Тикил, расположенный на северном континенте Корвара, как и многие города, состоял из нескольких частей. Северная и западная почти с самых первых лет своего существования привлекали богачей со всей Галактики, слетавшихся сюда, словно насекомые на яркий душистый цветок. Здесь царил культ роскоши и праздной жизни. В восточной части Тикила, примыкавшей к космопорту, находились склады, мастерские и магазины — тысячи различных заведений, обеспечивающих многочисленным туристам и представителям местной знати безмятежное существование и осуществление самых разных капризов.

Южная часть — Диппл — собрание мрачных бараков. В начале войны проводилась насильственная эвакуация с окраинных миров: колонистов сгоняли с их земель, чтобы разместить военные базы и солнечные батареи, и переселяли в резервации. Так появился Диппл на Корваре. Противостояние Конфедерации и Союза зашло в тупик пять лет назад. Две главные соперничающие силы разделили сферы влияния, после того как несколько больших и некогда богатых миров обратили в шлак, а остальные были поделены за столом переговоров. Вследствие произошедших перемен обитателей Диппла лишили возможности вернуться на их родные планеты, предоставив три варианта выбора дальнейшего существования. Человек мог, соперничая со множеством таких же, как он, становиться каждый день в очередь на Центральном распределительном пункте, надеясь получить какую-нибудь работу. Он также мог неизвестно каким способом раздобыть довольно внушительную сумму, необходимую для уплаты вступительного взноса, и попытать счастья в процветающей Воровской гильдии; наконец, он мог подписать контракт и отправиться в качестве груза в замороженном состоянии на заработки на какую-нибудь недавно освоенную планету.

Среди тех, кто пришел перед рассветом из Диппла в поисках работы к Центральному распределительному пункту Тикила, был уроженец Вордена Трой Хоран. Юноша не присоединился к понурым фигурам у внешней стены; не стал он и мерить шагами площадку у двери, отделявшей имущих от неимущих, а, отойдя в сторону, следил, как бледное золото небосвода постепенно становится все ярче, а звезды одна за одной исчезают. Он попытался вспомнить небо на его родной планете, и память услужливо развернула перед ним одну из картин, хранившихся в тайниках его души.

…Серебристый купол навис над равниной; порывы ветра гнали по траве волны, и ее цвет менялся от бледно-зеленого до розовато-лилового. Теплые лучи солнца, постоянно затянутого переливчатой дымкой-вуалью, приятно согревали его кожу; Трой чувствовал под собой движение мускулов животного, когда легким прикосновением колена заставлял его преследовать стадо пасущихся тупанов, — они не должны были приближаться к сыпучим пескам у реки…

Клетка с большой осторожностью была установлена на сиденье позади водителя флиттера. За все время пути к посадочной полосе изнутри не донеслось ни звука. Но Трой еще дважды испытал осторожное прикосновение. Странное ощущение немедленно исчезало, как только он пытался на нем сосредоточиться. Возвращая затем тележку на место, юноша напряженно размышлял. Зул не проявлял интереса к обитателям клетки. А может, он вообще не замечал их? Чувствовал ли он таинственный контакт? И что за существа находятся там, внутри?

В Диппле, где судьба свела вместе людей, живших на самых разных планетах, Хоран не раз слышал истории о самых необычных животных. Но никто не разу ни упоминал о таких, кто пытался установить контакт с разумом человека. С разумом!

Предположение казалось таким невероятным, что Трой замер на месте. С разумом? Действительно, мысленный контакт — так можно определить это прикосновение. Но…

Его рука невольно легла на пояс, пальцы дотронулись до серебряных звеньев. Напоминание о далекой планете… Жизненный опыт подсказывал: смотри, слушай и храни свои мысли при себе.

Услышав какой-то шум, Трой резко повернулся. Неподалеку от него стоял Вармс, поддерживая груду ящиков и явно ожидая очередных приказаний. Он смотрел в сторону, однако юноша готов был поклясться, что совсем недавно этот парень изучал его затылок. Неужели Джулнак думает, что Хоран, забыв законы Диппла, вызовет патрульного? Пока Вармс ничего не предпринимает против Кайгера, которому временно принадлежат преданность и верность Троя, Хоран никому не сообщит о нем.

Трой не мог отвести взгляда от этих удивительных животных, а их голубые глаза пристально рассматривали его. И все, никакой другой реакции. Неужели ему все-таки почудилось и предыдущий контакт был плодом его воображения?

Торговец открыл клетку. Черная кошка встала, грациозно изогнулась, вытянув передние лапы, и затем, осторожно ступая, вышла во двор. Ее голубовато-серая спутница опасливо держалась позади, не осмелясь покидать пределы клетки.

