Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

Нортон Андрэ

В пятом томе собрания сочинений Андрэ Нортон представлены продолжение сериала «Колдовской мир» и повесть «Гаран вечный».

Кристалл с грифоном

Начало приключении Керована,

лорда-наследника Ульмсдейла

в Верхнем Халлаке

Родился я дважды проклятым. Во-первых, моим отцом был Ульрук, лорд Ульмсдейла на севере, и о нашем роде рассказывали ужасные истории. Моим дедом был Ульм, который привел свой народ в эту северную долину, разогнал морских разбойников, основавших Ульмпорт, и ограбил одно из зданий Прежних, забрав оттуда сокровище. Все знали, что это не простая драгоценность, так как она светилась в темноте. После этого грабежа не только Ульм, но и все те, кто был с ним в том набеге, чем-то заболели и многие из них умерли.

К моменту моего рождения мой отец уже достиг среднего возраста. До моей матери у него были две жены и дети от них, но эти дети или умирали при рождении или же покидали этот мир в раннем детстве. Это были слабые и болезненные создания, но отец поклялся своей матери иметь наследника, и поэтому предпочел мою мать своей второй жене, когда ему показалось, что он уже никогда не дождется от нее сына.

Род моей матери тоже наложил на меня проклятие. Ее звали леди Тефана, дочь Фортала из Пальтендейла, расположенного дальше на северо-западе. Когда наш народ пришел в эти края, то нас предупредили, что здесь еще остались Прежние, которые выглядят не совсем так, как наши люди. Они вступали в связь с пограничными жителями и в результате на свет появлялись те, кто были людьми лишь наполовину.

Но мой отец страстно хотел иметь наследника. Леди Тефана недавно овдовела, к тому же имела здорового и крепкого двухлетнего ребенка. Звали его Хлимер. Мой отец не стал слушать разные слухи о кровосмешении с чужой расой и с полным уважением относился к леди. Насколько я знаю, она тоже желала соединиться с моим отцом, не обращая внимания на то проклятие, которое лежало на нашем семействе за похищение сокровища Прежних.

Мое рождение произошло раньше срока и при странных обстоятельствах. Моя мать направлялась в Святилище Гуппоры, чтобы принести ей дары и попросить сына и легкие роды. Но после дня пути у нее неожиданно начались схватки. Там не было никакого пристанища, и к тому же надвигалась буря. Поэтому ей и всей свите пришлось укрыться в том месте, которого люди обычно избегали — в одном из странных и внушающих страх строений, что остались от Прежних, владевших этими долинами задолго до того, как сюда пришли люди с юга.

Начало приключений Джойсан,

девушки из Икринта,

в Итдэйле, Верхний Халлак

Я, Джойсан из Икринта, была помолвлена в Год Змеи, Брызжущей Ядом. Вообще-то этот год был неподходящим для новых начинаний, но мой дядя, лорд Пиарт, обратился за советом к даме Лорлиас из монастыря Норстатт, которая настолько хорошо понимала язык звезд, что к ней приезжали за консультацией даже издалека. Она трижды читала звезды и заявила, что мой брак совершенно необходим для моего же счастья. Сам факт бракосочетания меня не волновал, хотя он и послужил причиной долгих и утомительных церемоний. Под конец я настолько устала, что чуть не расплакалась.

Когда человеку восемь лет, то ему невозможно вникнуть в думы и тревоги, которые владеют окружающими его взрослыми людьми. Свое обручение я воспринимала как яркое и пышное представление, но не могла понять в нем своей роли.

Помню, что я была разодета и украшена жемчугом и драгоценностями. Однако все мое внимание было занято тем, чтобы выполнять суровые приказы дамы Мат и ничего не запачкать. Платье на мне было голубое, хотя мне никогда не нравился этот цвет. Я больше любила цвета, богатые оттенками, например, цвет осенних листьев. Но голубой — это цвет невесты, и я была вынуждена надеть это платье.

