Яд со взбитыми сливками

Ольховская Анна

В один счастливый и безмятежный день красотке Лане Красич пришло письмо… из зоны от Кобры, в миру Надежды Ким. Матерую преступницу и бизнес-леди связывала самая крепкая дружба: Надя дважды спасла Лану от смерти. Теперь Кобра, досиживающая срок, умоляла найти десятилетнего сына Сашу. Оказалось, мальчик остался жив, а не погиб, как ей сказали, и наверняка тоскует в каком-нибудь приюте. Лана нанимает детектива-профессионала, и тут начинается серия странных и страшных находок. Вместо Саши в детском доме обнаруживается пустое место в кровати. А в канаве находят жестоко убитого сыщика…

Пролог

Дворня просыпалась. Утро, как обычно, выдалось препоганейшим. Для хозяев усадьбы оно, вероятно, было вполне нормальным, а вот живность новому дню вовсе не радовалась. Может, потому, что никто не спешил встать пораньше и покормить скотину, почистить стойла, напоить…

Собственно, скотина, обитавшая в подвале окраинной многоэтажки славного города Балашихи, визита жильцов дома вовсе и не ждала. Визит грозил неприятностями разной степени серьезности — от одноразового выселения, после которого приблудная живность снова возвращалась на обжитую территорию, до проведения боевой операции под кодовым названием «Санация подвала», с применением отравы, которую не выдерживали даже те, кто переживет все цивилизации.

Нет, не тараканы. И не крысы. Бомжи.

В этом подвале обитали три особи: две мужские и одна женская. Разобрать, кто где, и в обычные дни было сложновато, а в это утро, утро после бала, — вообще невозможно. Во всяком случае, кошки, с брезгливым любопытством разглядывавшие своих шумных и смердящих соседей, определить, где тут самка, а где самцы, не могли.

Если честно, им было все равно. Больше всего кошки хотели, чтобы эта троица убралась из подвала. Или хотя бы убрала за собой. Тут дети, между прочим, ходят! Да, кошачьи, и что?

Часть I

Глава 1

Интересно, как это — зеленый цвет? А красный? Голубой? Нет, какие они на ощупь, Саша знал. Красный — он теплый и одновременно резкий, словно покусывает, голубой — прохладный, зеленый — нежный. Но как это выглядит — забыл.

Именно забыл, потому что он не родился слепым. Маленького, по виду двух-трех лет от роду, мальчика нашли рано утром возле свалки в подмосковной Балашихе. Вой бомжихи, первой обнаружившей ребенка, перебудил тогда весь микрорайон.

Сначала решили, что мальчик мертв, слишком уж много крови натекло возле черноволосой головенки, слишком уж синюшным было лицо. Но врач «Скорой» сумел нащупать слабенький, нитевидный пульс, и ребенка отправили в реанимацию. А милиция занялась пока поиском родных мальчика.

Найти не удалось. Никого. В Балашихе, во всяком случае. И заявлений о пропаже ребенка никто не подавал. Впрочем, учитывая состояние мальчика и тяжесть нанесенных побоев, заявление могли и не подать, слишком уж истощен и избит был малыш. Настолько истощен, что даже возраст его определить более-менее точно не смогли.

К тому же ребенка нашли недалеко от трассы на Москву, и вполне могло оказаться, что мальчика в Балашиху откуда-то привезли и выбросили, испугавшись наказания.

Глава 2

Пару лет назад Саша «посмотрел» старый американский боевик «Слепая ярость» с Рутгером Хауэром в главной роли. Они с другом и соседом по комнате Виталиком, у которого вместо рук были какие-то рудиментарные ласты, фильмы всегда смотрели вместе. Саша слушал звук, а Виталик рассказывал, что в этот момент происходит на экране.

Герой Хауэра, лихо расправлявшийся с гадскими гадами мечом, ориентируясь лишь на звук, настолько впечатлил мальчика, что он решил тренироваться.

Саша давно уже свободно передвигался по территории детского дома, и по участку, и на озеро. Он наизусть выучил топографию снаружи и планировку внутри, поэтому трудностей с прогулками у мальчика не было. Но чтобы так, по слуху, ходить себе спокойненько везде и всюду, давать отпор всяким козлам, пытающимся обидеть слепого, — о возможности подобного Саша раньше даже и не думал.

К тому же на момент просмотра ему было около восьми лет, и мальчик пока не задумывался над происходящим в детском доме, просто наслаждаясь жизнью, с каждым годом становившейся все более комфортной. Не было больше вонючих, записанных матрасов без простыней, тошнотворной бурды, от которой постоянно болел живот, но отказаться, не есть ее Саше даже в голову не приходило. Потому что главным, постоянным чувством, которое испытывал ребенок, был голод. А потом — страх. Страх замерзнуть на улице, не успев вернуться с прогулки, страх быть избитым полупьяным директором, которого раздражали воспитанники, шляющиеся по коридорам. Страх обмочиться, не дождавшись своей очереди в единственный работающий туалет. Тогда изобьет завхоз, здоровенная тетка с прокуренным басом. Изобьет и заставит лично стирать штанишки в ледяной воде, шоркая их склизким хозяйственным мылом. А потом либо натягивать на себя мокрые, либо ходить без штанов, дожидаясь, пока они высохнут. Но это было слишком унизительно, к тому же слепой мальчик не мог дать отпор вздумавшим поиздеваться. А таких хватало даже среди дошколят, особенно среди тех, кто был уродлив. Смазливая рожица и безупречное телосложение Сашки Смирнова вызывали у них черную зависть, и шести-семилетки не упускали возможности обидеть четырехлетнего малыша.

