Господин Роев Владимир Иванович, потомственный дворянин, коллежский советник, преуспевающий чиновник министерства финансов, состоятельный и благополучный отец семейства, оказался в глупейшем для благородного человека положении. От него сбежала жена. Собственно, так считала молва. Полиция придерживалась менее романтичной версии. Похоже, с молодой женщиной случилось несчастье, она подверглась насилию, а может, стала жертвой мошенников или убийц. Сам же злополучный муж полагал, будто ненаглядная его супруга Надежда Васильевна переживает сложный период своей жизни, переосмысливает их отношения, пытается понять саму себя. А для этого человеку необходимо одиночество. Она просто забилась в щелку, как мышонок, а когда успокоится, то вынырнет на свет Божий и вернется в большой и теплый дом, где ее все так любили. Он убежден был в своей точке зрения с самого первого дня, когда хватились беглянки.

— Она вернется, я уверен, это нервный срыв, она вернется! — убеждал он себя и рыдающую тещу, Катерину Андреевну.

— Нет, Вольдемар, на этот раз ты ее не вернешь! Я уверена, что теперь Надя покинула нас навсегда, чтобы связать свою жизнь с этим сластолюбцем, развратником Верховским!

Катерина Андреевна заплакала сильнее, и по ее прекрасному, нестареющему лицу потоком полились слезы. При упоминании ненавистного имени Владимир Иванович побледнел от ярости и унижения. Взор его метнулся в сторону кабинета, где в запертом ящичке хранился пистолет. Теща, поймав этот взгляд, воскликнула:

— Ты что задумал, негодник! У тебя же сын растет! Хоть ты помни о ребенке, если у родной матери ум за разум зашел. Бросила мальчика, семью на своего любовника променяла!

Князь Евгений Верховский был чудо как хорош собой. Росту высокого, кость тонкая, поступь грациозная, первый танцор на всех балах! Черты лица, полные изящества и томности, обрамлялись слегка вьющимися темно-русыми волосами. Серые глаза завораживали своим особенным выражением. Они были подобны глубокой темной воде — красиво и страшно. Что таится в этой глубине?

Евгений принадлежал к старинному русскому роду, но, как многие дворянские семьи, постепенно вымирающему. От былых богатств некогда влиятельных и состоятельных предков, блиставших при прежних Романовых, остались жалкие крохи, да и те распушил по ветру покойный папенька. Родители Верховского уже давно переселились в лучшие миры. В своей памяти Евгений редко возвращался к их образам. Поверхностный, легкомысленный папаша и вечно унылая, всем недовольная маменька. Когда сын бывал на Волковском кладбище, а бывал он там редко, он грустил и вздыхал, как подобает в таких случаях, но душа его не скорбела. Он скорей печалился не от того, что они так рано его покинули, а от сознания того, что, в сущности, они не были им любимы и близки. В наследство молодому человеку осталось денег достаточных лишь на очень скромное существование, зато много долгов. От нескольких домов в Петербурге остался лишь один в Литейной части. Но и в нем большая часть квартир была сдана внаем. За хозяевами осталась лишь одна огромная квартира на втором этаже. В этих роскошных многокомнатных апартаментах Евгений проживал под нежным и неусыпным присмотром тетушки Татьяны Аркадьевны, сестры отца. Татьяну Аркадьевну потенциальные женихи обошли вниманием и оставили княжну куковать в старых девах. В прошлом остался Смольный институт, растаявшие девичьи надежды. Она постепенно уподобилась лежалому яблочку. На вид вроде бы еще съедобно, но ни вкуса, ни аромата, ни сочности! Трудно было понять, сколько ей лет — и тридцать, и шестьдесят одновременно. Невысокая худая фигурка, жидкие волоски, облагороженные искусным шиньоном, мелкие черты невыразительного личика и немыслимо пронзительный высокий голос.

