Динка

Осеева Валентина Александровна

 Автобиографическая повесть Валентины Осеевой «Динка» любима многими поколениями читателей. Маленькая героиня повести, отчаянная, искренняя и непосредственная, попадает в забавные и непростые ситуации, обретает друзей, учится расставаниям, усваивает мудрые и нескончаемые уроки жизни.

Часть I

Глава 1

Неизвестный человек

Ночью раздался негромкий стук в калитку. В маленькой даче было тихо и темно. Стук повторился громче, настойчивей.

Марина подняла голову с подушки, прислушалась, потом вскочила и, протянув в темноте руки, добралась до постели сестры.

– Катя! Проснись! Кто-то стучит...

– Кто стучит?

Младшая сестра мгновенно открыла глаза и потянулась за спичками.

Глава 2

Дорогое письмо

Катя завела будильник, не раздеваясь, бросилась на свою постель и мгновенно заснула. Марина не спала. Она не думала о сообщении Герасима. Мало ли кто мог спрашивать их адрес... Возможно, какой-нибудь знакомый проездом был в Самаре и хотел повидаться... Может быть, на службе лежит для нее записка... Все это пустяки. Марине было жаль письма, которое сожгла Катя. Письма от Арсеньева приходили редко. Зная, что полиция тщательно разыскивает его следы, письма свои к жене Арсеньев передавал только через верных людей. В этих редких длинных посланиях он подробно расспрашивал о детях, о ней, Марине, рассказывал о своей жизни, о встречах с новыми и старыми товарищами. Читая эти письма, Марина радовалась, что муж по-прежнему полон энергии и в среде новых товарищей не чувствует себя одиноким. Последнее письмо пришло весной. В теплых, грустных строчках его чувствовалась глубокая душевная тоска по семье. Марина так часто читала и перечитывала это письмо, что помнила наизусть каждое слово, она никогда не решилась бы уничтожить его, если бы не Катя... «...Дети растут и забывают отца, – горько жаловался жене Арсеньев. – А мне так часто видятся они все трое... И кажется, что я снова на элеваторе, что вот сейчас я приду домой...»

Марина закрывает глаза, и ей представляется элеватор, где ее муж служит инспектором. Большой казенный дом... Засыпанный зерном двор... Высокое крыльцо... Марина слышит знакомые шаги... В передней хлопает дверь, и Саша в пыльной кожаной тужурке заглядывает в комнату.

«А где мои три чижика?» – громко спрашивает он, сбрасывая тужурку и шумно плескаясь у рукомойника.

Алина бросается в детскую, выводит из уголка тихонькую Мышку, тащит упирающуюся Динку:

«Вот они, папа!»

Глава 3

Тетка и племянница

Марина уезжает рано. Катя, раздраженная ночным происшествием, нервничает. Сдвинув у переносья темные брови, она мрачно смотрит на мир своими изумрудно-зелеными русалочьими глазами и мысленно клянет того «неизвестного человека», который спрашивал у хозяина их адрес, ругает себя и сестру за ночную панику, сердится на Марину за то, что она не спала и теперь, наверное, еле-еле сидит на службе, сердится на Мышку за то, что она плохо ест, а больше всего на Динку, которая, как нарочно, с самого утра шумно носится по саду и устраивает всякие шалости. А сейчас она уже вертится около стола, чтобы схватить горбушку хлеба и поскорей исчезнуть из дома...

Обычно Катя бывает рада, когда Динка убегает гулять, но сегодня она хочет наказать ее за утренние проделки.

– Не тронь хлеб. Скоро будет завтрак, – сурово говорит она и прячет тарелку с хлебом в буфет.

Динка убегает в комнату и, присаживаясь на пол, сбрасывает с ног сандалии: она всегда ходит босиком, считая, что всякая обувь тянет ее книзу.

– Ты никуда не пойдешь, – строго говорит Катя, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

Глава 4

Макака

Важно и неторопливо течет Волга. Большая река такая тихая и ласковая сегодня, что, кажется, можно лечь на ее теплую воду, положить голову на волну и закрыть глаза. Волга будет плыть да плыть вместе с тобой мимо обрывистых берегов, мимо пристаней, мимо кудрявых лесистых гор, далеко-далеко... Повернет направо, повернет налево. Куда плывешь, Волга? А куда тебе, девочка, нужно? Неведомо куда нужно Динке...