— Кссс… — Кайгер вытянул руку, чтобы черная кошка обнюхала ее.

Кошки не принадлежали к числу редких животных, более того, по давней традиции они, можно сказать, были «членами» экипажа любого космического корабля. Столетия межзвездных путешествий не могли не сказаться на внешнем облике и, разумеется, привели к другим изменениям. Но даже по сравнению с теми кошками, что Трой видел раньше, никто из них не обладал столь длинными и гибкими лапами, заостренной мордочкой, большими чуткими ушами, а также блестящей шерстью.

Кошка черной молнией взвилась вверх, на крышу клетки. Оттуда донесся ее требовательный крик, похожий на тот, который предшествовал столкновению. Кайгер рассмеялся.

В магазине наступил период затишья. Дневные покупатели уже ушли, а вечерние еще не появились. Кайгер скрылся в своем кабинете, и служащие, воспользовавшись передышкой, собрались за обеденным столом. Трой, как всегда сидя во дворе, пристроил тарелку на коленях. Через раскрытое окно до него доносился голос диктора, вещавший на одной из станций:

— …необъяснимая и внезапная смерть саттор-командующего Варена Ди…

Хоран закашлялся, едва не подавившись. В двух шагах от него стоял флиттер, груженный коробками с едой, которые надо было доставить на виллу саттор-командующего Варена Ди для его животных.

— …вышел в отставку из руководства Советом в прошлом году, — продолжал бодро докладывать голос. — Но многолетний опыт давал ему возможность оставаться консультантом по специальным проблемам. Утверждают, что он являлся советником при заключении договора с Панарком-5. Представители правительства не подтвердили, но и не отрицали эти слухи. Передаем сообщение Совета: «С глубоким прискорбием…»

Голос замолк, и тишина стала еще заметнее из-за внезапности перерыва. Трой продолжал есть. Смерть, «необъяснимая и внезапная», как сказал комментатор, недавнего военного руководителя и главы Совета одновременно и касалась юноши, и не имела к нему никакого отношения. Десять лет назад именно Варен Ди неожиданно решил превратить Ворден в военную базу кораблей класса «саттор». Впрочем, сейчас это уже не имело значения.

День выдался на редкость серым и унылым. Земля, небо, здания — все вокруг покрывала частая сетка дождя. Спасаясь от холодных струек, норовивших то и дело попасть за воротник, Ник Колгерн укрылся под аркой. Воздух, наполненный хлюпаньем и шуршанием, был под стать гнетущим мыслям, которые отказывались покидать его голову. Он смотрел прямо перед собой невидящими глазами, тонкие пальцы машинально теребили борт выцветшей куртки, что была слишком просторной для его тела. Несмотря на пронизывающую сырость и холод, Ник никак не мог заставить себя сделать хотя бы шаг к такой близкой двери и стремился оттянуть неизбежную встречу с еще более тусклым серым цветом, прогнившими нарами и вонью от множества тел находившихся здесь людей.

Бараки Диппла, пристанище для бродяг и отребья. Единственное, чем обладал житель здешних мест, — это правом на угол, которое нужно было постоянно отстаивать.

Правая ладонь Ника, как обычно, прикрывала нижнюю часть лица — слабая защита от косых взглядов и тяжелых кулаков. Заметив входивших во двор двоих мужчин, он прижался к стене, словно стараясь слиться с ней. Они прошли мимо, не обратив на него никакого внимания. Дверь хлопнула, заставив его вздрогнуть.

Моук Варн и Брин Ник. Важными персонами их считали только здесь, внутри этих почерневших от сырости стен. Но это были границы и его мира, поэтому Ник безропотно принимал Диппл со всеми законами и оценками в отношении других и в отношении самого себя. И если он слыл в этом мире неудачником, то, видимо, так оно и было, а не то чтобы Моуку или кому-то другому взбрело в голову считать его таковым.

Впрочем, когда-то не существовало Диппла и люди не ведали ужасов космической войны. А затем словно железная метла взвихрила и подняла на поверхность все самое грязное и никчемное, а потом небрежно смела это в смердящую кучу. Так образовался Диппл — свой на каждой планете, место, где людям было позволено догнивать в забытьи и нищете. Они являли собой мертвое статистическое число, сноску в малочитаемой литературе, факт, о котором в свободном мире старались всячески забыть.

Незнакомец продолжал с улыбкой глядеть на Колгерна, словно ситуация забавляла его. Помедлив, Ник проговорил:

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— В этом пока необходимости нет. Давно у тебя такое лицо?