Когда несовершеннолетний племянник остался полным сиротой, Татьяна Аркадьевна со всей пылкостью нерастраченной любви приступила к опекунским обязанностям. Она окружила его неустанной заботой, но не смогла быть строгой по отношению к своему родственнику. Ведь юноша был так неотразимо хорош, так обходителен и мил, что княжна прощала ему все шалости и проступки. Она словно не замечала, как по мере того как ее воспитанник рос, увеличивались и его долги, и количество разбитых сердец. Евгений, как всякий светский человек, жил полноценной жизнью. Интриги, сплетни, скандалы не проходили мимо него. Но это только добавляло прелести и шарма к его и без того пленительному образу. Незамужние девицы и молодые вдовушки строили относительно князя матримониальные планы. Замужние дамы желали заполучить его в свою постель, не без основания полагая в молодом человеке таланты превосходного любовника. Мало кто из них догадывался о том, насколько непрочен роскошный фасад, что он рухнет в тот миг, когда все кредиторы разом предъявят свои векселя. Удивительно, но сам Евгений нисколько не обременял себя тяжелыми раздумьями о хлебе насущном. Воистину, птичка Божия не знает ни заботы, ни труда! Зато Татьяна Аркадьевна все более и более подумывала о выгодном браке для своего любимца. Однако здесь присутствовало одно «но»…

«Нет, это смертный грех! Не думать, не вспоминать, не переживать заново! Грех!» Она с усилием гнала от себя волнующие образы и переживания. Надо думать о деле, иначе можно и по миру пойти, несмотря на княжеский титул. Таковых она знавала много!

Надо найти такую невесту, чтобы, во-первых, во-вторых и в-третьих, была очень богата и желательно глупа. Такую легче потом отодвинуть на задворки княжеской жизни. И вместе с тем, избранница почитала бы за счастье быть избранной и трепетала перед красотой и титулом супруга всю жизнь. Исходя из подобного расклада, барышня должна происходить из захудалого рода, пребывать в неискушенных девицах и являться единственной наследницей приличного состояния, ради которого можно временно поступиться свободой.

Роев едва держался на ногах от пережитого потрясения. Он заставил себя присутствовать при извлечении тела жены из ужасной ямы. От любимого лица не осталось и следа. Время, вороны, черви сделали свое страшное дело. Однако ж, несомненно, это была Надежда Роева. Вполне сохранилась одежда, некогда роскошная шляпа, купленная Роевым у дорогой модистки, сумочка с дамскими принадлежностями и полуистлевшими бумагами. Почему-то почти не пострадали роскошные волосы, от которых Владимир сходил с ума. Теперь же они стали грязным войлоком, а ведь всего год назад густой тяжелой волной падали почти до колен!

Известили полицию. И теперь дело о пропавшей жене превратилось в дело о смерти при неясных обстоятельствах Роевой Надежды Васильевны, двадцати пяти лет от роду, дворянского звания, православного исповедания. После осмотра останков решено было тело доставить в Петербург в закрытом гробу и там похоронить на Смоленском кладбище.

Владимир страшился вернуться домой. Как сказать матери, что дочь ее найдена мертвой? Причем глядеть на нее нельзя, так как это уже не твоя любимая девочка Наденька, а и слов-то не подберешь! Как объяснить сыну, что маменька нашлась, но все равно уже никогда не будет жить вместе с ними и вообще жить на белом свете!

Катерина Андреевна выслушала сбивчивый рассказ зятя с белым каменным лицом. Ему пришлось приложить немало сил, отговаривая тещу открыть крышку гроба. Гроб установили в гостиной, окружив горящими свечами и цветами. Катерина Андреевна застыла у его изголовья с остановившимся взглядом, не видя и не слыша ничего вокруг. Няня несколько раз приводила Васю проститься с маменькой. Ребенок плакал тоненьким жалобным голоском и трогал ручонкой холодную стенку гроба.

