«Земля Санникова». Издавна у северных народов существовала легенда о загадочном острове — теплом оазисе, где живут невиданные животные и загадочное племя онкилонов. По ледяной пустыне группа смельчаков отправляется на его поиски и действительно выходит на сушу, покрытую лесами и лугами, по которым бродят мамонты и шерстистые носороги, а на них охотятся первобытные люди.
«Плутония». Исследуя один из северных островов, экспедиция судна «Полярная звезда» обнаруживает, что внутри Земля пустотела и под земной корой существует своя жизнь, согреваемая светилом, расположенным в ее центре. Здесь сосуществуют различные эпохи: плиоцен, миоцен, юрский период…
Динозавры и птеродактили, мастодонты и саблезубые кошки, гигантские муравьи — путешествие превращается в постоянную борьбу за выживание.
Научная фантастика Владимира Обручева — это не только невероятные приключения, но и уникальный рассказ о прошлом Земли.
Владимир Обручев
Владимир Афанасьевич Обручев родился 10 октября 1863 года в селе Клепенино Ржевского уезда Тверской губернии, в имении своего деда. Из-за военной службы отца приходилось много переезжать, семья жила в разных городах Польши, пока не обустроилась в Вильне, где в 1876–1881 годах Владимир учился в реальном училище.
В 1881–1886 годы он — студент Императорского Петербургского горного института. В это время он начал писать. Стихи, в основном посвященные его будущей жене, и прозу. Его первый рассказ «Море шумит» появился в газете «Сын отечества» в июне 1887 года. С этого времени его произведения регулярно публиковали петербургские газеты. Ободренный первыми литературными успехами, Обручев даже подумывал бросить горный институт, но появившийся на 4-м курсе новый преподаватель, известный путешественник Иван Васильевич Мушкетов, заразил его геологией, тогда еще совершенно неизвестной наукой (выпускники горного института в основном работали на заводах и в шахтах, штатных геологов в Российской империи было лишь семь!). В 1886 году Мушкетов направил Обручева и его товарища в первую экспедицию в Каракумы. А в 1887-м выпускник горного института Владимир Обручев с молодой женой и новорожденным сыном отправился в Сибирь, где в Иркутске ему предложили занять штатную должность геолога при Горном управлении.
Именно с исследований окрестностей Иркутска началась работа, которой Владимир Обручев будет заниматься всю свою жизнь, и ее итогом станет «История геологических исследований Сибири». В составе большой экспедиции он путешествовал по Китаю и Южному Тибету, участвовал в проектировании Закаспийской и Транссибирской железных дорог. В 1901 году, обладая десятками научных работ и широкой известностью в научных кругах, Владимир Обручев стал деканом горного отделения в Томском технологическом институте. В Томске он провел двенадцать лет, насыщенных разнообразной деятельностью. Помимо научной работы и преподавания, Владимир Обручев с 1905 года возглавлял местный комитет Конституционно-демократической партии и публиковал фельетоны и статьи под псевдонимом «Ш. Ерш» (от французского
В 1912 году Владимир Обручев с семьей переехал в Москву. Уже не имея возможности участвовать в экспедициях, он занялся упорядочиванием своего огромного научного материала, накопившегося за годы исследований. С 1914 года в журнале «Природа» он стал публиковать научно-популярные статьи, рассчитанные на широкого читателя. В это же время он занялся своими знаменитыми романами: «Плутонией» и «Землей Санникова». Владимир Обручев еще в детстве увлекался романами Жюля Верна, и «Плутония» фактически была ответом на «Путешествие к центру Земли». Впрочем, он не верил, что Земля внутри полая, а вот реальность существования неизвестной суши в Северном Ледовитом океане, как и многие русские ученые того времени, допускал.
Земля Санникова
«А все-таки она существует!»
Первая половина торжественного заседания ученого общества, посвященного сообщениям членов экспедиции, снаряженной для поисков пропавшего без вести барона Толля и его спутников, подходила к концу. На кафедре, у стены, украшенной большими портретами сановных покровителей и председателей общества, находился морской офицер, совершивший смелое плавание в вельботе
[1]
через Ледовитое море с Новосибирских островов на остров Беннетта, на который высадился барон Толль, оттуда не вернувшийся. Мужественное лицо докладчика, обветренное полярными непогодами, оставалось в полутени зеленого абажура лампы, освещавшей рукопись его доклада на кафедре и его флотский мундир с золотыми пуговицами и орденами.
