемые больше поэтическим неистовством, нежели правилами поэзии, – большей частью составлены согласованы с Астрономическими вычислениями в соответствии с годами, месяцами неделями по регионам, странам большинством городов селений всей Европы, включая Африку, часть Азии, с изменением местностей, как они виделись в разнообразии климатов, составлены естественно вымышленно. Отвечаю некоторым, кому требуется вытереть нос, что ритм столь же легок, как понимание смысла затруднено.

Моим преподобным Сеньорам,

Господам Каноникам Кафедральной Церкви

(Кафедрального Собора)

древнейшего города Оранжа