За окнами вагона мелькал густой лес. Еще два часа назад попадались деревеньки, поля, другие признаки обжитости, а теперь Боре Ефимову казалось, что он попал в какую-то старинную русскую сказку, герои которой странствовали по необъятным лесам. Не то чтобы это ему не нравилось, просто после большого города было так непривычно! Особенно зная о том, что в этом лесу придется провести как минимум месяц, да еще в походных условиях.

А все сестренка! Наталья Ефимова или же просто Натка, а еще Фишка. Получила сестра такое прозвище не только из-за фамилии. Просто она всегда была полна новых идей – «фишек», как выражались в их компании. Для воплощения этих идей ей вечно требовалось кого-то организовывать. Она и организовывала – своего младшего брата Борю, его друзей Костю и Деньку и еще кто под руку попадет, и уж умела увлечь ребят новой идеей, как никто другой. Один раз это был кружок хорового пения – работал он поздно вечером прямо в подъезде, ибо там прекрасная акустика. Но пение почему-то не понравилось соседям, и кружок пришлось закрыть. Потом был шахматный клуб, но поскольку в шахматы играть любили не все, то мало-помалу стал он клубом картежным и доминошным, и тоже просуществовал недолго. А еще были кружок йоги, общество верхолазов, покорявших деревья в парке, братство отважных, изучавших кладбище в темное время суток… Но все это осталось в детстве, беззаботном и бестолковом, а сейчас Фишке стукнуло уже пятнадцать, а Боре тринадцать – совсем взрослые люди. И последняя идея была вполне серьезной – ребята увлеклись археологией.

Началось это после того, как в гости к Бориным родителям пришел самый настоящий профессор археологии. До сих пор ребята профессоров представляли почтенными седобородыми старичками в очках и галстуках, но этот выглядел совсем не так: лет ему было от силы сорок, небольшая бородка казалась скорее молодежной, а уж джинсы и потертая кожанка и вовсе не прибавляли солидности. Оказывается, он когда-то учился в одной школе с главой семейства Ефимовых, да и потом они оставались крепкими друзьями. Позже судьба раскидала их по разным концам географии, а недавно они случайно встретились, и Ефимов-старший пригласил старого друга на чай. К чаю друг едва притронулся, зато три часа подряд взахлеб рассказывал о своих археологических экспедициях.

Боря и Наташа слушали, позабыв про все. Профессор, влюбленный в свою науку, с удовольствием наблюдал, как загорелся огонек любопытства в глазах ребят. Кто же знал, что археология – это так интересно!

Ребята, конечно, изучали в школе историю Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима, но, если честно признаться, не слишком заинтересовались. Зато в подсознании четко отложилось, что все самые яркие моменты истории произошли где-то далеко и не у нас. Учили и родную историю, но мало что запомнилось. Бегали какие-то дикари за мамонтами, глупые и примитивные, примитивно мыслили и примитивно все делали, и все вещи у них были примитивные – в общем, скука полнейшая и ничего интересного, уж очагов культуры и ярких древних цивилизаций здесь точно не имелось. Отличник Боря, конечно, все это добросовестно выучил, получил пятерку и забыл.

Когда путешественники вернулись в дом, там уже заканчивали ужинать.

– И где вы изволили быть? – строго спросил Иван Евгеньевич.

– Просто пошли прогулялись, нам Степа показывал здешние места, – беззаботно ответила Натка.

– А может, здешнюю пещеру? – Профессор явно не был расположен шутить. Натка потупилась, Степа с Борей сделали вид, что рассматривают противоположную стену. – Ну, конечно, так я и думал. И как, посмотрели, понравилась? Так вот, ребята, запомните: больше туда ни ногой! Сколько ни говори этим оболтусам, и все равно не отгонишь. Что за люди! Особенно это тебя касается, Степа: мало того, что самому жить надоело, еще и других за собой тащишь!

В эту ночь Боря уснул мгновенно – усталость, накопленная за день, взяла свое. Сны были беспокойными. Такая несуразная муть, наполненная тем не менее тревожным смыслом. Время от времени в промежутках между этой мутью Боря видел маму, которая что-то взволнованно ему говорила, вот только слова до Бори не доходили. Потом на миг мелькнуло заплаканное лицо Фишки, а затем… Этот сон Боря впоследствии уже никогда не забудет. Никогда прежде не доводилось ему видеть себя в битве, да еще верхом на лошади. Перед лицом мелькали длинные узкие клинки, и его рука машинально отбивала их окованной медью палицей. Доносились крики, стук оружия – не звон, как он привык читать в книжках, а именно глухой стук и лязг.

Деревня, к которой они шли, показалась неожиданно. Пара заколоченных домов на окраине, ветхие, покосившиеся заборы, заросли кустарника и гуляющие по улице куры – эта деревня разительно отличалась от предыдущей. Увидев в одном дворе сидящую на скамейке старушку, Фишка тут же обратилась:

– Добрый вечер, бабушка! Вы не могли бы продать нам молока?

Старушка встала, неспешно подошла к калитке:

– Молока? Отчего ж нет, давайте, во что вам?

Взяв у Степы трехлитровую банку, бабка отправилась в дом, а Фишка осмотрелась по сторонам и сказала:

Встали, как обычно, почти с рассветом. Умывшись у колодца в последних рядах, Боря и Степа с Лешей направились обратно к дому, и тут из-за угла вышли две девушки в платках и длинных платьях. Их появление было столь неожиданным, что Боря даже ойкнул – ему сразу вспомнилась ночная встреча на раскопе и женщина в таком же платке. Но секунду спустя он убедился, что перед ним совершенно другие лица. Это оказались всего лишь две девчонки лет шестнадцати-семнадцати. Одна была ростом повыше, светловолосая, с тонкими чертами лица, вторая выглядела моложе – рыжая, курносая и веснушчатая. Первая держала в руках большой пластиковый бидон.

