Злая пуля — бескрылая механическая оса, оснащенная теплоискателем. Она с визгом впивается в дерево и расщепляет ствол почти надвое. Крошечная микросхема, хромаль, сжатый кислород и жало — сверхтвердый сердечник из обедненного урана (хотя толку от ‘обедненности’ никакого, но надо же куда-то девать отработаенное реакторное топливо, да и в рекламных клипах звучит круче). Не спасет и ‘Подкожный Kevlar (R)’, ведь при ударе жало самозатачивается. Кислород выгорает быстро, и пуля тонко, с надрывом, зудит. В просторечье их называют ‘зулями’. Движутся медленнее обычных, зато не по прямой, но зигзагами, преследуя жертву, на которую нацелились в мгновение вылета из ствола. Злая пуля — уже не дура, это почти что самонаводящаяся ракета, только маленькая. В крошечный корпус много не впихнешь, и оттого зули не настолько умны, как про них расписано в оружейных каталогах.

Дана это не спасло. Осколки дерева брызнули в лицо, он отпрянул, в последний момент успев разглядеть за кустами фигуры людей и зеленый вездеход Гринписа. Березовая роща росла на вершине крутобокого холма, Данислав покатился по склону. У подножия тоже были кусты, и среди них торчал пенек, о который он приложился правым виском. Прямо перед глазами оказалась широкая темная трещина, проросшая травой и поганками. Секунду Дан видел ее, лежа щекой на пеньке, затем из трещины поползла темнота и накрыла...

...звон, зелень в стеклянных прожилках, жаркая капля солнца падает на висок, расплескалась, и теперь там печет — мокро и горячо... Кто-то берет за плечи, пытается приподнять, это больно, зеленая листва и желтый полдневный свет наливаются красным, багровеют, будто плохая копия — грубая, крупнозернистая: больно, очень больно — обрыв.

В первую секунду Дан даже слегка испугался: хотя клон никаких угрожающих движений не делал и вообще стоял неподвижно, выглядел он как-то очень резко, будто снятая высококлассной камерой фигура, наложенная на фон из фильма столетней давности.

В отличие от корпоративных солдатиков, аякс одет был легко, чересчур легко для того, чья главная функция — убивать, оставаясь живым. Свободные бежевые брюки из хлопка да рубашка с короткими рукавами. И оружие... никаких тебе сбруй с мега-ультра-девайсами, никаких сканеров для выявления ‘потока агрессии’. На поясе болталась короткая трубка слабенькой болевой жерди, а в правой руке был пневмоэлектрический пистолет-пулемет. Оно, конечно, штуковина мощная, способная изрыгать до двух десятков начиненных сжатым кислородом ‘злых пуль’ в секунду, но все равно — лишь скорострельный пистолет да оружие из разряда нелетального...

Но остановился Дан не только из-за аякса. Для оформления зала VIP-вечеринки наняли, как выяснилось, знаменитого дизайнера, фамилию которого Данислав не помнил, известного тем, что всем прочим видам мебели он предпочитал жидкую. Зал купался в медленно плывущем, блеклом синем свете, маломощные источники которого находились в разных местах, зачастую — под поверхностью воды, что создавало такой эффект, будто ты попал в огромный аквариум, полный мутноватой, начиненной планктонной кашей и останками водорослей жидкости, а свет льется в него снаружи, из-за толстых стеклянных стенок. Управляемая текучесть превратила отдельные водяные массивы в покатые кресла, округлые столы и изгибающиеся барные стойки — нигде ни одного прямого угла или четкой грани.

— Мы использовали тот же принцип, что и в обычных токамобилях... — голос донесся от небольшой группы людей, как раз проходивших мимо. Дан узнал того маленького подвижного человечка с неестественно-радостным личиком, который встречал гостей в аэропорту. Видимо, это был распорядитель-тамада, нанятый ЭА для мероприятия, или, быть может, какой-нибудь их штатный сотрудник из отдела внешних связей.

— Как вы знаете, токамобили работают от стандартных теслараторов, настроенных, так сказать, в резонанс с электромагнитным полем, то есть с его колебаниями примерно в семь с половиной герц, и то же самое — в нашем Общежитии, но только два наших тесларатора неизмеримо мощнее...