Леди Лоралею под усиленной охраной доставили в спешно выделенную для нее палатку. Я проводил отряд угрюмо-властным взглядом, сердце тревожно ноет, как дерево со снятой корой, чувствительное даже к легкому ветерку.

Лорды поглядывают на меня с неодобрением. Кажется, уже многие с затаенным дыханием ждут, когда же сдуется непобедимый Ричард Длинные Руки! Эти истошные вопли, что утих, завял и даже лопнул – слышу давно, и такое все громче, а я всего лишь отлучился на Юг, потому на Севере обо мне ничего не слышно. Мол, ну не может человек идти так долго без поражений! Все уходят на покой после двух-трех громких побед. Лучшие из лучших, удачно стартовав, затухали после пяти-шести походов…

Это другие не могут, подумал я злобно, перевел дыхание и постарался расправить спину. Я вам, гадам, еще покажу! Еще долго придется кусать локти и бессильно пищать под моим тяжелым сапогом с золотыми рыцарскими шпорами, что вот уже окончательно, совсем окончательно сдулся!

Голос барона Альбрехта ворвался в мои мечущиеся, как стая воробьев в горящем сарае, мысли:

– Сэр Ричард, но что с этим прекрасным призом?

Они смотрели с непонимающими лицами, а я жестикулировал коротко и скупо – так выгляжу энергичнее, лорд всегда должен видеть себя со стороны, как в зеркале, а еще следил за всеми разом и за каждым в отдельности – такова судьба того, кто наверху.

Барон Альбрехт осторожно обронил:

– Сэр Ричард, вы задумали расширить существующий Перевал?

– Углубить, – осторожно поправил Макс и посмотрел на меня с обожанием. – Разве такое возможно?

– Человек все может, – заверил я. – Такие дурости иногда творит, на голову не лезет… Но мы углублять не будем. Мы вообще-то по натуре не углубленцы. Пусть алхимики и всякие грамотные углубляются, а мы пойдем другим путем. Зачем нам весь Хребет перерезать ущельем? Для эстетики, как египетские пирамиды? В то же время существующий Перевал не слишком популярен из-за некоторых трудностей при переходе…

В типографии сильно пахнет смолой, красками, вареной бумагой, ее готовят из тряпок, мощно и безостановочно потрескивает пресс. Несколько могучих мужчин, обнаженных до пояса, ходят по кругу, как волы на мельнице, поворачивая гигантское колесо с выступающими рукоятями.

Я сделал знак, чтобы работу не останавливали, мне кланялись, не отрывая рук от колеса, навстречу заспешил Миртус, тоже кланяясь часто и пугливо моргая.

– Натворил что? – спросил я негромко.

Он помотал головой.

– Нет-нет, ваша светлость! Все хорошо, даже опережаем график!

Обратно ехали той же дорогой, снова дорога вильнула, а мы с пригорка рассмотрели гигантскую зеленую женщину. Отсюда ракурс похуже, голова маленькая, зато жопа большая, ягодицы не просто горы, а сочные горы, я проворчал с тоской:

– Никуда от баб не деться… даже здесь они настигают.

Растер спросил задумчиво:

– Может, нам мерещится? Никакой бабы там нет?

– А что?

На склоняющееся к западу солнце больно смотреть, весь мир под ним блестит и переливается огнями, словно везде просыпаны осколки слюды. Западная часть неба в клокочущих вулканах и тучах сизого пепла, солнце огромнеет и царственно алеет…

…а во двор крепости все въезжают и въезжают телеги и подводы с бревнами, досками, черепицей, грудами битой дичи. Босоногие погонщики щелкают кнутами, направляя в сторону бойни стадо овец. Прошел отряд стражников, время сменить караулы, а возле кухни нарастает оживление, ворота винного подвала распахнуты, возле них сэр Растер размахивает руками, указывая, что и куда, а дюжие мужики выкатывают солидных размеров бочку…

Я вздохнул, сэр Растер верен себе: если не поход – то пир, а для чего еще живет человек? Но для меня важнее вон те люди, крепкие и кряжистые мужчины, прибывшие в длинной повозке на тяжелых колесах. В упряжке не кони, а могучие волы, что значит: работники прибыли со своим инструментом, запросят больше.

Пока пир не начался, я поспешно спустился. Каменотесы дружно сдернули с голов шапки и поклонились, но не чересчур, они не мои люди, а кто чересчур роняет достоинство, тому и платят меньше.

Вперед выступил мужик с длинными волосами и бородой, где седых волос больше, чем черных, но здоровенный и мускулистый, как выросший на камнях дуб.

Кобеду я совсем издергался, напор падающих с вершины Хребта лавин вбил в тоннель каменную массу, спрессовав ее так, что даже за сотню шагов от входа они чуть ли не монолит, но все-таки не может же Тоннель быть забитым весь! Или даже на четверть… И вообще мастер Маргулер может ошибиться, работы окажется на полдня…

Раздался грохот копыт. Бобик вскочил, шерсть поднялась, он раздраженно гавкнул. Ровный цокот подков по камню прервался, слышно было, как всадник пытается справиться с конем.

