Для начала давайте поставим самовар.

Было углей в самоваре полно, а вскипел самовар — и на дне одна зола. Где угли?

Как где? Сгорели. С кислородом соединились. Обернулись летучим газом и улетели в трубу. Это каждый знает. А кто не поверит, те могут газ изловить.

Если взять, говоря проще, мешок поплотнее и побольше и пристроить его к самоварной трубе, станет мешок от газов толстеть и раздуваться. Вздуется огромным шаром, величиной с комнату. А теперь держись! Взмоет шар кверху, да и нас с собой унесет.

Вот сколько газов получилось из самоварных углей. А нельзя ли побыстрее вскипятить самовар? Можно. Дайте больше воздуху в топку. Садитесь рядом и дуйте в поддувало. Весело загудит огонь в трубе. Быстрее сгорят угли, быстрей закипит вода.

Получилось нечаянно взрывчатое вещество.

В такую тесную смесь перемешалось горючее с кислородом, что сгорела она в один миг — какое там! — в одну тридцатитысячную мига. В тридцать тысяч раз быстрее, чем успеет мигнуть человек. В одну стотысячную секунды превратились угли в раскаленный газ.

Молниеносно исчезли угли, и остался в трубе крепко сжатый газовый кулак. Расширяясь, рванулись газы по сторонам, двинули в стенки трубы с силою в тридцать тонн на квадратный сантиметр. Что устоит перед такой силой?

Мы открыли с вами новый порох.

Скорей бежим к артиллеристам, похвалимся своей находкой.

Шутки шутками, а распутать их надо. Трудная выдалась нам задача.

Прежде всего требуется, чтобы кислород из угля не улетал, чтобы кислород держался в этом «порохе».

Может быть, так поступить: подмешать к углю ржавчину. Ржавчина — окись железа. В ржавчине много кислорода. Кислород в ней связан с железом, и ему из нее не улететь.

Только ничего из этой смеси не выйдет. Не отпустит ржавчина свой кислород. Слишком прочно скован он железом.

Надо искать. Хоть тысячу веществ перепробовать, а найти наконец среди них такое, в котором кислород держался бы непрочно. Чтоб придерживало оно кислород до поры до времени и внезапно, по первому знаку, отдавало бы углю.

Химики знают теперь сотни способов тесного переплетения горючего с кислородом, сотни различных способов получения взрывчатых веществ. И когда мы шутя торопили самовар и смешали жидкий кислород с углем, мы наткнулись нечаянно на самый простой и самый новый способ. Это у нас оксиликвит в самоваре получился. Но не всякое взрывчатое вещество порох.

Порох взрывается медленно, всего лишь в одну сотую секунды. В подрывном деле — это целая вечность. Стремительное пламя охватывает частицы, как огонь травинки в стоге сена. Не слишком сильно, но длительно давят пороховые газы вокруг. Пороха не дробят предметы, они лишь отталкивают их от себя, мечут в стороны. Можно спокойно заряжать порохом пушку: он без всяких недоразумений вытолкнет из дула снаряд. Потому и называют пороха метательными взрывчатыми веществами.

Другие вещества рвутся во сто крат быстрее пороха. Например, оксиликвит. Газы за время взрыва не успевают разойтись по сторонам. В ничтожном объеме скопляется целое облако газов. От этого сила взрыва получается большей. При взрыве одной из частиц газы бьют по соседним с такой силой, что частицы раскаляются, словно гвозди под ударами гигантских молотов. Весь заряд взрывается почти одновременно.

Если сделать из такого вещества рельс длиною в семь километров и взорвать один конец, то другой взорвется через секунду. Такой молниеносный взрыв называют детонацией, а взрывчатое вещество, в отличие от пороха, дробящим.

И взрыв и детонацию можно поставить в шеренгу различных видов горения, разложения вещества. Как бойцов ставят по росту, так и мы их поставим по скоростям.

Как это может газом ударить? Газ ведь это почти пустота. Я пытался в детстве потрогать газ. У меня был воздушный шарик с летучим газом в резиновой оболочке.

Я осторожно разорвал оболочку, но газ ускользнул от меня из пальцев, неосязаемый и незримый.

Впрочем, незачем даже объяснять, какой он — газ. Мы живем среди газа. Кругом нас воздух. Мы ходим, бегаем среди воздуха и его не замечаем. Не было случая, чтобы кто-нибудь из нас разбил о воздух нос.

Но если подумать хорошенько, то воздух не так уж незаметен. Особенно в ветреную погоду, когда воздух движется. В морских рассказах пишут: «Дул ветер силою в восемь баллов».