— Около десяти лет. Меня вытащили из обломков полуразрушенного корабля. Еще во время войны.

— М-да… И ты не пытался лечь на операцию?

Однако капитан не сразу приступил к беседе. Он долго и пытливо рассматривал юношу, словно что-то решая про себя. Невольно съежившись, Ник вынужден был мобилизовать все свое мужество, чтобы скрыть смущение. Руку он все-таки к лицу не поднес.

— Поразительно! — наконец пробормотал Лидс. — Итак… Надеюсь, ты понял, что тебе придется работать на Гильдию?

— Да.

— И ты не боишься?

— Не забывайте, что я из Диппла.

Тяжело задыхаясь, Ник пробирался по темному туннелю, ориентируясь на далекий, едва заметный свет. Ему казалось, что он лежал и в то же время шел. Туннель и голубоватый металлический блеск, окружавший ложе, странным образом соединились в его дремлющем сознании. Прикрыв глаза, юноша постарался сосредоточиться. Звон! Медленно нарастая, он давил на уши…

Колгерн порывисто приподнялся на локте. Это корабль! Кажется, Лидс говорил что-то о стартовом анабиозе, и если он очнулся, значит… Ник повернул голову и увидел Вэнди. Опутанный ремнями безопасности, мальчик все еще спал. Почему-то его внимание привлекла тень, отбрасываемая длинными ресницами Вэнди на щеки, затем в поле зрения попал моргающий огонек на пульте. Они садились. Но куда? Ему так и не объяснили… Корвар в своей планетной системе был единственным обитаемым местом. Значит, они находились достаточно далеко, может быть даже на той самой планете, что виделась Вэнди в его грезах.

Вэнди, Хакон и загадочная Вивера… Продолжая оставаться в лежачем положении, Колгерн ждал посадки, думая о том, насколько точно капитан предугадал все события. Увидев Хакона, Вэнди не задал ни единого вопроса, восприняв его появление как должное. Пока все складывалось даже чересчур успешно.

Ник опасливо коснулся лба, затем щек. Каким количеством времени он располагает? Лидс говорил о двух месяцах, но сколько прошло с того самого момента, когда аппаратура корабля погрузила их в анабиоз? Суда подобного класса, как рассказывал капитан, в состоянии были совершать скачки через гиперпространство. Но значит ли это, что у него еще достаточно времени?.. Юноша не мог сдержать стон. Как ему хотелось верить словам Лидса! Если бы тот сумел сдержать свое обещание… Задача, которая еще совсем недавно представлялась простой и разрешимой, теперь все больше начинала пугать его. Успеет ли он выведать у Вэнди все то, что запрятал в мозг мальчика его покойный отец? Одно дело — доверие в игре, и совсем другое — если Ник начнет расспрашивать его о главных секретах…

Взвизгнула последняя нота, звон стих, и неимоверная тяжесть буквально вдавила тело в кресло. Вероятно, именно так происходит приземление, но Ник давно уже не испытывал подобных перегрузок.

Здесь даже солнце не греет, а лишь слепит глаза…

Нейл Ренфо прижался лбом к холодному стеклу окна, пытаясь не думать, не вспоминать, отогнать жгучие волны гнева и ярости, которые последние несколько дней накатывали ему на грудь и захлестывали горло.

Диппл — южная часть Тикила — унылые квадраты домов, последнее убежище или скорее тюрьма. Много лет назад война, участвовать в которой они не имели ни малейшего желания, заставила их покинуть родные миры. Когда сражения закончились, оказалось, что вернуться туда они не могут: их дома либо уничтожены, превращены в пепел в результате военных действий, либо по соглашениям, подписанным на конференциях, «исключительные права» на них имеют другие поселенцы. Оставался Диппл, за стенами которого они обречены гнить до конца своих дней. И вот уже подросли их дети — целое поколение, знающее только трущобы. Но те, кто помнил другое…

Нейл закрыл глаза. Тесные каюты, круговые коридоры, постоянная дрожь от вибрации двигателей, что несут корабль по неотмеченным на картах дорогам космоса. Странные миры, причудливые создания, не похожие на людей ни душой, ни телом, словно дети, застенчиво держащиеся в тени. Взгляд жадно впитывает самые разнообразные чудеса… такое забыть невозможно.

Суматоха, страх, сжимающий желудок, кислый привкус во рту, когда он лежал на тесной койке спасательной лодки (чьи-то теплые руки держали его) после того, как их выбросило с судна, которое было его домом. Дальше — дрейф, радио передает сигналы бедствия, появление крейсера, подобравшего тех, кто выжил… И все закончилось Дипплом — на много лет, навсегда.

