Клод Форд распрекрасно знает, как все происходит, когда охотишься на бронтозавра. Не соблюдая излишней осторожности, ты пробираешься сквозь густую траву под вербами и через булькающее болотце в дурацких цветочках с изумрудными лепестками, напоминающее футбольное поле.

Твоим очам предстает разлегшаяся среди осоки, безобразная туша, грациозная, как мешок с песком. Он развалился там, позволяя гравитации притиснуть себя к нежной подстилке болотистой грязи, выискивая сочные камышинки и поводя огромными, как кроличьи норки, ноздрями. Это восхитительное зрелище.

Глаза чудовища тускло поблескивают. В них жизни не более, чем в большом пальце ноги у покойника недельной давности.

Смердящее жвачкой дыхание и жесткая щетина в слуховых отверстиях особенно четко характеризуют это творение матушки-природы.

Но когда ты, эдакое крохотное млекопитающее с отставленным в сторону большим пальцем, стискиваешь слабыми конечностями полуавтоматическое, двуствольное с программным управлением и нержавеющее мощное ружье 65-го калибра с телескопическим прицелом и пробираешься под прикрытием вековых деревьев, то прежде всего обращаешь внимание на вонь, исходящую от шкуры гигантской рептилии. Вонища пропитывает тебя до самых глубин, как звук нижней октавы пианино, так что сразу хочется оторвать побольше туалетной бумаги. Шкура вся серая, как нашествие викингов, с потешными складками, глубокими, как фундамент небоскреба. На его хребте непрерывное движение — это маленькие бурые паразиты — вши, населяющие эти серые стены — шустрые, как котята, и твердые, как крабы.