Моряки оценивают силу ветра по двенадцатибалльной системе — шкале Бофорта. Вот она:

Стремителен и прекрасен бой орлов в небесной высоте. Сложив могучие крылья, камнем падает орел на врага.

Но вообразите бой кротов в подземных глубинах. Кроту, быть может, месяц пришлось бы землю рыть, чтобы сблизиться с противником.

Так и на войне.

Нередко такая складывается обстановка, что один исход — воевать по-кротовьему.

Как бы ни были сильны стенобитные машины и орудия, всегда находились крепости с такими толстыми и прочными стенами, что ни ядром, ни тараном их не проломаешь.

После того, как люди придумали порох, ожесточилась подземно-минная война.

В 1552 году царь Иван Грозный осадил город Казань.

Русские войска овладели речкой Казанкой, отрезав татар от воды.

От перебежчика царь узнал, что татары ходят за водой в подземелье к «тайнику» — подземному ключу. Ключ протекал за городскими стенами.

Велено было тот ключ перекопать, чтобы воду в сторону отвести. Но снаружи подступиться к ключу не было возможности — тучами стрел засыпали татары землекопов.

К началу первой мировой войны появились пушки такой скорострельности и снаряды такой разрушительной силы, что казалось, не устоит перед ними ни одно оборонительное сооружение. Стали поговаривать, что подземная война устарела, что будет теперь молниеносная война и солдатам некогда будет в земле копаться. Особенно шумели немцы. Они еще тогда мечтали о молниеносной войне.

Но история рассудила иначе. Года еще не прошло, а уж встали друг против друга многомиллионные армии, окопались, опутались проволокой, залепились бетоном, ощетинились пушками и пулеметами — ни туда ни сюда. Нечем рвать фронт, да и только. Танков тогда не было, авиации настоящей — тоже. День и ночь артиллерия месит землю, день и ночь передвигаются войска вдоль фронта на тысячный манер, да что толку-то! Эдак можно их и десять лет передвигать.

И сидят генералы над картами, как шахматисты над шахматными досками, раздумывают:

— Что же это творится, господа? Вроде ничья!

Но война не шахматы. На войне ничьих не бывает.

В нынешней подвижной маневренной войне войска, как правило, не застаиваются на занятых рубежах.

В войне против гитлеровских фашистов еще не было больших подземных сражений, но случались порою ожесточенные подземные стычки.

Так было в Сталинграде, где враги, окруженные нашими войсками, превратили в крепость каждый дом.

Воздух над иными районами Сталинграда был так густо насыщен горячим визжащим металлом, что в нем и минуты не прожило бы ни одно живое существо. Жизнь уходила в окопы и блиндажи, в подвалы зданий.

Земля, которую защищали наши бойцы, сама становилась на их защиту.

Не так просто произвести взрыв, как иной подумает. Взять хотя бы подрыв фронта близ Виштаете. Чего стоило, например, целый поезд взрывчатки сгрузить под землю! Тут, чтобы скинуть груз, пришлось соблюдать большую осторожность. Ненароком уронишь ящик — взорвется.

Или чего стоило, например, взорвать заряд в глубине галереи, если даже рядом с ней стоять опасно!

Видно, отчаянным храбрецом, дьявольски ловким человеком надо быть минеру-подрывнику, чтобы и заряд взорвать и самому в живых остаться.

Спору нет, важные эти качества: и храбрость, и ловкость, и осторожность, — но ничего исключительного от минера-подрывника не требуется. Люди основательно подумали над тем, чтобы сделать безопасными взрывные работы.

Не голыми руками управляют подрывники могучими силами взрыва. Есть у них для этой цели специальная упряжь.

Когда мне показали их впервые, я сказал:

— Я знаю, что это такое. Я играл этим в детстве.

Я принял их за детские игрушки.

А на самом деле это были страшные подрывные шашки — прессованные кирпичики из дробящих взрывчатых веществ. Прямоугольные, шестигранные, цилиндрические, они походили на кубики для детских построек.

Их было слишком мало для того, чтобы построить на полу хорошую игрушечную башню, но вполне достаточно для того, чтобы разрушить до основания настоящую большую башню величиной с городскую водокачку.

Иногда бывает нужда одновременно несколькими взрывами с разных концов ударить. Скажем, отвалить кусок скалы. Расставляют шашки по разным концам, словно грузчиков перед началом работы.

Если грузчики каждый по одному будут пробовать приподнять скалу, дела не будет. Надо, чтобы все вдруг разом взялись, только тогда выйдет толк. А поэтому грузчики песню поют, и дружнее под песню идет работа.

Шашки тоже должны взрываться одновременно.

