Мерет вздохнула полной грудью. Ветры, властвовавшие здесь, до сих пор веяли морозцем, хотя эта ложбина была надёжно укрыта между горными склонами, которые её образовывали. Мерет поплотнее закуталась в тяжёлый плащ и скрепила его на горле застёжкой, прежде чем достать экспериментальный дальновизор чародея Резера. Она не переставала поражаться его способности приближать к ней то, что на самом деле находилось очень далеко.

Эх, и почему только в дни нашествия такого не было! Похоже, подумалось ей, нынешние умы не чета прежним. Науки, едва основанные и давно забытые, неуклонно обогащались с каждым новым рассветом. Словно теперь, когда необходимость постоянно быть начеку отпала, рухнула какая-то преграда и началось возрождение образования. Мерет, разумеется, не утверждала, что в Эсткарпе и её родном Высоком Халлаке наступил золотой век. Нет, когда Врата, известные или тайные, собрали свою жатву со множества дальних миров, чтобы населить этот – Эсткарп, Арвон, Высокий Халлак, Карстен, Эскор, – зло проникло в него вместе с добром.

Давно в прошлом остались Врата, но хотя силы Тьмы больше не властвовали здесь безраздельно, они не сложили оружие до конца. У неё за спиной в почти отремонтированных стенах Лормта больше двух десятков учёных корпели над исследованиями, готовые ястребами наброситься на малейшие признаки древнего зла, грозившего вновь поднять голову. Башни, разрушенные Пляской Гор, уже почти восстановили. Но древние потайные подземелья этих освещённых веками сокровищниц знаний неожиданно вскрылись, и немногочисленные тогда исследователи-затворники начали изучать их. С тех пор сюда стеклось немало высокомудрых. Теперь усилия добрых трёх четвертей обитателей Лормта были направлены на эти исследования и даже принесли некоторые плоды.

Она снова подняла дальновизор, поднесла его к правому глазу и направила на подножие склона. Там ей показалось какое-то движение, а в этом почти обезлюдевшем краю это могло предвещать появление путника – одного из тех, что пытались отыскать кого-нибудь из разбросанных войной родных, разведчика разбойников или просто бездомного бродягу.

Глядя в своё новое приспособление, Мерет различила чёткую картинку. То, что привлекло её взгляд, оказалось худющей крестьянкой, одетой в совершеннейшие лохмотья. Это была та самая пастушка, которую она накануне видела с крошечным стадом замызганных овец. Намётанный за многие годы торговли глаз женщины мигом определил, что эти тощие пятнистые создания никуда не годятся. На такую выцветшую клочковатую шерсть агенты со складов Ферндола и не взглянули бы.