Моего жениха на свадьбе не было и он не выпил со мной Чашу Жизни и не зажег Свечу Дома. На его месте был человек такой же суровый, как и мой дядя. Он показался мне очень старым, так как его борода уже была подернута серебром. На его руке я помню ужасный шрам, и я очень испугалась, когда он взял меня за руку во время церемонии. В другой руке он держал огромный боевой топор, символизирующий моего настоящего жениха, который должен соединить мою судьбу со своей. Правда, моему жениху нужно было прожить еще, по крайней мере, лет шесть, прежде чем он сможет поднять такой топор.

— Лорд Керован и Леди Джойсан! — прокричали гости и обнажили свои клинки. Их лезвия зловеще засверкали в свете факелов. Гости поклялись доказывать в будущем законность этого обручения даже с помощью оружия. От страшного шума у меня заболела голова. Возбуждение прошло и я дожидалась конца празднества, как во сне.

Керован:

Для большинства наших людей Пустыня являлась страшным местом. Там скрывались преступники, которые считали ее своей вотчиной. Там бродили охотники, еще более дикие, чем преступники. Они приносили из Пустыни меха незнакомых зверей, а также куски золота, но не самородки, а куски каких-то изделий, теперь разломанных.

Они приносили и неизвестный металл, который у нас очень ценился. Кузнецы делали из него великолепные мечи и кольчуги, которые были чрезвычайно крепкими и не ржавели. Но иногда этот металл обладал страшными свойствами: он взрывался и разрушал все вокруг. Кузнецы охотно брали его, но всякий раз опасались, не попал ли в их кузницу кусок проклятого металла.

Те, кто приносил этот металл, тщательно скрывали место, где брали его. Ривал был уверен, что они брали его не с поверхности, а выкапывали из-под земли. Видимо, какое-то строение древних постигла катастрофа, в результате которой металл оплавился в бесформенные куски. Ривал пытался выпытать что-нибудь у некоего Лагона, торговца, который дважды проходил через наш лес, но тот отказался что-либо сообщить.

Поэтому не только дорога привлекала нас. В пустыне было еще много тайн, требующих разгадки. И такие путешествия мне чрезвычайно нравились. Мы дошли до места, где начиналась дорога, к середине утра, и долго стояли перед ней, не решаясь поставить ногу на гладкую поверхность, кое-где засыпанную песком. Здесь была первая загадка таинственного пути, так как дорога кончалась резко, словно эту прямую полосу обрубил меч какого-то великана. Но если даже такое и случилось, то где же остаток дороги по другую сторону удара? Дорога кончалась и дальше не было ни следа, даже его тени. Почему дорога пришла к этому месту, где ничего не было? Конечно, вполне возможно, что разум Прежних был построен совсем иначе, чем у людей, и нам было сложно судить о их намерениях.

— Совершенное место… А сколько лет прошло с тех пор, как здесь ходили люди, Ривал? — спросил я.

Джойсан:

Несмотря на всю мою неприязнь к Инглиде, ее брат Торосс мне понравился. Этой осенью, после нашего возвращения в Икринт, он приехал с небольшим эскортом в горы на охоту. Они хотели принять участие в большой охоте, после которой наши кладовые заполнились бы на зиму соленым и копчёным мясом. Несхожий с сестрой как по телосложению, так и по разуму, он был стройным и хорошо сложенным юношей. Волосы его были рыжее, чем у жителей долины. Он обладал быстрым и острым умом и, кроме того, отлично пел. Голос у него был действительно чудесный.

Я слышала, как дама Мат говорила женщинам, что Тороссу надо бы всю жизнь носить с собой рог, чтобы собирать слезы девушек, вздыхающих по нему. Но он не старался заслужить внимание девушек. Он всегда был готов принять участие в чисто мужских развлечениях — скачках, фехтовании и был не последним среди мужчин. А для меня он стал другом, какого у меня не было никогда. Он обучил меня словам многих песен и показал, как подыграть себе на лютне. Иногда он приносил мне ветку с ярко окрашенными осенними листьями или же что-нибудь еще, такое же безыскусное, но красивое.