– Доброе утро, красавицы! – Балагур Леша сделал пару шагов в их направлении и элегантным жестом снял воображаемую шляпу. – Что привело вас в нашу скромную обитель?

– Здравствуйте, – несмело ответила старшая. – Вы вчера заходили в нашу деревню…

– Мы? Никоим образом. Вы нас с кем-то путаете, сударыня! – тем же театральным тоном возразил Леша, но тут Степа не слишком деликатно пнул его в сторону. Рыжая хихикнула.

– Это мы с ним заходили. – Степа кивнул на Борю.

– Я чувствую себя последней идиоткой! – провозгласила Натка, едва за Ольгой и Мариной закрылась дверь. – Здесь творится какая-то чертовщина, и все это отлично знают, но нас с Борькой, видимо, считают глупыми малолетками и щадят нашу младенческую психику! Хоть бы предупредили о том, на что тут можно нарваться.

– Не понимаю твоего возмущения, – ответила Таня. – Тебе в первый же день рассказали про Эдика, разве этого мало? А больше мы и сами ничего не знаем.

– А по-моему, знаете! – не унималась Фишка. – Что за городище вы раскопали в прошлый раз? Что там был за алтарь, которого так испугалась сейчас Ольга? Почему нельзя ходить в пещеру, если Эдик пропал совсем не там? И наконец, что это были за уроды? Вы видели их руки? Ужас! И сдается мне, что среди нас есть человек, который знает об этих уродах побольше моего, но не считает нужным рассказывать глупым малолеткам! А в итоге Борьке однажды ночью пришлось в одиночку отбиваться от этой жуткой старухи, которая пыталась проникнуть в дом.

– Как? Когда? – воскликнула Таня. – Почему же ты ничего об этом не говорил?

– Чтоб еще и вы не сочли меня слабонервным трусишкой, как некоторые, кому я имел глупость рассказать, – пожал плечами Боря.

Еще совсем недавно богатое и красивое село Михайловка ныне выглядело плачевно – одни избы полуразрушены, другие заколочены, а на месте трех крайних еще не перестало дымиться пепелище. И немудрено: шла гражданская война. Нет хуже войны, чем гражданская – ибо на ней свои воюют со своими, сходятся в поединке вчерашние соседи, недавние друзья, а порой и брат на брата руку поднимает. И кто кому враг – не всегда понятно.

Хотя четверым крепким парням, хозяйничавшим поздним вечером в доме богатой вдовы Степаниды Михеевой, похоже, как раз все было понятно. А чего понимать-то? Раз богата, значит, классовый враг, а коли так, то и церемониться нечего. Пусть поделится с беднотой во благо великой революции! И не грабеж это вовсе, они ж не бандиты какие, а экс-про-при-ация, или же, по-простому, «экс», это им очень доходчиво Иван Трофимович объяснил, а он ведь в городе учился и на царской каторге за рабоче-крестьянское дело два года отсидел.

По всему дому валялись разбросанные вещи, хрустело под ногами битое стекло, летали перья из разорванной подушки. Парни деловито шарили по полкам, рылись в сундуках, и все, что им казалось хоть немного ценным, выносили на улицу и грузили на подводу. Сама хозяйка, худощавая, еще не старая женщина, забилась в угол и гневно поглядывала на непрошеных гостей, не в силах ничем им противостоять.

– Костя! Костя!

Костя Егоров подскочил к окну, отдернул гардину и увидел с высоты второго этажа своего лучшего друга и одноклассника Дениса Тютюнника.

– Ну, что там?

– Выходи, расскажу.

Костя не заставил себя долго уговаривать. Натянув бейсболку и зашнуровав кеды, он подхватил по дороге мяч и сбежал по лестнице.

– Что с тобой, Костя? – удивлялась мама. – Ты же хотел на море!

– Хотел на море, а теперь хочу в лагерь «Зеленая дубрава»! Денис тоже туда едет, его тетя две путевки раздобыла. А если не туда, так вообще никуда не поеду, дома останусь!

– Ну что ты шумишь? Хочешь – езжай. Но я удивлена!

А Костя уже набирал телефонный номер:

– Алло, Денис? Скажи своей тете, мы берем путевку. Когда? В понедельник? Вот и отлично.

Первый вечер в лагере плавно переходил в ночь. Костя и Денис, вернувшись с пляжа, успели вместе со всеми сходить на ужин и перекинуться в домино с соседями по комнате – Лешкой Ивановым и Славиком Чернявским.

Снаружи заиграла громкая музыка, и Лешка оживился:

– Ура, дискотека началась! Побежали!

– Беги скорей, а то не успеешь! – подначил Денис. – Хотя можно и сходить, все равно делать нечего.

Пока Костя помогал Денису искать в его огромной сумке «крутую» майку, остальные уже убежали.

Караваева сдержала обещание. На следующее утро сразу после завтрака она подошла к Косте и Денису в сопровождении Кристи, Ники и худенькой девчонки с серьезными серыми глазами.

– Ребята, знакомьтесь, это и есть та самая Лера Махова, – почти торжественно представила Маша. – Лера, это Денис и Костя, и они специально прибыли сюда, чтобы расследовать дело о нападении на Илону Скворцову. Знаете что, пошли в беседку.

– Глупая Илонка, – сказала Лера, едва компания оказалась в беседке. – Я ведь ей говорила – нельзя открывать ночью окна, вдруг может начаться гроза…

– А это как-то связано с грозой? – удивился Костя.

– Ну да, – передернула плечами Лера. – А что с Илоной?