А потом вдруг все изменилось, и жизнь стала именно жизнью, а не выживанием. Саша узнал вкус нормальной пищи, конфет, фруктов, привык ложиться в чистую постель, с простыней, пододеяльником и наволочкой. У него появились друзья — мальчики, с которыми он теперь жил в одной комнате. Виталик Кравченко с ластами вместо рук, Сережа Лисицын с «волчьей пастью» и тоже слепой Илюша Лопарев. Они помогали друг другу во всем, а высокий, сильный не по годам Сережа всегда разбирался с обидчиками.

Глава 3

И не только потому, что так велел Владимир Игоревич. Мальчика буквально отталкивал от Амалии Викторовны ледяной холод, исходящий от дамы.

Мертвый такой, стылый.

А еще директриса ассоциировалась у Саши с черным цветом. Злым черным цветом, потому что существовал еще добрый, теплый черный цвет.

Именно такими были волосы у мамы. Мальчик ее почти не помнил, в душе, в самом укромном уголке, пряталось только ощущение бесконечной ласки, нежности и любви, вызываемое словом «мама». И Саша вовсе не ждал усыновления, ему не нужны были чужие люди, у него была мама. Которая любит его больше жизни и обязательно найдет. Обязательно. Надо только подождать.

Ну и пусть, что прошло уже столько лет! Мама просто не может за ним прийти, потому что не знает пока, где ее сын. А еще… Саша совершенно точно знал, что Смирнов — вовсе не его фамилия. У него другая, короткая, звонкая, похожая на звук колокольчика, но вот какая — мальчик вспомнить не мог.

Глава 4

— И зачем мы сюда пришли? — Саше всегда казалось, что водка, которую пьют взрослые, в живот попадает не вся, впитываясь в язык, отчего язык распухает и начинает цепляться за зубы. Потому и говорят они так смешно, вот как Пипетка сейчас, к примеру. — Тут неуютно, холодно как-то! Пойдем обратно, а? А еще лучше — ко мне.

— Ага, и Федора к нам ввалится в самый неподо… непро… — ик! неподходящий — о, получилось — момент!

Грузные шаги приближались, чего и следовало ожидать, ведь сесть или лечь можно было только на маты. Саша свернулся улиточкой и забился в самый дальний угол убежища, туда, где верхние маты свешивались почти до пола. Здесь точно не найдут, если специально искать не будут. А вот перспектива находиться совсем рядом с… Ну и фиг с ними, кролями, я уши руками зажму.

— И зачем бы ей ко мне приходить? — глупо хихикнула врачиха. — Наша мадам обычно приказы по телефону отдает и на утренних совещаниях, ты же знаешь.

— А кто у нас вопит во время траха? Здесь, в цоколе, никто не услышит, а на этаже Федора мгновенно прибежит, ты же знаешь, как она не любит, когда сотрудники… — голос физрука осип, послышалось громкое сопение, игривые шлепки по рукам, потом пол ощутимо содрогнулся — парочка приняла горизонтальное положение.

Глава 5

Вернуться на свой этаж удалось без происшествий. А вот в холле пришлось уворачиваться от затеявших игру в догонялки малышей. Ничего, это очень хорошая тренировка, почти в полевых условиях.

Интересно, а служил ли на самом деле в спецназе, как он говорил, Владимир Игоревич? Саше всегда казалось, что в специальных войсках должны служить специальные люди, самые лучшие. И не только физически, они должны быть самыми честными, самыми справедливыми. И добрыми…

Ну вот, опять! Слабак ты, Саша Ким, а не самый лучший мальчик на свете! Где-то там, за воротами детдома, тебя ждет мама. Она в беде, это совершенно точно, иначе давно бы уже нашла сына. Ведь мама очень любила его, Саша это помнил. Нет, не правильно. Не любила, а любит. И у нее больше никого нет, кроме него, Саши. Он — единственная мамина надежда.

Поэтому прекрати хлюпать носом, надежда, и топай вперед. Из столовой пахнет свежей выпечкой, а значит, скоро полдник. Идти туда не хочется, голова гудит, никак не удается полностью отвлечься от услышанного. А значит, надо не отвлечься, а привлечься. Сесть где-нибудь и разложить все по полочкам.

Мальчик представил здоровущий шкаф в голове с кучей полочек и невольно хихикнул. Тогда и голова должна быть не круглой, а прямоугольной, как этот самый шкаф. А ключ в нос вставляется!