У него было мало времени для подобных развлечений — ведь это было время, когда необходимо было много работать и запасать продукты на холодные дни. Мы сушили фрукты, шили теплые одежды и чинили то, что требует ремонта. Все больше и больше оставляла на меня работы дама Мат. Она говорила, что теперь я не маленькая и мне нужно набраться опыта, коль скоро я буду хозяйкой в собственном доме, в Доме моего мужа. Я часто допускала ошибки, но многому и научилась, так как была горда и не желала, чтобы потом надо мной посмеивались в чужом доме. И я ощущала гордость, когда дядя хвалил блюдо, приготовленное моими руками.

Хотя я была целыми днями занята и трудилась даже по вечерам, когда мы занимались одеждой, я все же не смогла выбросить из головы сомнения, которые разбудила во мне Инглида. И поэтому я сделала то, что могла бы сделать только глупая молодая девчонка. Я сделала это втайне ото всех. На западе нашей долины находился источник, о котором говорили, что если прийти к нему в полнолуние, когда луна отражается на поверхности воды, то к этому человеку придет счастье. Не вполне веря в это и не питая большой надежды, я тайком вышла из дома и направилась по только что сжатым полям на запад.

Ночь стояла холодная, и я натянула на голову капюшон плаща. Вскоре я замерла над источником, глядя на сверкающую поверхность отражения луны и сжимая в руке шпильку, готовая уронить ее в центр блестящего круга. Но неожиданно изображение луны задрожало и превратилось во что-то другое. И я увидела, что теперь это не луна, а шар. Я уронила шпильку от неожиданности, вода снова задрожала и видение, если это было видение, исчезло. От удивления я забыла заклинание, которое должна была произнести. Так что все мое приключение оказалось напрасным, и я не могла больше надеяться на приход счастья. Расхохотавшись над собственной глупостью, я побежала прочь от источника.

Керован:

К моему удивлению, Яго вернулся раньше, чем вернулись из Пустыни мы с Ривалом. Он был так разгневан, что будь я помладше, он срезал бы с ближайшей ивы прут и хорошенько отстегал бы меня. Я заметил, что его гнев связан не столько с моим путешествием во враждебную землю, сколько с тем, что он узнал в Ульме. Он заговорил со мной так строго и серьезно, что я забыл свою обиду на него и приготовился слушать.

В Ульме я был дважды и оба раза когда там не было матери: она уезжала навестить родственников. Так что я представлял себе расположение нашей долины. Кроме того во время своих приездов отец рассказывал мне о нашей стране, о нуждах нашего города и обо всем, что, как он считал, будет мне необходимо знать, когда я займу его место. Но такого, что рассказал Яго, я еще никогда не слышал. Я впервые узнал о тех, кто впоследствии вторгся в нашу страну, хотя тогда они еще не объявляли нам войну.

То, что они с презрением относились к нам, мы поняли сразу, так как не были глупы и наивны. Люди долин очень высоко ценили свободу. Они неохотно объединяли свои силы, разве только в случае крайней необходимости, но мы ощущали опасность, которая грозит нашей стране, как дикие звери. Поэтому всякому было ясно, что мы слабые противники, которых легко победить поодиночке. Однако не всякий мог предположить, что люди долин будут яростно драться за свободу и никогда не изменят своему лорду, который являлся главой рода.

Ульмспорт находился у моря и туда недавно заходили два корабля из Ализона. О них и о замыслах противника и сообщил мне Яго. Пришельцы уже год разведывали наши порты и устья рек Они были весьма осторожны и играли роль торговцев. То, что они давали в обмен на наши товары, было ново для нас и мы с удовольствием торговали с ними. Пришельцы никогда не приходили на одном корабле. Всегда по двое или по трое… И, заходя в порт, они непременно совершали поездки по стране, как бы для торговли.

