Бабетта с таким наслаждением смакует мороженое, что моя мужская душа ликует и радуется. Все мы обожаем делать женщину счастливой, а если удается вот такими мелочами, то сами счастливы по самое некуда.

Улыбка моя становилась все шире, но в голове продолжала разрастаться диковатая на первый взгляд мысль. Господь вручил человеку землю и велел править всем этим миром, включая животных, женщин и даже ангелов. Почему я все еще не додумался покомандовать ангелами?

Это же так естественно, напрашивается почти само собой! От того, что Адам не решился, вообще был парень мягкий и безынициативный, даже яблоко не он сорвал, стыд какой, не решались и его дети-внуки, это не значит, что никто из более отдаленных потомков не заикнется о своем законном и неоспариваемом праве.

- Бабетта, - сказал я с подозрением, - ты что-то смотришься как-то весьма… торжественно, что ли.

Она удивилась:

В кабинет вошел средних лет мужчина, франтоватый настолько, что художник или скульптор, хотя и те могут быть мастерами, хотя вообще-то нельзя быть дельным человеком и думать о красе ногтей.

Он поклонился и замер в почтительной позе.

- Мастер Краниус, - сказал я, - что-то не припоминаю.

Он ответил учтиво:

- Ваше Величество, меня вы еще не видели, но глава нашей гильдии Гербертус…

Зеленый холм все так же окружен тройным рядом копейщиков, за ними готовые к стрельбе лучники, а на вершине страшно блещет в немыслимой и жуткой красоте снежно-белая башня, нечеловечески прекрасная, похожая по форме не то на початок кукурузы, не то на сахарную голову.

Дизайн ушел слишком далеко от нынешних представлений о красоте, даже мне чаще всего кажется зловеще уродливой и лишь иногда странно и настолько недостижимо прекрасной, что начинает болезненно ныть в груди.

За моей спиной стены Штайнфурта, я повернулся к нему и через несколько минут уже входил в главный городской собор. В залах торжественная тишина, из высоко расположенных окон на пол падают широкие косые лучи света.

Отец Дитрих отечески раздает пастырские наставления молодым священникам. Я скромно постоял в сторонке, наконец он отпустил их и повернулся ко мне.

Я поцеловал ему руку, почтительно усадил на скамью и, дождавшись позволения, сел рядом.

Он исчез в мгновение ока, меня это все еще поражает, он же во плоти, а это значит, лишен возможности перемещаться, как ангелы. Значит, отыскал некую могучую магию, молодец, вживается в нашу жизнь.

Я поднялся в седло и повернул арбогастра в сторону собора, Бобик громко ахнул, в больших глазах обида, непонимание и вопрос крупными буквами: ну какая там охота? Я так давно гусей не ловил! А какие в соборе гуси?

- Есть там гуси, - заверил я. - Еще какие! Сытые, откормленные… Но ловить их, увы, браконьерство и посягание на власть церкви, так что мы пока не посягатели, секуляризация еще впереди.

Ворота распахнуты, народ выходит, крестясь, но лица просветленные. Что не отнять у церкви, так это умение давать людям утешение и душевный покой, а также настраивать их на благополучный исход любого хорошего дела.

Отец Дитрих медленно переворачивает листы толстой старинной книги, но не Библии, ту узнаю издали. Я приблизился осторожно, страшась помешать его чтению, однако отец Дитрих встрепенулся, поднял голову:

Сержант подтянулся, я повернул голову, к нам подходит человек в черной рясе до пола, тоже с вроде бы опущенной головой, но глаза вперили в меня почти ощутимый острый взгляд.

- Сэр Ричард, - произнес он властно, - мы знаем о вашем прибытии и вашей важной роли, которую предполагается вам поручить.

Я поднялся, отвесил учтивый поклон.

- Ой, вот так просто? Я польщен, однако…

- Скажу сразу, - прервал он, - многие будут против, так что не надейтесь на легкую победу.