Что поделаешь! Придется, видно, корпеть, вымерять шнуры по линейке, отрезать их с точностью до полмиллиметра.

Не выйдет. Шнур шнуру рознь, шнур на шнур не приходится. В одном плотней сердцевина, в другом рыхлей, один искрошился немного, другой отсырел слегка — вот и появилась разница в шнурах. По одному шнуру ползет огонек чуть быстрее, по другому — чуть медленнее. Ну, а взрыв не грузчик, в момент отгремел — и конец, дожидаться соседа не будет. Шашки будут рваться вразброд, как придется.

Кажется, прост и удобен огненный способ взрыва. Чиркнул спичкой, и все. Что может быть проще?

Но иная простота, говорит пословица, хуже воровства.

Это летом, на солнышке, просто шнуры поджигать. Ну, а в ливень, в метель, в непогоду? Тут хоть плачь, а огня не добудешь никак.

Поджигает шнур подрывник и бежит со всех ног. Хорошо бежать, если в тебя не стреляют. Ну а в поле, в бою, под перекрестным огнем?

Это еще туда-сюда, если заряд один. Ну а если сто зарядов?

Если собрать в одном месте все мины, какие только существуют на свете, получилась бы странная коллекция: ящики, банки, кастрюли, колпаки, даже палки, иглистые шары, похожие на стальных морских ежей, лоснящиеся стальные рыбы с плавниками и, наконец, совершенно непонятные, ни на что не похожие предметы.

Если изучить их действие, их повадки, то открылась бы такая бездна коварства, какой не встретишь и у самых диких и злобных зверей.

Запутался, скажут, автор. Мы ведь знаем, что мина — это подземный тупик, а в конце заряд пороха. При чем тут кастрюли и палки?

Но дело в том, что минами зовутся разные вещи. Коридор подземный — мина. Самоходный подводный снаряд — тоже мина. Заряд в ящике со взрывателем — опять мина. На земле, под землей, под водою — мины, даже в воздухе мины, те, что пускают из минометов. Словно звери, птицы и рыбы.

Если бы описать все эти мины в книге, их внешность, их устройство, их норов, получилось бы несколько толстых томов, вроде книги Брема про зверей.

Была у одного офицера привычка пальцами барабанить. За столом сидит — по столу барабанит, автомат держит — барабанит по прикладу.

Надоело мне это. Я его спрашиваю:

— Что это у тебя за манера такая? Будто ты музыкант, а не капитан.

— Ты меня извини, — говорит капитан, — только я действительно музыкант. До войны был пианистом. А сейчас ровно год к роялю не притрагивался. Просто истосковался по инструменту.

Оно и понятно. Где его найдешь, рояль, среди деревень, сожженных и разграбленных немцами!

Любят фашисты устраивать ловушки.

Лежат посреди дороги карманные часы. Нагнешься, возьмешь их в руки — взрыв.

Позабыт у стены отличный велосипед. Откатишь его — взрыв.

Брошены у обочины пистолет-автомат, коробка консервов. Подберешь их с земли — опять взрыв!

Судили враги по себе. Думали, наши бойцы начнут хватать находки без разбору.

Кое-кто подумает: если найдется степенный, рассудительный человек, который часов на дороге не подбирает, на роялях играть не собирается, то и мина ему нипочем. Он — одной стороной, а мина — в другой стороне.

Но, бывает, встречается человек с миной на узкой дорожке, и никак ему с ней не разминуться.

Надо бойцу войти в дом, а нельзя: притаилась за дверью мина. Привязан к двери шнурок от механического взрывателя.

Хочет в окно влезть — и тут мина. От оконных створок — шнурки к взрывателям.

На лесной дороге устроили враги завал, навалили поперек пути могучие ветвистые стволы. Нет иной дороги нашим войскам, надо завал разобрать. Но и здесь затаилась мина. Тянется предательский шнурок из-под земли к какой-нибудь незаметной веточке.

Мина опасна, решит кое-кто, пока ее не замечаешь. Раз обнаружена мина, справиться с ней легко. Режь шнурок, чтоб не выскочила чека взрывателя, и давай выкорчевывай мину, как поганый подземный гриб.

Это верно, конечно, но только отчасти. Не всякую мину так просто выворотить из земли. К иной и подступиться опасно.

Бывают мины-недотроги, неизвлекаемые мины.

Находит сапер на дороге противотанковую мину. Осторожно разгребает землю. Торчит у мины обычный взрыватель нажимного действия. Кажется, ясно: делай с миной что хочешь, только на педаль не нажимай.

А у мины еще два взрывателя: один в днище, другой в боку.