За длинным столом перед кафедрой, покрытым зеленым сукном, заседали члены Совета общества — все видные ученые и известные путешественники, проживавшие в северной столице. В середине сидел председатель. Закрыв глаза, он, казалось, дремал под журчание голоса докладчика. Небольшой зал был переполнен.
Докладчик уже описал ход спасательной экспедиции, трудный путь с тяжелым вельботом, поставленным на нарты, через торосы полярных льдов от материка на Новосибирские острова, летовку на берегу Котельного острова в ожидании вскрытия моря, борьбу со льдами при плавании вдоль берегов и отважный переезд через море к острову Беннетта. Он охарактеризовал этот угрюмый остров, скованный льдами целый год, и описал находку избушки Толля, оставленных им вещей и документа с описанием острова, заканчивавшегося словами: «Отправляемся сегодня на юг; провизии имеем на пятнадцать-двадцать дней. Все здоровы».
— Итак, — провозгласил докладчик, повысив голос, — двадцать шестого октября тысяча девятьсот второго года барон Толль, астроном Зееберг и промышленники якут Василий Горохов и тунгус Николай Дьяконов покинули остров Беннетта и пустились по льду на юг к Новосибирским островам. Но на последние они не прибыли, — наши поиски не обнаружили никаких следов. Куда же девались смелые путешественники? Нет никакого сомнения, что они погибли в пути. В конце октября в этих широтах дня уже нет, только два-три часа около полудня тянутся сумерки. Морозы доходят до сорока градусов; часты свирепые пурги. Но море еще не замерзло и богато полыньями. Путешественники, очевидно, попали во время пурги на полынью, едва затянувшуюся льдом, и провалились. Или погибли, выбившись из сил, от голода и холода в борьбе с торосами, потому что собак у них не было и они сами тащили нарты, нагруженные байдарками и всем имуществом. Или, наконец, пытаясь переплыть на утлых байдарках в полярную ночь через незамерзшее море, они потонули во время бури. Так или иначе, но они нашли вечный покой на дне Ледовитого моря, а Земля Санникова, которую Толль искал так долго и тщетно, не существует.
Докладчик сошел с кафедры. Слушатели были охвачены жутким впечатлением от заключительных слов доклада. Вдруг из задних рядов раздался громкий возглас:
Исчезнувший народ
Шенк был старый холостяк, много путешествовавший в молодости; он производил исследования и в низовьях Енисея, разыскивая остатки мамонта на тундре, и в Забайкальской области, и на Амуре, и даже на Сахалине, вскоре после присоединения этого далекого края к России, изучая его геологию и флору. Вернувшись в столицу, он погрузился в обработку собранных материалов.
Жил он одиноко и крайне скромно, употребляя значительную часть своего академического жалованья на помощь начинающим ученым и на субсидии экспедициям в интересовавшую его Сибирь и в полярные страны. Немало денег его ушло на путешествие Толля, которого он высоко ценил как исследователя, и на поиски его следов.
Вернувшись с торжественного заседания, Шенк принялся за чтение сведений о загадочном племени онкилонов.
Несколько веков назад они населяли весь Чукотский полуостров, но затем были вытеснены чукчами к берегу Ледовитого океана. По телосложению, одежде, языку и образу жизни они сильно отличаются от чукчей, и ближайшими их родственниками являются алеуты острова Кадьяк.
Норденшельд во время своего плавания на корабле «Вега» вдоль берегов Северной Сибири в районе мысов Иркайпий,
[3]
Шелагского и Якан в изобилии находил брошенные жилища онкилонов, представлявшие землянки своеобразного типа, до половины углубленные в почву и с кровлей из китовых ребер, присыпанных землей. При раскопках были найдены различные орудия из камня и кости — топоры, ножи, наконечники копий и стрел, скребки и проч., нередко даже еще с костяными и деревянными рукоятками, сохранившимися в течение веков благодаря мерзлоте почвы вместе с ремнями, которыми наконечники и топоры были прикреплены. Онкилоны не знали употребления железа и других металлов и были в полном смысле слова людьми каменного века.