Она сидит на обрыве, свесив вниз ноги. Под обрывом каменистый берег, у берега плещется желтенькая волжская водичка... А подальше вода глубокая, темная, но это не везде, есть такие места посредине реки, где из-под воды вдруг выходит остров-коса... Ударит над Волгой гроза, блеснет молния и усеет косу чертовыми пальцами. Надо эти пальцы собрать и зарыть на Лысой горе. А самой притаиться и ждать. Как наступит полночь, прилетит черт за своими пальцами. Вот тогда проси у него один глаз. Разозлится черт, не будет давать свой глаз, а ты пальцы ему не давай. Загудит-забушует Волга, брызнет с неба молния, пора черту свои пальцы на косу бросать, а пальцев-то у него нет! И отдаст он тебе свой огненный глаз, вденешь ты его в колечко и носи всегда при себе. Как захочет кто тебя обидеть, поверни колечко, мигни на обидчика чертовым глазом, и пропал тот человек, как не был...

Плывут по Волге баржи, перегоняют их пароходы, около пристани стоит пароход «Надежда». Это дальний пароход, он всегда долго стоит, нагружается. По сходням бегают грузчики с тяжелыми ящиками. Иногда ящик больше человека, а лежит у человека на спине! Тяжело это. А вон идет пароход «Гоголь». Динка вскакивает и машет ему, как старому знакомому. Это мамин пароход. Он каждый день возит маму с Барбашиной Поляны в Самару. Мама ездит туда на службу. Динка тоже ездила на этом «Гоголе» с мамой. Она все бегала по палубе, а потом спустилась в трюм. И в машинное отделение тоже зашла. Там железная решетка, а внизу машина и треск такой, что Динка даже не слышала, как ее выгоняли оттуда, пока один матрос не взял ее за руку и не вывел к лесенке, а там она уже сама полезла наверх и нашла маму. На этом пароходе они с мамой пили чай из волжской воды. Если набросать в Волгу много сахару, такой же чай получится.

Глава 5

Утопленница

Изо рта Динки льется вода, из груди вырывается громкий плач.

– Ну, оживела теперь! – весело говорит белобрысый паренек.

– Чья такая? – сочувственно спрашивает простоволосая женщина.

– Да, видать, с дачи. Мало ли их тут понаехало, – отвечает ей товарка.

– Да... река, она шутить не любит, – глядя на девочку, глубокомысленно бросает седой рыбак.

Часть II

Глава 1

Полынь-трава

На уроке Никич показывает Динке блестящие угольники и какой-то мудреный певучий замок для ее сундука.

– Вот, сделаем все в лучшем виде! – торжествующе говорит он и, сдвинув на нос очки, внимательно смотрит на девочку. – А ты что как вареная репа нынче? Вроде и не радуешься ничему? – с обидой спрашивает Никич.

– Я сержусь, – быстрым шепотом отвечает ему Динка и показывает глазами на сестер.

Старик машет рукой и отходит к девочкам. Ему обидно. Динка так торопила его с этим сундуком, что большую половину работы сделал он сам, а теперь, когда осталось только приладить крышку, девчонка вдруг остыла, и даже замок со звоном ее не радует. Вон они какие, девчонки! Ни к чему у них нет устойчивого интереса...

Никич не знает, что как-то в разговоре, похвалившись Леньке своим подарком, Динка вдруг услышала обидный смех:

Глава 2

Флажка нет!

Жаркий полдень сушит на деревьях листья, отяжелевшие от зноя ветки бессильно свешиваются на забор, синими, оранжевыми глазками мелькают в кустах сережки, в глубокие щели между досками видна сбегающая вниз тропинка... Динка внимательно оглядывает угол забора; присев на корточки, шарит в траве... Нет флажка! Может быть, Ленька снова уехал в город продавать рыбу? А может, он просто сидит на пристани и ждет пассажирского парохода, чтобы понести кому-нибудь вещи и заработать немного денег?

Девочка тоскливо слоняется вдоль забора от одного угла к другому, поминутно взглядывая на тропинку, потом она бежит домой узнать, сколько времени, и, в надежде увидеть Ленькин флажок, возвращается назад. Но флажка нет...