Я подозвал Бобика, он лег рядом, недовольно ворча. Из-за строений вынырнул на легком коне юноша в ярко-желтой одежде гонца, издали замахал руками.

– Ваша светлость, ваша светлость!

Бобик хотел показать зубы, я цыкнул. Гонец прокричал, не покидая седла:

В окне башни свет блеснул на металле, я инстинктивно отшатнулся, но в плечо садануло с силой раскаленного молота. Стальной болт пробил мышцы и глубоко вонзился в ткани.

Остальные тут же ринулись в атаку, блестя мечами. Я зарычал, поспешно отступил. Они навалились, я отступал еще и еще, пользуясь тем, что на гребне узкой стены против меня может драться только один. В конце концов из дальней башенки, что за спиной, выбежали еще двое. Я услышал их топот и уловил запахи жареного лука, развернулся, смел обоих, как сухие листья, опешивших от неожиданности, вбежал с разбегу в их башню и с треском захлопнул свободной рукой дверь, заложив щеколду.

Наверх идут каменные стертые ступени, но дорогу перекрывает металлическая дверь такой толщины, что от одного ее вида стало холодно, несмотря на жар в теле и злое жжение в плече. Я выл и рычал, пока зарастающие ткани выталкивали арбалетную стрелу, наконец сам выдернул и выбросил в окно, пусть думают, что я по-прежнему с одной рукой.

Со стороны стены в дверь начали ломиться, послышался разъяренный голос сеньора. Вскоре донесся уверенный и холодный голос мага, уверяющий, что сейчас заставит меня самого бросить меч и выйти, покорного его чарам.

Ага, щас, подумал я мстительно. Давай-давай, а я переведу дыхалку. Обложили, гады. Вообще-то я думал, их трое-четверо, а тут целая стая, явно собрал все свои силы…

В покоях я напялил доспехи Арианта и сразу ощутил себя намного защищеннее. Конечно, тогда погнался за похитителями, как дурак, и едва не попался там, как дурак. А в том, что сумел одолеть довольно сильного мага и сбежать из замка, есть еще и элемент удачи.

Сейчас в доспехах, которые не пробить простым мечом или стальной стрелой из обычного арбалета, с рубящим все и вся мечом, с необыкновенным луком, про молот молчу, я выбежал из донжона, как голодный кабан из леса на поле, злая дрожь сотрясает тело, требуя выхода. Меня спрашивали с надеждой, не поход ли какой организуем, я отмахивался, со стиснутыми челюстями добежал до лаборатории Миртуса, там злобно пнул дверь.

Пахнуло запахами серы, горелых трав, внутренностей животных, древесного угля, а также типографской краски. Несколько человек смешивают и просеивают порошки, такая работа пока под силу только алхимикам, привыкшим точно составлять смеси, это все пойдет на оттиски Святого Писания, а другие умельцы устроились по углам, каждый по-своему стремясь постичь тайны мира, а попутно и стать его властелином.

Миртус с несчастным видом мечется по всему залу, хреновый из него начальник, везде старается сам успеть, но и заменить его пока некем. Есть пара магов из моих прежних владений, Логирд создал из них свою фракцию, у них манеры более властные, по их уверенному виду тянут больше на руководителей.

– Миртус!

Ночь на исходе, Миртус подпрыгнул, обнаружив меня совсем рядом. Бобик проснулся, сонно гавкнул, лениво подвигал хвостом и снова захрапел. Зайчик невозмутимо разламывает крепкими зубами ствол упавшего дерева, словно ищет особо вкусных личинок жука-дровосека.

– Как вы неожиданно, – прошептал Миртус, он держался за сердце. – Чуть душа не выскочила… А… леди Лоралея?

Я сказал горько:

– Миртус, ты видел идиотов?.. Если видел мало, посмотри на меня! Другого такого не встретишь.

– Что случилось, ваша светлость?

Впереди, прямо по следу, из-за зеленых бугров блеснула красным черепичная крыша. Самого дома за деревьями не рассмотреть, но, судя по размерам крыши, не простая избушка, за деревьями скрывается настоящий постоялый двор.

Зайчик наддал ходу, зеленые кроны сдвинулись, взамен выплыл во всей красе солидный дом из толстых бревен. Фундамент из красного кирпича, крыльцо широкое, со ступеньками и резными перилами. Но самое интересное, конечно, черепичная крыша, такая яркая и так тщательно сработанная…

– Говорят, постоялый двор содержать труднее, – пробормотал я, – чем быть святым… Проверим?

Зайчик и Бобик промолчали, а Миртус ответил в нерешительности:

– Особой необходимости нет…