— Иди, иди, Васенька, ступай в детскую, молись о своей матери! Пусть Господь простит ей все грехи и возьмет ее в рай! — бабка нежно погладила по голове осиротевшего внука, и тут наконец на ее глазах выступили спасительные слезы. Горе водопадом вырвалось наружу. Дом огласился отчаянным воем и криком пожилой женщины. Вася тоже закричал — от страха. Он никогда не видел сильно плачущих людей, а тем более свою бабушку, всегда такую сдержанную. Няня поспешно подхватила ребенка и бросилась вон.

Князь Верховский несколько дней обдумывал сложившуюся ситуацию. Он попал в странное, неведомое до сих пор для него положение. Его отвергли. Его не хотят. И кто? Боже мой! Купчиха! Однако перед глазами стояли раблезианские формы барышни Астаховой, и от этих воспоминаний Евгения бросало в жар. Он чувствовал, что ему не удастся просто выбросить Лидию из головы и заняться поиском другой жертвы. Дело в том, что жертвой стал он сам. Жертвой своей сладострастной и ненасытной плоти. Женское тело влекло его постоянно, днем и ночью. В столице не осталось ни одного публичного дома, в котором не побывал молодой человек. Многие светские дамы, с легкой дрожью возбуждения и румянцем на щеках, вспоминали любовные объятия Верховского. Собственная княжеская постель подолгу пустовала. А если он и ночевал дома, то редко спал один. Прислугу в княжеский дом отбирали такую, что просто загляденье! Только горничные долго не задерживались и через некоторое время срочным образом выходили замуж, получив от хозяина «отступные». Но все эти бурные приключения через некоторое время стали казаться Евгению пресными и обычными. Он стал замечать в себе неприятные особенности. Красивая ухоженная молодая женщина возбуждает его меньше, чем некое уродство. Он устремился на окраины города, в кабаки, притоны, в рабочие кварталы, в мрачные доходные дома в поисках новых ощущений. Горбуньи и калеки, спившиеся седые кокотки, еще не утратившие прежних профессиональных навыков, несовершеннолетние, еще нетронутые девочки, а лучше того — мальчики. Эти обитатели людского дна превратились в самую сладостную часть княжеской жизни. Он надолго пропадал, пока еще не рискуя приводить жертву к себе в дом. При этом Евгений сознавал свою возрастающую порочность. Жгучее сладострастие мучило его. Объекты страсти были и самому ему отвратительны. Но чем отвратительней они были, чем более коробилось его эстетическое чувство, тем сильнее он получал удовлетворение чувства животного, физиологического. Верховского пугало то, что с ним происходит. Он не был глуп и наивен, понимал, что следует остановиться. Иначе — катастрофа! Но пока он не видел спасения.

И вдруг — Лидия. Евгения поразила безобразно огромная грудь Астаховой. Купеческая дочь, не подозревая о том, попала именно в ряд того необычного, что так возбуждало Верховского. Но теперь ведь можно было и жениться, да еще и деньги приличные взять! Выход найден! Совместить порок и супружеское ложе!

Отказ Астаховой от продолжения знакомства привел князя в неистовство. Теперь он готов был на любые шаги во имя обладания этим телом. Перед его взором проносились картины самых изощренных чувственных безумств. Мысленно он уже ласкал, кусал, мял эти безобразные, огромные, божественные груди. Какие они? Мягкие или упругие? Подобны гигантской груше или сочному арбузу? Сосок — какой он, малюсенький приплюснутый или крупный, как зрелая вишня?

Евгений искал встречи с купеческой дочкой, но все напрасно. Он сторожил ее экипаж на прогулках, таскался в дома, где она бывала. Увидеть ее одну или просто заговорить не удавалось никак. Лидия не замечала князя или делала вид, что не замечала. От этого пожар его страсти разгорался еще сильнее. Верховский дошел до того, что стал посещать благотворительные балы, концерты и прочие богоугодные мероприятия. Наконец, его мучения были вознаграждены. На одном из таких концертов ему удалось поговорить с Астаховой наедине.