Во внутренних районах страны к ним относились подозрительно, хотя все знали, что они торговцы, прибывшие на кораблях из-за моря. Правда встречали их с уважением, но пришельцы все высматривали и расспрашивали. Мой отец, собрав все донесения по маршрутам их переходов, заключил, что путешествия совершаются не ради торговли, а ради рекогносцировки местности незнакомой страны. Он тут же написал своим ближайшим соседям в Апсдейл, Фондейл, Флатингдейл и даже в Вестдейл, где также был порт Эрби.

Год Единорога

Глава 1

Было время, когда я приветствовала любую перемену, потому что, как говорят, ничто не может быть таким пустынным и однообразным, как никогда не изменяющееся течение времени в маленьком обществе, которое отделено от остального мира и существует, защищенное от всяких перемен.

С колоколообразной башни монастыря Норстатт была видна холмистая долина, тянувшаяся до далекого серо-синего гребня гор.

Эта долина уже существовала, когда сюда пришел человек, и она будет существовать, когда он исчезнет с лица земли. Ещё недавно в этих местах шла ожесточенная битва, в течение долгих лет велась вооруженная партизанская борьба против захватчиков из-за моря, пока, наконец, их не оттеснили к главной крепости на берегу моря. Мир переживал тяжелое время, когда населению нашей страны пришлось привыкнуть к языку мечей воинов.

Все мы в Норсдейле знали это, но пламя войны никогда еще не проникало далеко вглубь страны, никогда еще не достигало нашей долины. Только беженцы, которые пережили все эти ужасы и искали у нас убежища, приносили с собой дух войны. Сами мы никогда не видели шаек этих ализонцев, грабящих и захватывающих все на своем пути, и за это женщины Норстатта ежедневно возносили в часовне благодарственные молитвы.

В беспокойное время войны я была привязана к монастырю, но бывали дни, когда я чувствовала, что задыхаюсь от царящего здесь удушающего спокойствия. Потому что тяжело жить среди чужаков, чужих тебе не только по крови, но и по духу, по стремлениям и намерениям. Кем же я, собственно, была? Любой в монастыре, кого спросили бы об этом, возможно, ответил бы так:

Глава 2

Коридоры монастыря были темны, но я знала их всех. Монахини отправились в свои кельи, а гости покинули зал. Идя по темным холодным коридорам, я думала о гостях, которые прибыли незадолго до рассвета и разделили с нами наш завтрак за длинным столом.

Лорд Имграй, возглавлявший эту группу, был человеком с коротко подстриженной коричневой бородкой и волосами, пронизанными серебряными нитями. У него было жесткое лицо, каждая черточка которого выдавала волю и решительность. Его сопровождали два солдата, которые, выполняя свои обязанности, по-видимому, чувствовали себя не в своей тарелке. Вооруженный эскорт разместился в ближайших домах деревни возле монастыря.

Невесты… Мой опыт общения с невестами ограничивался деревенскими свадьбами, когда я сопровождала монахинь, которые во время этих торжеств покидали свой монастырь. Однако эти невесты выглядели иначе, чем деревенские девушки. Они были одеты в одежду путешественниц: теплые шубы, защищающие от зимней стужи, разрезанные юбки для верховой езды, а под шубой короткая куртка воина, и на каждой был вышит герб рода, который свидетельствовал о высоком происхождении невесты. Но не было никаких развевающихся на ветру кудрей, никаких венков из цветов. Две или три из них, с блестящими глазами и лихорадочно красневшими щеками, были великолепны, милы и прекрасны. Но у других были припухшие веки, покрасневшие от слез, побледневшие щеки и прочие признаки печали. И я слышала шепот леди Тельфаны, которая обменивалась впечатлениями со своей соседкой по столу.

— Милы? Да, милы. Так сказала наша дорогая сестра, леди Гралия. Лорд Джеррет, ее любовник — известный охотник за юбками. Это значит, что в последнее время он охотно поднимает все юбки, находящиеся поблизости от него. Вот почему ты видишь в этой группе Кильдас. Обвенчанная с Всадником, она больше не будет доставлять никакого беспокойства своей сестре.