Мне показалось, в постели провели мгновения, но доски затрещали и проломились с грохотом. Мы оказались на полу. Лилит расхохоталась, а я жарко выдохнул:

- Даже не представлял…

Она довольно улыбнулась, глядя снизу вверх в мое лицо сияющими глазами:

- Понравилось?

- Не то слово, - пробормотал я измученно. - Теперь понимаю самцов пауков и богомолов.

Торжественно и чисто заблистало золотистым светом, едва слышно пропели фанфары, а из потока радостного огня вышел Михаил, каждым жестом подчеркивающий, что он не просто архангел, а архистратиг и глава небесного легиона.

Я сказал с преувеличенным почтением:

- До погон еще рано, но аксельбанты, думаю, вводить уже можно. И первые носить тебе, Михаил, ибо ты велик и знатен.

Он хоть и не понял, что такое аксельбанты, но самодовольно улыбнулся, на лесть можно ловить, как оказывается, даже архангелов, словно чебаков на блесну.

- Что-то узнал, смертный?

Азазель примчался на черном коне, я все отчетливее вижу, что это даже не магия, а нечто более древнее, словно падший ангел научился подчинять себе первобытный хаос и лепить из него хотя бы эти средства передвижения.

Я встретил его у ворот замка, он красиво осадил коня на дикой скорости.

- А-а, - сказал я, - легок на помине!.. Нет, не поминал, но так говорят, чтобы сделать приятное.

- Что?

- Приятное, - повторил я. - Тебе же стало приятно?.. Нет?.. Почему нет?.. Значит, недостаточно еще потерся между людьми. Ничего, мы тебя еще оботрем… Нет, я в самом хорошем смысле. Какие новости?

Азазель иногда исчезал сам, иногда за него в ад и обратно носились его помощники, приносили вести с поля боя, хотя там, конечно, не поля, а больше пещерно-горная война.

Как сообщили информаторы, ангелы всей массой, пользуясь неизмеримым численным превосходством, вторглись в гееном, называемый в народе также геенной, первый уровень ада, захватили и вломились на второй, именуемый Вратами Молчания, где тоже с легкостью сломили сопротивление местных.

Гораздо труднее пришлось при штурме Врат Смерти, третьего уровня. Алфофаниэша там все еще не оказалось, он где-то намного ниже, но его отряды были на месте, они и дали жестокий бой, истребив около сотни ангелов в первые же минуты боя, а затем истребили многие тысячи, прежде чем ангелы поняли, что ранее убитые уже никогда не возродятся: вместе с мятежными ангелами плечо в плечо бьются и люди, а смерть от руки человека - это смерть для ангела, окончательная смерть, без возрождения.

Это вызвало такую панику, что отряды Алфофаниэша сумели вытеснить противника и полностью очистить уровни, но сверху подоспело небесное воинство Уриила, он привел с собой миллион ангелов, и те, мученически погибая под мечами и копьями людей, сумели захватить весь уровень Врат Смерти и прорваться к Вратам Первобытной Грязи, следующему уровню ада.

- Хорошо, - сказал я, - драматургично… Ну, это прием, когда перевес то на одну сторону, то на другую. Нельзя побеждать слишком легко, не будет сопереживания. Даже сочувствие к павшим может появиться, типа, терпите, и оковы тяжкие падут, и свобода вас примет радостно у входа, и братья меч вам отдадут…

В спальне Лилит повернулась на бок и, грациозно изогнувшись и подперев ладошкой голову, наблюдала, как я вошел и сразу начал облачаться в доспехи, а потом вынимал из воздуха меч, молот, кинжал.

- Что-то случилось?

Голос ее был сладкий и мурлыкающий, она чувственно потянулась в неге, зевнула, показав влажный алый ротик.

- Надо идти, - сообщил я со вздохом и добавил горько: - Всегда мы уходим, когда над миром бушует весна…

Она спросила с недоумением: