Конан быстро спускался по крутому горному склону, умело удерживаясь на ногах на особо опасных участках. День медленно клонился к вечеру, а сгущавшиеся на небе мрачные серые тучи грозили скоро пролиться совершенно ненужным дождем. Человеку, которого дождь застает вдалеке от жилья, не позавидуешь, но если в лесу еще можно найти какое-то укрытие, а после обсушиться у огня, то в горах это сделать гораздо труднее. Вода, текущая по горным склонам, собирается в бурные потоки, а потом разливается по окрестным низинам, так что сухое место может найтись разве что в какой-нибудь пещере.

Но пещер вокруг не было. Конан спустился в ущелье и начал готовить место для ночлега. Он выбрал участок не очень ровный, но на некотором возвышении, чтобы его не затопило, если дождь окажется достаточно сильным, натянул между ветками одинокого дерева свой дорожный плащ в виде наклонного полога, прокопал широким кинжалом канавки вокруг и закончил приготовления как раз вовремя. Дождь пошел крупными каплями, хлестнул несколько раз косыми порывами ветра, резко усилился и превратился в настоящий ливень. Воздух наполнился холодной сыростью, потекли вокруг мутные потоки воды. Плащ закрывал варвара от основной массы дождя, но вода постепенно просачивалась сквозь плотную ткань и тяжелыми каплями падала на него. Единственное благо — не бывает врагов, которые бродили бы под таким ливнем. Киммериец пристроился, чтобы промокать как можно меньше, и уснул.

Ему приснился странный сон, как будто он сидит в роскошном зале королевского дворца, продуваемого свирепыми сквозняками, на голове у него золотая корона, которая до боли сдавливает ему голову, он держит в руках странную карточку, холодеющую в руке. И оживающий человек, изображенный на карточке, произносит громким раздраженным голосом: «Где ты там пропадаешь? Мы тебя ждем».

Он проснулся. Дико болела голова, дождь кончился, но куртка основательно промокла. Конан поднялся и начал делать согревающие движения. Ночное небо очистилось от туч, и крупные яркие звезды висели над головой. Согреться не удавалось. Конан сам удивился — тело не желало его слушаться. Никакая усталость и никакая болезнь не доводили его до такого состояния. Не было даже сил разозлиться.

И разверзлось ночное небо, открывая перед изумленным киммерийцем сияние невидимых сфер мироздания. И ударил из недоступной дали яркий золотой луч. И с легким шипением вонзился в сырую землю, оставив перед Конаном богиню, озаренную теплым светом и окруженную цветочным запахом жасмина. Голубое платье, шитое золотом и золотая головная повязка, украшенная самоцветами, меркли перед ее красотой. Она была прекрасна. Она была величественна. Перед ней хотелось упасть на колени. Но варвар удержался.