Концерт давался в пользу больных сирот. Евгений прекрасно отдавал себе отчет, что молодым повесам, подобным ему, не место в столь благочестивом собрании. Он ловил на себе любопытные и недоумевающие взоры присутствующих, но ему было ровным счетом все равно. Главное, она тут! Лидия!

Катерина Андреевна почти бегом ворвалась в комнату мужа. Василий Никанорович сладко почивал на диване. Лицо его прикрывала газета, чтение которой и сморило его окончательно.

— Василий! Василий, проснись!

— Что? Что такое? — спросонья Ковалевский подскочил на диване и с неудовольствием пробурчал: — Ну что так кричать, матушка! Пожар, что ли? Приехала молодежь-то? Да и будем ли мы сегодня обедать, в конце концов! Вот, не дождался и заснул, а спать на пустой желудок ох как нехорошо!

Он опустил ноги на пол и смотрел на жену, протирая глаза и тряся седой головой, точно желая сбросить с себя остатки тяжелой дремоты.

— Не до обеда. Васенька! Новость-то, какая!

На тихой парижской улочке, на предпоследнем этаже большого многоквартирного дома поселилась русская пара, муж с женой Верховские. Они наняли квартиру с обстановкой и, к большому удовольствию домовладельца, оплатили жилье на несколько месяцев вперед. Поэтому он любезно не интересовался новыми жильцами и не совал нос в их дела. Что собственно им и требовалось. Евгений и Надя жили тихонько, как две мышки, никого не принимая, нигде не бывая. Если Евгений еще выходил из дому, то его мнимая жена почти безвылазно проводила время в своем убежище, а если и покидала его, то только под густой вуалью. Прошел месяц после их побега. Евгений аккуратно навел справки в гостинице и узнал, что Ковалевская поспешно уехала и, судя по всему, в полицию не обращалась. Но это не успокоило Надю. Чувство вины неотступно грызло ее. Оно было столь сильно, что даже радость и любовь, которые она испытывала к Верховскому, не могли его заглушить. Иногда Надя думала, что не могла так поступить, и с ней не могло произойти подобное событие. Однако произошло. Произошло все то, о чем она так страстно мечтала, чего желала и стыдилась.

В день побега она взяла грех на душу и подло обманула свою простодушную и добрую мать, изобразив внезапное недомогание. Девушка сама удивилась, как легко и просто удалась мистификация. Потом последовали лихорадочные сборы, пришлось ограничиться только самым необходимым. Сложно оказалось решить вопрос с драгоценностями. Но ведь родители подарили ей их, и потом со временем она надеялась на прощение. Поэтому решено было ценности взять, неизвестно, как еще пойдут дела. А вот подарок Роева она брать не собиралась, но в суматохе сборов забыла о нем и коробочка с бриллиантами осталась лежать в шкатулке с прочими украшениями. Поэтому Надя уверилась, что не пропадет, при ней находились ценности, которые можно при случае обратить в деньги.

Верховский встретил ее за углом гостиницы, и они спешно отъехали в экипаже с поднятым верхом. Долго кружили по незнакомым улицам и наконец прибыли на место. В новое жилище Надя вошла со смешанным чувством. Вот здесь начнется ее новая жизнь с любимым человеком, ради которого она пожертвовала всем! Отказалась от семьи, от доброго имени. И вообще от своей прежней жизни.

— Ну вот, Наденька! Это наше гнездышко. Вы довольны моим выбором? Давайте я покажу вам комнаты! — бодрым голосам провозгласил князь.

Они прошлись по квартире, оказавшейся действительно очень милой. Но девушка не могла еще прийти в себя и начать радоваться. Гадливое чувство от побега мешало ей.