— Они все перед вами, хозяин участка. Мне что, везти свой товар обратно?

Торговец покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как проволока, и внешне походил на мальчишку.

— И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на полях?

Покупатель тоже не скрывал своего пренебрежения — как к торговцу, так и к его товару.

— Люди, у которых есть деньги, не вербуются в рабочие. Разве вам это не известно, хозяин участка? Удивительно, что мы вообще кого-то привезли.

Нейл стоял, опираясь руками на длинную рукоять большого топора. По его обнаженному до пояса телу, покрытому серебристой пылью, струйками сбегал пот. Солнце, показавшееся ему в первый день таким бледным, теперь выказывало всю свою силу волнами жара. Юноша повернул голову — он часто так делал в течение последних недель — к холодной зелени леса, который они атаковали. Как это похоже на водоем, куда можно было бы нырнуть и охладить вспотевшее, опаленное лучами солнца тело!

Козберг начал с того, что рассказал своим новым рабочим об ужасных опасностях лесистой местности. И самая большая таилась в одинокой полуразрушенной хижине, которая стояла как раз посередине полоски леса, вклинившейся в очищенные с великим трудом акры будущего поля. Проклятое место, которое никто не смеет тревожить. Эта хижина — они смотрели на нее с безопасного расстояния — была и будет могилой грешного человека, который так страшно оскорбил небо, что был поражен зеленой лихорадкой.

Религиозные фанатики не убивали, они просто отправляли в холодное одиночество леса тех, кто подхватывал эту неизлечимую болезнь, разумеется посланную в наказание за грехи. Может ли выжить человек, оставленный в дикой местности без ухода, с высокой температурой, характерной для первой стадии болезни? И кто знает, какие еще опасности подстерегают людей в тени гигантских деревьев? Время от времени там видели чудовищ — ранним утром до восхода солнца или в сумерках.

Что касается этих чудовищ… Нейл задумался. Рассказы домочадцев Козберга всегда отличались странностями, но описание существ явно было рождено живым воображением. Причем все истории объединяло только то, что неизвестное существо своим цветом не отличалось от окружающей его растительности, а также наличием четырех конечностей.

Первые опасения Нейла относительно особенностей общества на Янусе полностью подтвердились. Вера «любимцев небес» была узкой и жестоко реакционной, а основной чертой характера — отсутствие в их душах добра и сочувствия. Можно сказать, что жители участков шагнули назад на тысячу лет, в прошлое своего рода. У них не было желания узнать что-нибудь о природе Януса, они лишь упорно, день за днем приспосабливали ее к образу жизни покинутой ими родины, подходя к дереву не иначе как с топором, ножом или лопатой, и жаждали только рубить, обдирать, выкапывать.

Тейлос стоял у изголовья койки, сводя и разводя руки, будто хотел схватить что-то невидимое.

— Ты видел что-то, ты видел! Сокровище? Какое сокровище, парень?

Рабочие Козберга спали в одном сарае, и сейчас все они, кроме Ласьи, который остался снаружи как надзиратель, окружили Нейла. Одиннадцать пар глаз уставились на него.

— Ласья его выкопал, потому что дерево зацепилось ветвями. Я тянул веревку, а он копал. Вдруг он оттолкнул меня и позвал Козберга. Я увидел в земле что-то блестящее — вот и все.

— Зачем, ну зачем было звать Козберга? — Сэм обращался ко всей компании. — Отнести клад в порт, и любой торговец оторвет у тебя его с руками и даст цену, достаточную, чтобы можно было уехать отсюда.

Багровое зимнее солнце сияло над Янусом, его холодные лучи косо падали на гибнущий лес. Огонь уничтожал деревья, лопаты поселенцев разрубали корни, спрятанные в земле. Голые ветви трепетали, словно предупреждая о беде, постигшей Ифткан, древний город. В сердцевине Ифтсайги, могучего дерева, последнего из рода деревьев-башен, таивших в себе всесильный сок жизни, пробудились после глубокого зимнего сна его жители.

Ларши! Это слово пришло из памяти почти столь же древней, как и сама Ифтсайга. Братья, выходите на защиту Ифткана, встаньте против ларшей с мечом в руке и отвагой в сердце!..

Айяр с трудом открыл глаза. В сердцевине гигантского ствола было темно: под потолком не висели гирлянды ларгасов — светящиеся личинки еще спали в трещинах коры. Привычная тишина бесследно исчезла, все вокруг трепетало и пульсировало, и Айяр мгновенно узнал сигналы тревоги лесной цитадели.

