Недостаток опыта обычно выглядит как нехватка ума. Соответственно и воспринимается окружающими. Помню, в начале своей самостоятельной жизни я сжег три кипятильника подряд, прежде чем уразумел прятать включенную спираль в стеклянную банку с водой, вместо того, чтобы прижимать ее для нагрева снаружи, сбоку или снизу. Конкретно этот опыт я проделывал наедине, избежав тем самым и насмешек и подсказок, а вот во всей остальной обыденности… Боюсь, что окружающие насмехались надо мною и жалели меня гораздо чаще, нежели мне хотелось бы знать и помнить об этом.

Электрический чайник китайского кустарного производства дешевле совокупной стоимости трех кипятильников марки «нонэйм», но в этом я удостоверился чуть позже, уже после того, как впервые победил-вскипятил воду в трехлитровой банке и напился самостоятельно приготовленного чаю. Чай был черный, в двухкамерных пакетиках, «принцесса чего-то там», на ниточках, с плохо открепляющимися от полупрозрачных боков квадратными картоночками-держалочками… Пакетики я, разумеется, разрывал, а содержимое вытряхивал прямо в банку. Шесть пакетиков ушло на первую заварку: мутновато получилось, но вкусно, куда лучше, чем в интернатской столовке. Опыт и мастерство возрастали постепенно, от чаепития к чаепитию: месяца не прошло, как я научился макать целый, не надорванный, мешочек прямо в кружку, лихо выдавливая из него туда же, при помощи нитки, намотанной на чайную ложечку, остатки заварочной жидкости.

Со всем остальным получалось гораздо хуже и не так быстро.

Специальность на выходе во взрослую жизнь из ПТУ, типа колледжа, у меня была весьма далекая от современности: оператор-наладчик фрезеровочных станков с ЧПУ, произведенных в городе Иваново чуть ли не на заре космической эпохи… Да, выбился я в специалисты самого низшего, третьего разряда… или четвертого… Третьего, вспомнил. Получил сей титул сугубо из жалости экзаменаторов к моим умственным способностям, но и разряд мне, увы, ничем не помог, поскольку станки эти, ко дню моего самостоятельного выхода в большой свет, уже лет двадцать не представляли для народно-капиталистического хозяйства ни малейшей ценности, даже музейной.

Трудоустроить по специальности меня забыли, хотя и грозились, согласно гражданскому, трудовому и еще какому-то важному общероссийскому кодексу, но зато, как сироту, не имеющего никаких родственников, наделили жилплощадью: получил я пятнадцатиметровую комнату в четырехкомнатной коммунальной квартире в районе Сенной площади, на улице Гороховой.