Княгиня Лидия Матвеевна пребывала в большом смятении чувств. Паровоз ее бурной жизни сделал очередной поворот и еще стремительней понесся вперед. Теперь, спустя почти семь лет после замужества, в ней изменилось многое. Пышный бюст перестал являть собой главную достопримечательность некогда весьма аппетитной девицы, ибо столь же необъятными стали живот, бедра, руки. Круглый овал лица дополнился увесистым тройным подбородком, плавно перетекавшим в шею, неизменно украшаемую каскадом драгоценностей. Постепенно Лидия уподобилась огромному мягкому шару на слоновьих ногах. Однако метаморфозы внешности не помешали Верховской вкушать радости жизни во всем многообразии. Родители ее тихо отошли в мир иной, так и не дождавшись титулованных внуков. И Лидия превратилась в наследницу огромного состояния, которое давало ей возможность жить безбедно, а также содержать своего никчемного, но высокородного супруга, чье имя и титул открывали перед бывшей купчихой многие заветные двери.

Лидия не была глупой, но ей, как и всем молодым девицам, были присущи иллюзии относительно мужского пола. Она понимала, почему Верховский женился на ней, но не хотела в это верить, тем более что молодой муж в начале семейной жизни оказался весьма пылким любовником. Последующие открытия потрясли молодую женщину и перевернули ее собственные представления о своем муже, морали, семейном долге, любви, порядочности и прочих вещах, доселе казавшихся незыблемыми. Пришлось отказаться от идиллических картин семейного рая, которые она себе рисовала. Конечно, купеческий мирок, из которого она, как ей казалось, так удачно упорхнула, далек от совершенства. Но чтобы княжеский дом оказался скопищем пороков, она никак не могла себе представить! И что же? Лидия Матвеевна вооружилась моральными устоями и бросилась вычищать авгиевы конюшни? Отнюдь! Княгиня решила вышибать клин клином. Отомстить мужу-развратнику его же гнусным способом, да еще пребольно унизить денежной зависимостью!

Прожив несколько лет подобной суетной жизнью, приобретя репутацию взбалмошной, распущенной особы, Лидия утомилась. Несколько раз она пыталась вновь приковать к себе своего супруга, но тщетно. Евгений, заполучив очередную кругленькую сумму и отбыв повинность на семейном ложе, исчезал, как привидение. Правда, в последнее время вдруг возникли разговоры о разводе, очень удивившие Лидию. На что муженек собирается жить или нашел невесту побогаче? Или вдруг решил определить себя на какое-нибудь поприще и самому добывать средства для существования? Но это уж совсем невероятная мысль!

Поначалу княгиня Евгению в разводе отказала, сославшись на религиозные заповеди. Но вдруг неожиданный случай совершенно перевернул ее жизнь и заставил переменить мнение на сей счет. Таким случаем стало явление бравого отставного капитана Христианова Ростислава Еремеевича.

Господин Христианов предстал перед взором Лидии Матвеевны на водах, где все состоятельные русские лечили свои хвори. Кто врачевал тело, кто душу. Но и те, и другие совмещали лечебное действие целительных вод с поиском ощущений иного порядка. В воздухе витало желание романов и чувственных влечений. Отставной капитан не стал тратить время попусту, а приступил к осаде крепости по всем правилам фортификации. Княгиня Верховская поначалу не удосужила его и взглядом. Уж больно мелок и вертляв! Но Христианова, казалось, вовсе не смущала несообразность его комплекции с необъятными размерами Лидии Матвеевны. Упорно, день за днем, он являлся к Верховской, принося неизменные сладости, к которым она оказалась благосклонна, безвкусные безделушки, букетики и прочие атрибуты ухаживаний. Он вызывался сопровождать ее в прогулках, скача вокруг, то поддерживая под локоток, то неся зонтик, да впрочем, мало ли всевозможных трогательных знаков внимания и заботы можно выказать, стремясь угодить обожаемому предмету? Ростислав Еремеевич даже и стишки пытался слагать в честь Лидии Матвеевны. Четким почерком, избежав орфографических ошибок, капитан запечатлел их в милом альбомчике, в котором Верховская собирала знаки внимания обожателей.