«Просыпайтесь! Опасность!» Каждый удар или звук торопили его, но двигаться было так трудно! Зимний сон, сковавший Айяра и его соплеменников, не хотел сразу выпускать их из своих объятий к новой, весенней жизни.

— Джервис? Райзек? — хриплым голосом окликнул Айяр сородичей, с которыми делил комнату.

Заклятый враг ифтов — То, Что Ждет, — был много древнее и опаснее людей. Его воинство — ларши — приходило с просторов губительной пустоши. Однако там же, посреди пустыни, находилась и защита ифтов — священное Зеркало Танта.

Под лучами солнца — оружием Того, Что Ждет, — Айяр по изъеденной временем дороге направлялся к кратеру — вместилищу вод Зеркала. Удастся ли им вновь воспользоваться силой Танта? Несколько месяцев назад Иллиль и Джервис призвали ее, чтобы сразиться со слугами Того, Что Ждет, и остановить их. Бурный поток выплеснулся за каменную кромку Зеркала и омыл часть пустоши, очищая ее от зла.

Однако никто не знал, насколько велика сила Зеркала. Сможет ли она противостоять людям и их машинам, не подчиняющимся законам природы Януса? У каждой планеты есть свои потаенные силы, которые могут служить оружием для ее обитателей, но ничего не значить для чужаков. Для ифтов Зеркало и то, что скрывалось в его глубинах, было священной силой, для других — просто озеро в кратере потухшего вулкана.

— Айяр!

Юноша оторвал взгляд от изъеденных временем камней дороги.

Они двигались глубоко под землей по узкому проходу к бывшему жилищу келрока, которое могло уберечь их от яростного пламени. Сердце Айяра все еще гулко колотилось в груди, когда они наконец разместились в этом скверно пахнущем закутке.

— Джервис, Килмарк, Локатат… — послышался голос Иллиль.

Действительно, что случилось с ними? Удалось ли им спастись? Но Райзек уже думал о том, что их ожидает в ближайшем будущем.

— Вокруг все выгорит, и люди без труда смогут обнаружить нас. Им достаточно спустить собак…

— У этих нор несколько выходов. — Айяр вспомнил свой страшный опыт. — Обычно они расположены по прямой линии. Другой лаз должен вести прямо к реке.

Дождь кончился, небо становилось все яснее, и пока свет зари еще не слепил глаз, ифты начали готовить ловушку.

Робота распластали на камне, стянув с него защитный плащ, чтобы приманку было отчетливей видно, затем наложили рядом кустарника, добавив соленой коры — побольше с северной, подветренной, стороны. Бросили жребий, и Айяр лег у самого края воды, ожидая появления флайера. Он сунул руку в воду и, ощутив неприятный холод, зачерпнул ее ладонью. Разбрызгивая капли, поднял руку вверх. Древние заклинания помнила не только Иллиль. Капитан Первого круга Ифткана тоже когда-то лил наземь воду из замысловато расписанной чаши и говорил те слова, что сейчас слетали с его губ.

Тогда заклинания не помогли воину, вряд ли теперь они подействуют на работников космопорта, поселенцев или на То, Что Ждет. Но ифту, как и человеку, в такую минуту захотелось уцепиться за веру в нечто его превосходящее.

Прошедший ливень словно распахнул дверцу другому времени года. День ожидался ясный, в воздухе веяло весной. Что-то зашевелилось в отрывках переданной ифту памяти, и кровь — как сок, весело бегущий по стволам деревьев-башен, по всем лесным растениям, — забурлила в сосудах, едва он вспомнил весну в Ифткане. Время сажать, а не умирать. Впрочем, некогда смерть поразила Айяра и ныне снова маячила перед ним. Но у него в руках меч — только так ифт встречает врага! Тихое жужжание — давиз? Рановато для насекомых, хотя… юноша замер: кровосос не трогает неподвижных. И вдруг его ухо уловило другой звук, более настойчивый. Флайер! Джервис мог и не предупреждать свистом, Айяр уже укрылся в воде между скалами и поверженным грозой деревом. Звук приближался. Лишь бы они увидели робота…

С шипением из флайера хлестнуло пламя луча. Только бы ветер не отнес соленый дым в сторону! Машина приземлилась. Юноша обогнул скалу, присел в тени. Боль пронзила плечо, он чуть не вскрикнул от досады: совсем забыл о давизе. И тут же устыдился, что ему не хватило выдержки: с флайера могли заметить его возню.