Багровые тучи, похожие на табун лохматых огненных коней, с грозным гулом промчались по низкому своду из красного камня. Резко и страшно обнажились багровые трещины и грозно торчащие исполинские зубы обугленных вечным жаром скал.

Михаил собирал рюкзак, когда крупнозернистый песок вперемешку с мелкими камешками затрещал под шагами приближающейся Обизат. В крупных зеленущих, как у молодого кузнечика, глазах он рассмотрел обиду, а бледное детское личико с нежным румянцем стало еще бледнее.

– Ничего не пойму, – заявила она сердито. – Доспехи и мечи просто чудо, башмаки новенькие, а карманы пустые! Даже у командира. Так не бывает.

Михаил покосился на ее красиво вздернутые, словно в вечном изумлении, широкие брови, но промолчал, в преисподней для него нет ответов, сосредоточенно складывал в рюкзак вещи и затягивал шнурки, чувствуя под собой жар прокаленного песка, зато Азазель пояснил голосом доброго наставника:

– Им велено не засвечиваться, детка. И знаков различия нет, верно?.. Вежливые такие зеленые человечки…

Он помог ей расстегнуть перевязи с мечами, сам отнес в прихожую и повесил на ремнях рядом с верхней одеждой.

– Страшно, – повторила Обизат зачарованно. – Так вот он каков, мир человеков…

– Да ты садись, – велел Михаил. – Диван не укусит, я уже проверил.

– А укусит, – сказал Азазель серьезным голосом, – бей в морду. У меня умный интеллигентный дом, понимает только насилие.

Обизат послушно подошла к дивану, но взглянула по дороге в окно, отшатнулась.

Азазель кивнул, отпуская из-за стола на правах хозяина и тамады, Бианакит отправился в гостиную. Слышно было через распахнутую дверь, как включил экран, из динамиков сразу донесся грохот взрывов и треск пулеметных очередей.

Михаил тоже хотел выбраться из-за стола, застолье не в его характере, но прозвенел сигнал вызова, в кухне вспыхнул экран на свободном участке стены, возникло встревоженное лицо Авазарника.

– Все еще за столом? – спросил он, Михаилу почудился то ли укор, то ли в голосе бородача прозвучала зависть. – Хорошо живете… А тут еще один объявился. Но уже опасный!..

– И тоже в лесу? – спросил Азазель с ленивым интересом.

– Тоже, – ответил Авазарник, – только левее, между деревнями Васькино и Курниково. Никто не понимает, откуда взялся. Уже двоих охотников утащил… От одного ружье в лесу, от второго корзинка с грибами.

Упражнялся до утра, а когда на кухне загорелся свет, явился Азазель, похвалил, что уже не спит, помог привести в порядок комнату и постель.

Михаил вышел вслед за ним в гостиную, огляделся. На диване большой клетчатый плед, две подушечки, маленькая и совсем маленькая, на полу кокетливые домашние шлепанцы.

– А где Обизат?

Азазель отмахнулся:

– Отправил в ванную. Там целый женский мир, надолго задержится.

Михаил проводил ее взглядом, а когда она переступила порожек и плотно прикрыла за собой застекленную дверь, сказал с осуждением:

– Ну вот, девушку обидел… То был ты, кто лепил те штуки? Всегда ищешь работу полегче.

Азазель ехидно заулыбался.

– Это же апокриф, чудило!

– Что такое… апокриф? Гиппогрифа знаю, видел, ты как-то держал у себя дома… ну, когда королем зачем-то был, а вот апокриф…