Надежда Васильевна занемогла. Первая беременность давалась ей с трудом, хоть она всегда была вполне здоровой девушкой. Пришлось Евгению побеспокоиться о докторе. Мсье Семуньи имел большую клиентуру и прекрасные рекомендации. Ко всему прочему, этот умный и деликатный человек с одного взгляда понимал ситуацию, в которую попадали его пациентки, и по мере возможности облегчал их участь. Ему не требовалось много времени, чтобы понять: Верховские ведут крайне замкнутый образ жизни, девушка слишком молода и неопытна, князь выглядит человеком тертым. Значит, тайные любовники, скрывающиеся от родственников или законных супругов. Что ж, теперь времена изменились, повсюду падение нравов, чего только не насмотришься за годы долгой врачебной практики! Но юная «княгиня Верховская» доктору чрезвычайно приглянулась. Она вся светилась чувством своей любви и радости ожидаемого чуда рождения дитяти. В первый момент, когда князь обратился к Семуньи, доктор решил, что молодые люди хотят избавиться от плода своей грешной любви. Но выяснилось, что совсем наоборот. И мадам «княгиня» превратилась в постоянную клиентку доктора. Доктор зачастил к ним на квартиру, и его визиты скрашивали Наденькино одиночество, рассеивали тоску и женские страхи, вполне оправданные в подобной ситуации. Как ей недоставало матери! Как она нуждалась в ее советах и доброй поддержке. Несколько раз она порывалась тайно от Евгения написать родителям письмо, но стыд не позволял строкам лечь на бумагу. В спальне на широкой кровати она мечтала о том миге, когда вместе с ненаглядным Евгением и милой крошкой на руках они переступят порог родительского дома. Удивление, радость, слезы, смех — и они будут прощены! Господи, дай мечте сбыться! А пока… Пока опять дурно, опять выворачивает наизнанку, и нет мочи переносить эти страдания!

Опять приезжал доктор и велел гулять потихоньку. Оглядев Надю, доктор покачал головой, она сильно прибавила в весе. Надя и сама с неудовольствием замечала, как безобразно расползлось лицо и тело. Зная, что и без того Господь не расщедрился на ее внешность, бедняжка расстраивалась не на шутку, боясь, что потеряет привлекательность в глазах князя.

— Это смешно, Наденька! Твои страхи происходят от плохого самочувствия, вспомни, как объяснял мсье Семуньи. Все это временно, все пройдет, ты станешь прежней, и моя любовь к тебе не угаснет никогда! — князь пытался успокоить возлюбленную.

Однако отчасти опасения Нади имели под собой некоторое основание. Конечно, Верховский продолжал ее любить, он не сомневался в этом. Но прежняя вольная жизнь не могла научить его быть отцом и мужем. Будущий ребенок внушал скорее страх, нежели радость. Крики, болезни, бессонные ночи, горшки, пеленки и бутылочки — все это вызывало у него брезгливую дрожь. Как они будут существовать, а главное — на что?! Доселе безбедная жизнь князя оплачивалась его глупой толстухой женой. И даже теперь, живя с Надей, Верховский тратил деньги Лидии. Но если грянет развод, придется искать источник существования. Вот вопрос вопросов! Мысль о финансах терзала Евгения уже не первую неделю. Он послал депешу тетке и получил от нее некоторое вспомоществование, но возросли расходы на лечение, а дальше! Что будет дальше, даже страшно было подумать. Выходило, что надобно перед тем, как развестись с ненавистной супружницей, хорошенько вытрясти ее кошелек, а потом все придумается само собой!

Князь старался не посвящать Надю в эти проблемы, но она сама как-то заговорила о неприятном. Выслушав Евгения, она спокойно пожала плечами и рассказала ему о драгоценностях, которые хранила в укромном уголочке. Верховский догадывался, что Надя убежала не с пустыми руками, но, пытаясь быть благородным, не смел спрашивать ее о таких деликатных материях. Она извлекла драгоценности, и Евгений вздохнул с тайным облегчением. Конечно, это не решение проблемы окончательно, но уже какой-то шанс! Правда, он многократно поклялся и ей, и себе, что прибегнет к продаже или залогу украшений только в самом крайнем, абсолютно безвыходном положении. Удивительное дело, стоит решить подобным образом, как тотчас в такое положение и попадешь!

