Зеленая свежая трава бросается под конские копыта шаловливо и с разбега, голубовато–зеленое небо проплывает на головами медленно и солидно, а исполинское оранжевое солнце светит чисто и ясно, высвечивая мир до самого горизонта.

Зеленое солнце, как меня заверили, не появится еще несколько месяцев, но если вместе с оранжевым, что чаще всего, то при нем ведет себя мирно, не пакостит, как ребенок при строгом родителе.

Я посматривал по сторонам, с удовольствием замечая не только отважно взлетающих над кустами разноцветных птичек, но и трусливо спрятавшихся между ветками. Моя чувствительность в этом мире растет, только бы не за счет моего великолепного ума или чего–нибудь еще более нужного.

Фицрой покачивается рядом в седле превосходного и богато украшенного цветной попоной коня, сам в шляпе с пером, франтоватый, на плечах роскошный плащ, поверх вязаной рубашки кираса из черной бронзы, а кожаным брюкам и сапогам может позавидовать даже король.

Я тоже одоспешился, я же глерд, а мы, как папуасы, все богатство должны носить на себе, чтобы усилить и подчеркнуть доминантность. Настоящая металлическая кираса, наручи и поножи, которые я выбрал из груды трофеев, подошли отлично, как на меня делали, а остальную одежду выбрал в гардеробе опального герцога.

Фицрой поглядывает с сочувствием. Быть феодалом не так уж и сладко, почему это раньше казалось таким простым и легким?

   — Не отставай, — велел он, подмигнул, погнал коня вперед, а с далекого пригорка помахал рукой и жестом велел сворачивать налево.

Деревня открылась сразу за высокими деревьями, дальше снова лес, домики расположились прямо у основания великанских и таких прямых, как заводские трубы, стволов.

На околице во все стороны шуганула босоногая ребятня. Я усмотрел самого храброго, что отважно смотрит из–за высокого плетня, крикнул:

   — Эй, герой! Где живет ваша лекарша?

Нарядные домики мчались навстречу быстро и вприпрыжку, но когда мы въехали на улицу, пошли по обе стороны медленно и важно, чтобы наши кони не стоптали жителей.

Я с вялым интересом посматривал на дома и саму улицу, задерживаться здесь не собираюсь, прикрою от беды своих несчастных, которых, оказывается, только я и должен защищать, а дальше гори здесь все ясным огнем.

Фицрой даже не посматривает по сторонам, чего ради, уже весь город облазил и всех женщин перещупал, как хозяйка щупает кур, чтобы определить, когда снесут яйцо.

Я поинтересовался:

   — Вон тот дом — постоялый?

Из дальней двери выкатился Мяффнер, в новом костюме он еще толще, замахал мне торопливо обеими ручками тем жестом, словно хватает меня и с жаром прижимает к своей материнской груди.

   — Королева сейчас вас примет, — сообщил он возбужденным голосом, когда я осторожно приблизился. — Ей нужен перерыв между сложными переговорами с послами!.. Подождите, ее величество сейчас заканчивает разговор с главой купеческой гильдии.

   — А можно мне взглянуть одним глазком?

Он испуганно замахал обеими руками.

   — Нет, это невозможно…

Стражи в коридоре не шелохнулись, только дежурный слуга сразу повел в мою сторону настороженным взглядом. Я остановился, прикидывая, в какую сторону податься, а в конце коридора словно солнце взошло: появилась и двинулась в мою сторону, все озаряя чарующей улыбкой, блистающая Карелла Задумчивая, с распущенными русыми волосами, но перевитыми кое–где синими лентами, в переливающемся золотыми блестками платье, безумно яркая и цветущая.

Она чарующе заулыбалась, я галантно поклонился.

   — Глердесса… или правильнее, фрейлина?

   — Верно то и другое, — сообщила она весело, — но вы можете называть меня по имени, глерд.

   — Польщен, — ответил я. — Ой, даже не представляю, как я польщен, как польщен!.. Ну просто невероятно… Польщеннее не бывает.

Конь понес обратно с еще большей охотой, трава в Лесу не настолько хороша, как отборный ячмень в яслях. На востоке небо посветлело, а когда впереди начали подниматься из земли стены столицы, в далекой выси вспыхнуло розовым первое облачко.

Стражи на городских воротах уже новые, но и эти меня узнали, мир тесен, очень уж крохотное королевство.

Я помахал рукой.

   — Не спать, не спа–а–ать!

Конь пошел галопом, улицы пока еще почти пустые, в столице спят дольше, чем в селах, и через несколько минут нас вынесло на площадь, за которой грозно блещут в лучах утреннего солнца острые кончики ограды королевского парка.

На крыльце кто–то отпрыгнул, кто–то поклонился, я все еще темная лошадка, вдруг да лягну, невзирая на длинный ряд предков.

Фицрой уже верхом прогуливает коней шагом, с ним раскланиваются намного любезнее.

Я издали помахал рукой.

   — Все закончено. Можно ехать.

Он спросил живо:

Мелкая, но настолько шумная речушка, словно вся из грохочущих водопадов, выбежала навстречу и попыталась перегородить дорогу. Я засмеялся ее детской хитрости: в самом глубоком месте нашим коням по брюхо, но за шумом даже плеска не слышно.

Мы проскочили ее на рысях, снова полосы темного леса, свет пробивается сверху резкий и выжигающий в траве тьму, но дальше снова чернота, будто там вечная ночь.

Потом длинная мирная прогалина, травы сочные, а узорные листья роскошных папоротников необыкновенно изысканны и вычурны.

Я начал всматриваться в далекие горы, свернул коня в сторону от тропинки. Фицрой бездумно пустил свою лошадку рядом, только потом поинтересовался:

   — Навестишь ту деревню?

Все–таки устал за дорогу, хотел лечь, но побоялся впасть в тяжелый сон, хотя, с другой стороны, дракон прилетит не обязательно сегодня ночью. Как объяснял

Рунделыитотт, колдовские смеси очень дороги и готовятся долго. Скорее всего, это произойдет через недельку.

Ладно, сказал себе, днем отосплюсь. А пока нужно бодрствовать. Я сел за стол, голова стала совсем тяжелой, сама опустилась на скрещенные руки…

Снилось что–то милое, но жестокие руки дракона ухватили меня за плечи, подняли к облакам и швырнули в бездну.

Я вскрикнул и проснулся, а Ювал перестал трясти меня за плечи.

Патрон для снайперской выглядит как небольшой снаряд, тщательно и с любовью выточенный ювелиром. Что и понятно, пуля летит не в космосе, где с одной скоростью будет двигаться свинец и пух, а пробивается через плотный воздух, потому сама пуля должна быть достаточно тяжелой.

С другой стороны, это добавочные трудности. Я пока не в состоянии создать такую даже на сотую долю секунды. Силенок просто тю–по. В каждом человеке, как говорил Рундельштотт, есть капелька магии, но ею можно разве что, если очень сильно постараться, шевельнуть усик на мухе, да и то на мелкой, типа карликовой дрозофилы. У меня, как попавшего под свет трех лун, магии побольше, но это ничто в сравнении с мощью настоящих великих магов, что могут, по слухам, движением длани возводить замки.

Однако, учитывая, что Рундельштотт дал какое–то укрепляющее средство, а потом еще и химера уговорила пожевать, словно я коза какая, горько–огненный листок… можно попробовать творить и патроны для снайперской.

Правда, не сейчас. Сейчас нужно беречь те, которые захватил сюда.

Дверь распахнулась широко, Фицрой вошел по–хозяйски, словно это он здесь живет, а я так, бедный родственник, помахал издали свернутым в трубку листом бумаги.