Таргитай со стоном перевернулся на спину. В синем небе с востока надвигалось облачное плато с диковинными замками, башнями, высокими стенами. Там с неспешностью снеговых лавин проступали морды двугорбых верблюдов, угадывались оскаленные пасти злобных зверей, там страшный и великолепный мир, в котором все творится по его воле.

Рядом хрипело и сипело. Олег уткнулся лицом в траву, задыхался, но руки подломились, когда попробовал перевернуться. Мрак сидел, опираясь обеими руками о землю. Темные волосы, слипшись, торчали красным петушиным гребнем. Засохшая корка трескалась по всей левой щеке и шее, отваливалась коричневыми струпьями.

В двух шагах траву примяла исполинская секира. Рядом крест-накрест лежали меч и посох, а еще дальше сыпало шипящими искрами белоснежное перо. На земле пламенели капли крови. След тянулся с их пригорка вниз, в широкую Долину с ее странной красной землей, словно обожженная глина, кое-где поднимаются дымки. Или же вихрики, что сами по себе взметывают кучки пепла. Посреди Долины темнела широкая каменная плита, массивная и вдавленная в эту сухую твердую землю, словно на нее только что опускался целый горный хребет. Совсем недавно на свете не было белее камня, а сейчас она стала черной, словно пропиталась человеческим ядом.

Мрак прохрипел:

– Что за народ пошел?.. Все руки отбил.

Длинная лодка с высокими бортами не шла к пристани, а летела. Там уже, несмотря на раннее утро, виднелись галдящие стайки пестро одетого люда. Под причалом колыхались лодьи, учаны, шнеки, даже чуйни. Воздух свеж, резок и прозрачен, хотя, когда ветер менялся, чувствовалось гнилое дыхание большого града с его стоками нечистот, испражнениями скота на бойнях, запахами сыромятных кож.

От причала прямая дорога вела к бревенчатой стене города, над ней вздымаются крыши детинцев и храмов, общинных амбаров и складов, столбы святилищ. Хатки и землянки простого люда лепились у подножия горы.

Двенадцать пар весел мощно вспенивали воду. На носу стоял, придерживаясь за поручень, высокий мужчина в нарядной одежде. Моложавое бесцветное лицо, похожее на ком рыхлого теста, было обращено к причалу. Белые редкие брови можно было рассмотреть лишь при большом старании, но глубоко сидящие глаза говорили, что их хозяин всегда настороже, умен, а мешки под глазами кричат, что вовсе не так молод, как выглядит издали.

За спиной загремела злобная брань. Звонко щелкнула плеть, кто-то вскрикнул. Краем глаза человек с бесцветным лицом посматривал, как надсмотрщик деловито сматывает бич. Измочаленная плеть разбухла от крови. Не осталось спины, а гребцов на лодке двадцать четыре, где бы ни вздувались кровавые рубцы! Зато, подумал он холодно, они прибыли в Куявию всего за два дня. Не то что пороть – зарубить всех не жаль.

Человек с бесцветным лицом услышал за спиной злорадный голос:

Тяжелый топот в коридоре и лязг засовов прервал все разговоры. Дверь отворилась, из багрового от света факелов коридора пахнуло свежим воздухом, а вместе с ним странной смесью аромата благовоний и крепкого мужского пота. Кровавые отблески прыгали по бронзе щитов, обнаженным мечам, остриям копий.

На пороге возник человек в пышной одежде. За его спиной блистали медные шлемы воинов, щиты, острые искры прыгали по лезвиям обнаженных мечей и наконечникам копий. Запах благовоний стал мощнее, но сзади наваливался и подминал запах немытых тел стражей.

Пышно одетый хмуро всматривался в полумрак подземелья. Холеное лицо брезгливо кривилось:

– Эй, твари… Перестаньте копошиться, как черви!

Из-за его спины вышел громадный надсмотрщик, без нужды щелкнул бичом. Невольники затихли. Человек с лестницы ткнул пальцем:

Мраку сунули в руки палицу, толкнули в спину. Щурясь, он вышел на яркий свет. За спиной с металлическим звоном упала бронзовая решетка. На току уже стояли четверо. Все немытые, лохматые, с кудрявыми бородами, волосы у каждого на лбу перехвачены бечевкой. У кого меч, у кого топор, один сжимал в руках окованную бронзой палицу и круглый щит.

Они находились на правой стороне тока, а напротив в стене поднялась решетка. Вышли пятеро мускулистых мужчин, голых до пояса. Мрак засмотрелся на бритые головы троих, где свисали длинные чубы. У каждого в левом ухе блистало по серьге. Подбородки выбриты, и Мрак подумал, что по голым лицам их легко отличить от бородатых и длинноволосых куявов. Правда, другие двое с длинными волосами. Видать, артанцев не хватило. Пятым был Зализняк. Его тоже раздели, грудь его была широка, как и сам он был невероятно широк в плечах. Теперь Мрак видел всю мощь его удивительных рук. Рук, от которых лучше держаться подальше, если в них оружие.

Артанцы тоже щурились, но оружие в их руках не блистало. Все пятеро были с топорами. Ну да, артанцев так и называли народом Боевых Топоров. Их кузнецы изготавливают свое оружие из какой-то особенной черной бронзы, что вроде бы прочнее любого металла. Даже железа, что падает с неба. Сейчас они вооружены привычным оружием. Понятно, после боя отберут… Или соберут у павших.

Народу наверху прибавилось. Даже на лавках для знатных не осталось свободных мест, а простой люд так и вовсе лез друг другу на головы, чтобы не пропустить зрелища. На последний бой приберегают самое кровавое, а значит, самое интересное!

К Додону наклонялись то справа, то слева, шептали что-то. Вряд ли по делу, скорее же просто показывали всем, что к тцарю близки, тот их слушает, а значит, они в силе и многое могут. Как навредить, так и поспособствовать тем, кто не скупится на дары…

Внезапно он понял, что орет, а в ответ истошно орет Зализняк, жилы на шее вздулись как канаты. Расхохотался, ибо гроза быстро уходила вперед, с ней ушел и грохот, перестала трястись земля, а мощная стена ливня вздымала стену из пыли и грязи уже впереди.

– Ну и дождичек, – сказал Зализняк уже без крика. – Такой утопит даже стадо гусей и двух уток в придачу.

Спуск был крут, но перед ними расстилалась долина, чуть ниже бежал вздувшийся ручей, волочил камни, ветки, сломанные грозой деревца. Виднелись хижины земледельцев, на опушку леса вышли из-под промытых дождем деревьев тучные коровы.

– Ну и что дальше? – сказал Мрак со злостью. – Мы ж не можем с этой жирной жабой таскаться всю жизнь!.. Нам спать надо, нам многое надо.

– Будем, – сказал Зализняк, – по очереди.