По преданіямъ греко-римскаго міра музыка имѣла свое первое начало на берегахъ Нила въ Египтѣ. Многіе миѳографы передаютъ обстоятельства открытія музыки въ такомъ видѣ: «Нилъ вышелъ изъ береговъ своихъ и залилъ весь Египетъ. Когда рѣка вновь приняла свое обыкновенное теченіе, то на сушѣ осталось множество различныхъ животныхъ и между прочимъ черепаха. Отъ времени тѣло черепахи совершенно испарилось; осталась только раковина, и въ ней, на подобіе нитокъ, переплетенные хрящи. Меркурій вдохновилъ эту черепаху, такъ что она издала первые музыкальные звуки въ мірѣ; за тѣмъ по подражанію ей, построилъ первый музыкальный инструментъ, который впослѣдствіи передалъ Орфею, а по другимъ Аполлону

[1]

. Другія сказанія, приписывая происхожденіе музыки Гермесу или Меркурію египетскому, прибавляютъ, что, для постройки перваго инструмента, онъ воспользовался нервами Тифона

[2]

, который, какъ извѣстно, слылъ геніемъ всякаго зла физическаго и нравственнаго. «Гермесъ, совѣтникъ Озириса, сошедши на землю, научилъ людей, бывшихь дотолѣ безсловесными, членораздѣльнымъ звукамъ, раздѣлилъ звуки на гласные, согласные и нѣмые, далъ имена вещамъ, научилъ людей письму, богослуженію, жертвоприношенію, и наконецъ

музыкѣ,

или, по выраженію Діодора,

эвриѳмiи,

т. е. мѣрному употребленію звуковъ, и искусственнымъ позамъ, т. е. танцамъ»

[3]

. Самую лиру свою Гермесъ сдѣлалъ по подражанію временамъ года, именно провелъ три струны: толстую съ низкимъ звукомъ въ соотвѣтствіе зимѣ, тонкую съ высокимъ звукомъ въ соотвѣтствіе лѣту, и среднюю, отвѣчавшую веснѣ

[4]

. Самое слово музыка послѣдователи классическихъ преданій производили отъ египетскаго слова 

moys

вода то съ однимъ объясненіемъ, что музыка есть подражаніе журчанію водъ и слѣдовательно принадлежитъ Египту, богатому водами, то съ другимъ объясненіемъ, что среди водъ Нила растетъ тростникъ, первоначальный матеріалъ музыкальныхъ инструментовъ

[5]

.

Всѣ эти сказанія таковы, что не только на основаніи ихъ нельзя удержать за Египтомъ первоначальнаго происхожденія музыки, но напротивъ именно этими сказаніями отрывается отъ Египта происхожденіе музыкальнаго искусства и переносится глубже въ первобытную до-египетскую исторію. 1) Изобрѣтеніе лиры здѣсь ставится въ связь съ потопомъ, который здѣсь названъ частнымъ именемъ наводненія Нила; такимъ образомъ эти сказанія имѣютъ въ виду только позднѣйшее послѣпотопное распространеніе музыки. 2) Происхожденіе музыки здѣсь связывается съ происхожденіемъ вообще звука и всѣхъ движеній тѣла. Очевидно посему, что музыка должна принадлежать первымъ временамъ человѣчества вообще, а не Египту, который какъ не первый училъ людей употребленію слова, такъ не первый открылъ и музыкальный звукъ. 3) Самое имя musica не можетъ происходить отъ указаннаго египетскаго слова, потому что вообще трудно понять сродство музыки именно съ водою, а не съ какими либо другими звуками природы; равнымъ образомъ обиліе тростника въ Египтѣ ничего не показываетъ, потому что здѣсь идетъ дѣло вообще о музыкѣ, а не музыкальныхъ инструментахъ, тѣмъ болѣе не о духовыхъ инструментахъ, приготовлявшихся изъ тростника. Такому производству слова музыка мы можемъ противопоставить другое отъ еврейскаго слова

Такимъ образомъ египетскія преданія переносятъ насъ къ древнѣйшимъ преданіямъ еврейскимъ, что музыка ведетъ свое начало отъ перваго библейскаго человѣка, воспѣвшаго въ раю тѣже псалмы, какіе впослѣдствіи пѣлись въ іерусалимскомъ храмѣ. Древній халдейскій перифрастъ библіи, которому слѣдуютъ многіе раввины, даетъ такое надписаніе XCІ псалму: «пѣснь воспѣтая первымъ человѣкомъ въ день субботы». Это преданіе старались утвердить на библейскомъ свидѣтельствѣ, что первый человѣкъ при сотвореніи могъ уже пользоваться всѣми своими способностями. На этомъ основаніи напр. Кириллъ александрійскій думаетъ, что первые люди воспѣли славу Всевышняго въ гимнахъ и пѣсняхъ, хотя простыхъ и безъискусственныхъ

Незачѣмъ прибавлять, что музыкальность перваго человѣка была больше въ потенціи и что псаломъ XCІ былъ пѣтъ Адамомъ столько же, сколько была читана имъ книга Разіэла, по раввинской легендѣ переданная ему ангеломь для изученія каббалистической науки. Въ 4 гл. 21 ст. Бытія выставляется другое лицо съ болѣе опредѣленными значеніемъ въ исторіи музыки. Передавая вкороткѣ исторію ближайшихъ потомковъ Каина, бытописатель объ одномъ изъ нихъ, именно Іувалѣ, замѣчаетъ, что онъ быль «отецъ всѣхъ играющихъ на киннорѣ и гугавъ»

Послѣ замѣчанія объ Іувалѣ, употребленіе музыки не указывается вь періодъ патріарховъ, кромѣ слѣдующихъ словъ Лавана къ Іакову (31, 27): «зачѣмъ ты убѣжалъ отъ меня тайно? я отпустилъ бы тебя съ тимпаномъ и кинноромъ». Но, такъ какъ Лаванъ жилъ въ Паданъ-арамѣ, то изъ этого замѣчанія ничего нельзя вывести о музыкѣ патріарховъ. Недостатокъ библейскихъ указаній любители музыки дополняютъ въ этомъ случаѣ нѣкоторыми миѳическими средневѣковыми сказаніями о занятіи патріарховъ музыкою. Мартини приводитъ неизвѣстно откуда взятое имъ преданіе, что Ной былъ великимъ любителемъ музыки и внесъ въ ковчегъ, кромѣ музыкальныхъ инструментовъ, какіе-то мемуары, вѣроятно Іувала, о состояніи наукъ и искусствъ до потопа; здѣсь говорилось о