Фантастические повести и рассказы. Для старшего школьного возраста. Художник Ю. М. Синчилин.
От автора
Когда-то в детстве отец мне сказал: «Все, что приходит в голову человеку, — возможно».
Помню, очень хотелось опровергнуть это мнение, нафантазировать такое, такое… и — не получалось! Выдуманные мною чужие планеты, как две капли воды, походили либо на Черное море, вблизи которого я родилась, либо на среднеазиатские пустыни, где жила в раннем детстве, а то копировали белорусскую пущу, окружавшую меня в отрочестве. Однако, по мере того как я росла, училась, читала, особенно в последнее десятилетие, когда чуть не всякий день приносит внеземные новости, мои фантазии становились конкретнее, а следовательно, все более… отрывались от земной почвы! Здесь нет противоречия: наши знания о Вселенной пополняются, и мечта получает добавочный разбег. Чем больше знаешь, тем оригинальнее мыслишь.
Меня как писателя интересуют не столько чудеса техники, сколько человеческая натура. Как и в чем она способна меняться и совершенствоваться под воздействием непредвиденных обстоятельств? Если человеку нельзя опереться на чужой опыт, потому что до него такого опыта не существовало!
Я убеждена, что для глубоких сильных натур Небывалое подобно животворящему солнечному лучу. Оно соответствует их внутреннему заряду. Такими мне представляются дикарка Лилит («Лилит») и высокомудрый Жу («Птенцы археоптерикса»), девушка Сахарь и пастух Иашулан («Дочь Ноя»), А вот звездолетчик Зенит («Яблоко этого года») и охотник Одам («Лилит»), какой бы перевал Времени их ни разделял, схожи неумением осмыслить новое, найти в нем свое место. Им не хватает поначалу отваги и благородства, хотя со временем и они душевно вырастают. Даже легкомысленного позера Кешу («Диалог с лунным человеком») Небывалое поворачивает в лучшую сторону.
Вот, пожалуй, о чем мне хотелось поразмыслить, углубляясь в Страну Фантазию.
Повести
Лилит
Табунда
Звезда шла по кругам Вселенной. Не следимая ничьим глазом с Земли, она упорно посылала азбуку своего луча. Но звери двигались по плоскости, а человеческим существам ночной небосвод затмевало пламя костров; они не ощущали многомерности пространства.
Звезда приближалась, хотя была далеко, в расстоянии нескольких планетных поколений.
От Лаолы-Лиал
Планета Лаола-Лиал находилась на восьмой вертикали пятого внешнего витка небольшой галактики в зоне фиолетового смещения. Ни одна земная мера не могла бы определить это расстояние, если двигаться по световому лучу. Так оно велико.
Оказалось, что галактика, в которую входила планета, была создана искусственно другою, умирающей цивилизацией. Заканчивая свой цикл, эта цивилизация исполнила долг всякой жизни — воспроизвела себе подобное. Чтоб завещать тот же долг будущей разумной жизни, был запущен сложный спутник-сигнал. Его орбита была рассчитана так, что как раз к тому времени, когда молодая галактика войдёт в зону фиолетового смещения, спутник-сигнал попадёт в сферу её притяжения и станет кружить, привлекая внимание разумных существ.
Минута Вечности
Одам, конечно, не поверил рассказу Лилит о чудищах с Солёного озера, но всё-таки на следующий день отправился туда сам.
Он вернулся задумчивым и смущённым: тушку кролика, объеденную муравьями, плетёнку с сотами и засохшие куски соли никто не тронул, но на берегу остались следы…
Одам Сапиенс
Племя Табунды долго жило в изобильных предгорьях, пока однажды ночью на северо-востоке не загремел гром. Раскаты его становились всё слышнее, и в той же стороне горизонт окрасился бледным заревом. Тысячи птиц сорвались в темноте со своих гнездовий и с клёкотом заметались над землёй. Ветер, который сначала лишь мягко прошёлся по травам, загудел, принося запах гари.
Племя снялось со стоянки и бросилось под защиту деревьев. Степной пожар достигал опушки. Целую неделю небо, затянутое пеленой, едва пропускало лучи диковинного коричневого цвета. Смерчи гнали пламя, и в пыльном полусвете, как при затмении солнца, издалека доносился треск. Песок летел вместе с дымом и горящей травой. Ветер был так силён, что трава сгорала в воздухе, не успевая поджечь влажные кроны; лишь на стволах остались отметины, кора обуглилась, словно обожжённая кожа.
Яблоко этого года
Там не было женщин. Они это знали. И однако все вокруг им хотелось называть женскими именами.
С тех пор как третья космическая скорость вырвала их из Солнечной системы, в черной щели раскрытого неба постоянно виднелось неподвижное серебро звезд. Они грезили о странной планете — если это была планета! — куда нацелен вектор движения, и о добавочной спирали Млечного Пути, которая стала вдруг отсюда видна, как дорога на Земле, скрытая раньше холмами. Бледный туман был неизмеримо далек, но хотелось думать, что созвездия невиданных рисунков уже приближаются и они вошли в новый рукав галактики.
Дочь Ноя
[1]
В стране Годд жил человек по имени Ной, называемый также Нойахом или Нухом. Он был вдов, а сыновья его холосты. Единственная дочь Сахарь, подраставшая в отчем доме, с колыбели была просватана за соседского сына. Дом Нуха, сложенный из грубо обтесанных камней, обширный двор с хлевом и водопойной колодой возле него в жаркую пору дня прикрывало тенью большое ореховое дерево. Все это Нух обнес высокой оградой.
Земля, подобно покорному волу, далеко ушла по небесной дороге вслед за своим поводырем — Солнцем в сторону созвездия Лебедя, и там, где была она во времена Ноя, нынче лишь первоначальная чернота космоса — вот как это было давно! Но будущее и прошлое расположены во Вселенной слишком, тесно. Настоящее лишь линия между ними. А линия не имеет толщины.