Вечером того же дня Верховский получил записку престранного содержания.

«Милостивый государь! Я располагаю некой конфиденциальной информацией, которая для Вас может оказаться важной до чрезвычайности. Полагаю, что Вам, по меньшей мере, неразумно отказываться от нашей встречи. Я буду ждать Вас…»

Князь не поверил собственным глазам, пробежав глазами строчки. Подпись стояла — «Христианов»!

Это черт знает, что такое! Чего особенного может сообщить незнакомый тип, которого Верховский и в глаза не видывал? Видимо, какие-то гадости, связанные с Лидией. Знать ничего не желаю!

Однако уже в следующую секунду неприятно засосало где-то внутри. А вдруг — это прошлые утехи, страшные мерзкие тайны его исковерканной души и ненасытного тела дают о себе знать! Тогда он пропал! Если выйдут наружу прежние увлечения молодости — конец надеждам на исцеление, Надя с таким человеком жить не будет. Но кто и как мог прознать? Видимо, придется пойти на нежданное рандеву!

После ухода ненавистного шантажиста Верховский еще некоторое время просидел за столиком, тупо уставившись в пустой бокал, будто надеясь, что под влиянием его взгляда тот наполнится вожделенными деньгами. Наконец Евгений расплатился с официантом, нехотя поднялся и угрюмо побрел на свою квартиру. За что, за что судьба так невзлюбила его?! Почему только подлость и гадость жизни липнет к его душе? Почему миллионы людей на свете живут спокойно и с достоинством, не испоганившись грязью порока, а он не попадает в их число? Да! Подложил свинью папаша! Недаром считается, будто грехи отцов падут на головы их детей! Только вот чьи грехи-то теперь учитывать, какого папеньки? Видать тот, неведомый, тоже был хорош!

Евгений не питал иллюзий насчет морального облика покойного родителя, но в свете открывшихся обстоятельств все его похождения выглядели еще более отвратительно. Интересно, каким способом старый князь тешил свою похоть? Прелюбопытно было бы взглянуть!

Тут Евгений остановился, просто споткнулся на ровном месте. Хоть папаша и не родной, а порочность его сыночку передалась, видать в воздухе витала! Как зараза, инфлюэнца! Интересно, однако, знает ли обо всем этом тетушка княжна? И если знает, то… Мысли понеслись с безумной скоростью. Нет, надо во что бы то ни стало добыть деньги, похоронить опасную тайну! Но легко сказать — добыть! Ограбить банк, что ли?

С этими размышлениями князь вернулся домой, не раздеваясь, упал на постель и уставился в потолок, украшенный лепниной. Сегодня Наденька ждет его в клинике, скоро доктор позволит ей вернуться домой. Что сказать? Правду? Если любит, то для нее тайна происхождения не имеет значения. Но ведь даже не в Наде дело! Князь сел на огромной кровати. С мыслью о Наде пришла и другая мысль, о ее драгоценностях. Если их заложить, всего на несколько дней, то уже появится возможность откупиться от Христианова. А потом, глядишь, удастся добыть деньги каким-нибудь другим путем. Главное, появится время для решения проблемы. Конечно, он расскажет все Надюше. Она умная девочка, она поймет. А драгоценности он непременно вернет, выкупит, главное, выиграть время!

Евгений даже повеселел. Он быстро нашел заветную шкатулочку, открыл ее и с удовлетворением оценил взглядом знатока ее содержимое. Да! И Ковалевские, и Роев знали толк в ювелирных украшениях! Особенно хороши были бриллианты несостоявшегося мужа. Верховский просто ощутил, с каким трепетным чувством Владимир выбирал их для любимой женщины. В этот момент он думал о поверженном сопернике почти с теплотой. Как хорошо, что Роев проявил тогда царскую щедрость! Впрочем, надо действовать как можно быстрее!