«Может быть, приехал из города хозяин баржи и Леньке никак нельзя уйти?» – с тревогой думает Динка. Не побежать ли ей самой на пристань? Но Лина уже накрывает на стол; лучше уйти после обеда, а то ее начнут искать... хотя искать ее сегодня некому. Катя с утра получила какое-то письмо и заперлась в своей комнате; Алина ушла к своей подруге Бебе; Мышка читает... Но лучше все-таки уйти после обеда. Динка бросает взгляд на белеющую за деревьями палатку. Из-за папы она поссорилась с Никичем, а потом даже не взглянула на карточку и ушла. Просто спрятала папу в сундук за палаткой, не хотела смотреть на него и показываться ему с таким злющим, красным лицом. Хорошая дочка, нечего сказать! Такую дочку папа гнал бы от себя за три версты. А если бы он еще слышал, как она разговаривала с Никичем, так и вовсе отказался бы... Динка вспоминает растерянное лицо старика и трясущиеся пальцы, которыми он как-то суетливо вытаскивал карточку из своего старенького бумажника.

«Почему мама не купит ему новый бумажник?» – с раздражением думает она, пытаясь уклониться от тяжелого сознания своей вины перед стариком.

Пойти бы да помириться... Но так, сразу, ничего не бывает. У людей такие длинные обиды, что они растягиваются иногда на целую неделю. Смотря, верно, как обидеть... Уж она-то натопала и накричала не меньше чем на неделю. Давай папу да давай папу! Никич даже испугался сразу – мог бы и умереть на месте.

Глава 3

Тревога

Серое облако медленно проплывает над утесом, бросая тень на большой камень, неподвижны черные ветки засохшего дерева, в душном стоячем воздухе не шелохнется ни один куст...

– Лень! Лень! – громко зовет Динка.

Может, он просто не слышит ее голоса? Может, он всю ночь рыбачил вместе с Федькой и теперь спокойно спит в своей пещере под большим камнем? Но почему же не перекинута доска? Может быть, он втащил ее на утес?

Динка нащупывает под кучей валежника доску... Нет, Леньки здесь нет. Значит, он на барже и не может уйти, потому что приехал хозяин... Хозяин!

Перед Динкой встает страшное бородатое лицо и тяжелый волосатый кулак. «Побил!» – с ужасом догадывается она и, всплеснув руками, бежит к пристани. Колючие кусты загораживают дорогу, бесконечная тропа то падает вниз, то подымается вверх, в памяти мелькают какие-то опасения Леньки, что хозяин вернется и не застанет его на барже... и еще что-то о крупе, которую подъел у хозяина Ленька. Может, за это побил он его? А может, еще не побил, а просто не велит уходить с баржи?

Глава 4

Синяя Борода

Баржа действительно грузится. Палуба ее загромождена железными бочками; от причала отъезжают пустые телеги, возчики лениво взмахивают кнутами, мохноногие лошади покрыты мыльной пеной.

Динка осторожно пробирается на причал и, прячась за бочками, ищет глазами Леньку... Около перил толкутся не занятые погрузкой рабочие. Заскорузлые от пота, рваные рубахи едва прикрывают их черные жилистые плечи и выступающие ребра. Почесываясь и сплевывая в воду обсосанные цигарки, они перебрасываются короткими замечаниями, сопровождая их крепкой руганью.

– Троих человек изо всей артели взяли, гады эдакие! Надрываются наши с утра, а мы без дела сидим!

Чистенький приказчик в сером пиджачке и узких ботинках суетливо взбегает по сходням; обмахиваясь картузом, шныряет между бочками.

– Аккуратней, аккуратней, ребятишки! Плотнее одну к другой устанавливайте! – командует он высоким, визгливым голосом.

Глава 5

Последняя капля

– Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!

Грузчики вкатывают бочку на палубу и, установив ее в ряду других, возвращаются. Ленька, шатаясь от усталости, идет рядом с ними. Улучив момент, он быстро наклоняется к Динке и шепчет:

– Иди отсюда. Я скоро...

Грузчики наваливаются на последнюю бочку.

– Давай, давай, робя... Сейчас пошабашим и пойдем обедать, – подбадривают они друг друга.