Дело налаживается
В условленный день и час молодой человек явился. Шенк ждал его.
— Я перечитал все, что известно об онкилонах, — сказал он, — и нахожу, что сведения противоречивы. Несомненно, что этот народ существовал и воевал с чукчами, оставил после себя жилища, каменное и костяное оружие. Но куда он исчез — неизвестно. Остается думать, что онкилоны или погибли на одном из островов вследствие слишком суровых условий жизни и недостатка промысловых животных, или остались на материке и вымерли давно от какой-нибудь эпидемии.
— Если бы они погибли на островах, там были бы найдены в изобилии их кости, — возразил собеседник. — Люди бесследно не исчезают. Если бы они вымерли на материке, обо этом сохранились бы предания у их новых соседей — якутов, тунгусов, ламутов. Таких преданий нет совершенно.
— Так где же они, наконец? — воскликнул Шенк. — Не на небо же они взяты живыми!
— Они, очевидно, на Земле Санникова — там же, куда летят перелетные птицы, которые, вероятно, служили им проводниками.
В путь-дорогу
Через месяц Горюнов, снабженный деньгами и документами, выехал на восток, увозя инструменты и прочее снаряжение, в том числе три великолепные нарты и одну большую байдару, разбиравшуюся на части, которые в полчаса нетрудно было соединить друг с другом совершенно герметически. В ней могли поместиться четыре человека, три нарты с грузом и десять собак, что позволяло членам экспедиции совершить переезд через море в два приема.
От Иркутска начался уже санный путь на лошадях через Качуг вниз по Лене — длинный и скучный путь по занесенному снегом бесконечному коридору замерзшей реки между ее высокими, часто скалистыми берегами, вплоть до Якутска, жалкой столицы сурового края административной ссылки. Дальше путь шел через низовья реки Алдана и по диким ущельям угрюмого Верхоянского хребта, затем по холмам и равнинам обширного бассейна реки Яны до ее устья, где приютилось на краю света занесенное снегом до крыш село Казачье. Уже от Якутска дня почти не было, а за хребтом началась полярная зимняя ночь; только звезды, луна и сполохи — северные сияния — освещали путь, если не было пурги.
В конце февраля Горюнов с грузом прибыл в Казачье, где его товарищи подготовили все для экспедиции — тридцать собак, запас вяленой рыбы (юколы) для них, припасы для людей, полярную одежду, лыжи. Два опытных промышленника — якут Никита Горохов, брат пропавшего без вести спутника барона Толля, и казак Капитон Абрамович Никифоров согласились участвовать в экспедиции. Оба не раз побывали на Новосибирских островах, в последний раз с экспедицией, искавшей следы Толля и объездившей все берега. В существовании Земли Санникова оба были убеждены и утверждали, что видели ее в ясные дни с высот Котельного острова. Эта таинственная земля манила их не меньше, чем наших трех товарищей, и они были рады, что на их долю выпало счастье первыми посетить ее.
Село Казачье стоит на плоском холме правого берега реки Яны, выше начала ее дельты, под 71° северной широты и у северной границы леса. Несколько изб казаков и купеческих домов, несколько юрт якутов и небольшая церковь разбросаны в беспорядке по холму и почти до крыш занесены снегом. Только дымки, вьющиеся из труб избушек, да снопы искр, вылетающие из юрт, где топятся чувалы (камины), и облепленная снегом колокольня выдают зимой жилье человека, немаловажное для всего севера Приянского края, несмотря на свои малые размеры. К северу, востоку и западу расстилается бесконечная ровная тундра, зимой — белая равнина, покрытая застругами, то есть плоскими твердыми сугробами, созданными и уплотненными свирепыми пургами, разгуливающими на просторе. На юге чернеет полоса чахлого, редкого леса, а на горизонте в ясные дни видны округленные высоты хребта Кулар, которые как бы отрезают янское устье от остального мира.
За две недели были закончены все приготовления. И в половине марта, когда день уже продолжался часов одиннадцать, экспедиция тронулась в путь. Путешественников с их тремя нартами до Новосибирских островов сопровождали еще пять нарт с каюрами (вожаками), которые везли запас корма для собак, провизии и всякого снаряжения для людей, назначенного для склада на островах и для прокормления всех по дороге туда.
