Первый сборник рассказов классика американской литературы XX в., второго, наряду с У. Фолкнером, мастера «южной готики», десять напряженных ситуаций, исполненных мистического ужаса и чреватых взрывом, филигранно сочетающих реализм и абсурд.
О'Коннор заслуженно считается мастером короткой формы: ее рассказы неоднократно получали Премию им. О'Генри — высшую в США литературную награду за произведения малой формы.
Майя Тугушева
Гротески Фланнери О’Коннор
Признание пришло к ней после опубликования первого же рассказа. Ее необыкновенный талант покорял и критиков и читателей. Конечно, не всех. Те, кто привык к более оптимистическому взгляду на вещи и обязательному «счастливому концу», находили, что новеллы и романы Фланнери О’Коннор, пожалуй, слишком мрачны. Иных из любителей эксцентрической прозы не удовлетворяла строгая простота и доступность ее стиля. Некоторые наивные души жаловались на Фланнери О’Коннор самой Фланнери О’Коннор и получали краткую, но весьма язвительную отповедь.
Фланнери О’Коннор родилась в 1925 году в г. Саванне, штат Джорджия. В 1964 году, тридцати девяти лет, она умерла от тяжелого недуга в больнице городка Милледжвилля, того же южного штата. Джорджию О’Коннор покидала лишь несколько раз, и ненадолго: учеба на писательских курсах Университета Айовы, поездка в Нью-Йорк, в Коннектикут, паломничество в Лурд.
Ее творческое наследие — два романа: «Мудрая кровь» (1952), «Яростные разрушают» (1962) и два сборника рассказов: «Хорошего человека найти не легко» (1958) и, вышедший посмертно, «На вершине все тропы сходятся» (1964). Ей же принадлежат несколько статей о назначении писателя и литературном мастерстве, ранее прочитанных как лекции на писательских симпозиумах и в женских колледжах Юга, а впоследствии опубликованных в критических сборниках. Действие произведений писательницы проходит в родной Джорджии и в граничащем с ней штате Теннесси. Джорджия была для нее тем же миром, что и округ Йокнапатофа у Фолкнера. Фланнери О’Коннор всегда считала, что успех ей сопутствовал потому, что пишет она о местах и нравах, хорошо ей известных.
С самого начала литературного пути у писательницы была тщательно продуманная и блестяще проверенная на практике эстетическая система, свой мир образов, который жил по предустановленным ею самой законам. Это не означает, конечно, что ее творчество лишено корней в родной американской литературе. Напротив, корни, питавшие его, уходят в глубинный пласт традиции. Любимый писатель Фланнери О’Коннор — американский романтик XIX века Нэтэниел Готорн. Из писателей США XX века О’Коннор в какой-то мере близок Шервуд Андерсон, создатель образов «гротескных людей».
Но есть корни и более локальные. Фланнери О’Коннор — «южная» писательница. И по месту рождения, и некоторыми элементами мировоззрения она принадлежит литературной школе американского Юга, из которой вышли У. Фолкнер, Э. Колдуэлл, писатели послевоенного поколения Карсон Маккаллерс и Трумен Капоте. Значительное влияние на формирующиеся взгляды О’Коннор оказало знакомство с писателями-южанами Р. П. Уорреном, Алленом Тейтом и Кэролайн Гордон.
Перемещенное лицо
Павлин шел за миссис Шортли вверх по дороге. Медленно выступая друг за другом, они вдвоем составляли целую процессию. Одолев подъем, женщина остановилась и, скрестив руки на груди, застыла на своих исполинских ногах, словно нагромождение гранитных глыб, суживающееся кверху, к двум излучающим ледяной свет голубым точкам, от пронзительного взгляда которых ничто не могло укрыться. Преисполненная неколебимой уверенности в себе, она высилась, точно великанша — хранительница здешних мест, вышедшая на шум узнать, что стряслось. Не удостаивая вниманием белесое послеполуденное солнце, которое, словно незваный гость, пряталось за зубчатой стеной облаков, она обратила свой взор на ответвлявшийся от шоссе рыжий проселок.
Павлин остановился у нее за спиной. Хвост его чуть-чуть приподнялся над землею и, ниспадая по обе стороны, будто шлейф, сверкал на солнце золотисто-зелеными и синими переливами, а сам он, откинув назад голову на длинной и тонкой, как тростинка, шее, казалось, разглядывал вдали нечто, не видимое больше никому.
Миссис Шортли смотрела, как черный автомобиль свернул с шоссе и въехал в ворота. У сарая с инвентарем, футах в пятнадцати от ворот, оба негра, Астор и Салк, бросив работу, тоже глазели на автомобиль. За большой шелковицей их совсем не было видно, но миссис Шортли все равно знала, что они там.