Кильдас? Это была одна из лихорадочно жизнерадостных невест. Ее каштановые волосы в свете лампы испускали красно-золотое сияние, у нее был округлый подбородок и рот с полными губами. Плотно облегающая куртка не скрывала округлостей ее тела, они были достаточными, чтобы зажечь желание, которым и воспылал к ней Лорд ее сестры. Вполне достаточное основание для того, чтобы отправить Кильдас к Всадникам.

Глава 3

Скача по скованной холодом долине, мы почти ни о чем не говорили. Сначала мы ехали по трое или по четверо рядом, и каждую пару женщин сопровождали один иди два воина, но потом нам пришлось ехать гуськом, друг за другом, потому что дорога все более сужалась, пока, наконец, не превратилась в узкую тропу. Меня все еще удивляло, почему аббатиса Юлианна не разоблачила меня. Испытывала ли она к Маримме столь сильную симпатию, что была даже готова пойти на обман, чтобы спасти свою фаворитку? Или же она смотрела на меня, как на помеху в своей маленькой, тихой обители, от которой она таким образом избавилась?

С каждым часом нашего путешествия шансы на возвращение все уменьшались. И, если это было возможно, лорд Имграй все время поторапливал нас. Как далеко находилось место нашей встречи со Всадниками? Я знала только, что оно находилось где-то на краю степи.

Мы миновали Харродейл с его редкими крестьянскими Домиками. Там мы не встретили ни одного человека, только Животных, и после Харродейла дорога стала все круче подниматься вверх. В Хокердейле нас сопровождал шум воды, струящейся на равнину быстрым потоком и не совсем ещё скованной льдом. В конце долины мы проехали мимо домика поста, и из него вышли несколько человек, чтобы приветствовать нашего лорда и перекинуться с ним несколькими словами. Во время этой маленькой задержки ко мне приблизился другой конь, и всадница, ехавшая на нем, склонилась ко мне.

— Может быть, они вообще не хотят делать никаких остановок, чтобы дать нам передохнуть? — громко спросила она, возможно, надеясь, что ее слова дойдут до ушей лорда Имграя.

— Похоже на то, — тихо ответила я, потому что не хотела, чтобы меня слышали.

Глава 4

— Вы знаете, какая сегодня ночь? — девушка, чья накидка была откинута, а капюшон сполз так, что прядь ее светлых волос выбилась наружу, взглянула на нас. Это была Эдит, которая прошлой ночью лежала слева от меня. Она прибыла с юга, и герб ее — саламандра меж двух языков пламени — был мне не знаком.

Кильдас ответила за всех нас:

— Год подходит к концу, и на рассвете мы встретим новый…

— Да, это так. Мы вступаем в Год Единорога.

— Дома сегодня все собираются в большом зале, чтобы отметить праздник, — грустно проговорила Сольфинна.

Глава 5

— Я желаю тебе счастья, — Херрел тоже улыбнулся, поднимая свой бокал и отпивая пенистую, янтарного цвета жидкость.

— Но, может быть, это невозможно, — тихо возразила я. — Ты это хотел сказать мне? А если это так, то зачем?

Он протянул мне бокал, чтобы завершить церемонию поздравления. Я отпила, но над краем бокала мой взгляд задержался.

— Для этого есть основания, моя леди. Сначала первое: это не предназначалось ни одной из вас, — он коснулся накидки, которая все еще ниспадала с моих плеч зелено-голубым великолепием. — По Праву Братства они не могли отвергнуть мои притязания. Но никто из них не верил, что невеста выберет мою накидку. Ты сделала плохой выбор, Джиллан, потому что я в этом обществе самый бесправный… — Он произнес это легко, без боли или стыда, но так, что его происхождение сразу стало ясно, и на это нельзя было не обратить внимания.

— Я не верю этому.