Дневник Гельмута Пабста повествует о трех зимних и двух летних периодах жестоких боев группы армий «Центр», продвигавшейся на восток в направлении Белосток – Минск – Смоленск – Москва. Вы узнаете, как воспринималась война не только солдатом, исполняющим свой долг, но человеком искренне симпатизировавшим русским и проявившим полное отвращение к нацистской идеологии.
Германский солдат в русской кампании
На рассвете 22 июня 1941 года Германия всей мощью своей трехмиллионной армии перешла границу с Советским Союзом и Румынией. Одна армейская группировка наносила удар в северо-восточном направлении по линии Вильнюс – Ленинград. Другой удар наносился на юго-восток в направлении Киева. Третий – группой армий «Центр» под командованием фон Бока, продвигавшейся на восток в направлении Белосток – Минск – Смоленск – Москва.
К артиллерийской части этой армейской группировки был прикомандирован унтер-офицер связи тридцатилетний Гельмут Пабст, бывший студент, изучавший юриспруденцию, и участник германской оккупации Франции. С первой недели русской кампании Пабст вел дневник в форме писем родителям и друзьям во Франкфурте-на-Майне. Особенно часто он обращался к отцу, воевавшему против России в Первую мировую войну 1914—1917 годов.
При том что над ним довлела цензура полевой почты, Пабст смог рассказать о трех летних и двух зимних периодах жестоких боев не только с точки зрения солдата, исполняющего воинский долг, но и с позиции человека, с искренней симпатией относившегося к русским и проявившего полное отвращение к ведущему войну высшему руководству. Между строк можно увидеть все более выраженный сарказм, который достигает своего апогея в отвержении всей пропаганды, которую рядовой молодой немец – вовсе не нацист – неосознанно впитал при Гитлере. Его позиция многими не может быть понята и принята, но с исторической точки зрения, взгляд человека иной идеологии, безусловно, интересен.
Отдельные, выделенные курсивом выдержки призваны обозначить определенные события на общем фоне войны. Само повествование не исправлялось, а высказываемые замечания не пояснялись, ведь Пабст принял участие в боевых действиях осенью 1943 года.
Глава 1.
Наступление на Смоленск
Трудно поверить в то, что это произошло всего два дня назад. На этот раз я был в первом атакующем эшелоне. Подразделения бесшумно подтягивались к своим позициям, переговаривались шепотом. Скрипели колеса штурмовых орудий. За две ночи до этого мы произвели рекогносцировку местности; теперь поджидали пехоту. Пехотинцы подошли темными, призрачными колоннами и двигались вперед через поля капусты и зерновых злаков. Мы шли вместе с ними, чтобы действовать в качестве артиллерийского подразделения связи 2-го батальона. На картофельном поле поступила команда «Окопаться!». Батарея номер 10 должна была открыть огонь в 03.05.
3.05. Первый залп! В тот же момент все вокруг ожило. Огонь по всему фронту – пехотные орудия, минометы. Сторожевые вышки русских исчезли в огневых вспышках. Снаряды обрушились на батареи противника, местоположение которых было установлено задолго до атаки. Гуськом и развернутым строем пехота ринулась вперед. Болото, канавы; ботинки, полные воды и грязи. Над нашими головами от позиции к позиции велся заградительный огонь. Огнеметы выдвинулись против опорных пунктов. Пулеметный огонь и пронзительный свист пуль. Мой молодой радист с сорока фунтами груза за спиной в первые полчаса чувствовал себя несколько ослабленным. Затем у казарм в Конопках нам было оказано первое серьезное сопротивление. Передовые цепи застряли. «Штурмовые орудия, вперед!»
Мы были с командиром батальона на маленькой высотке, в пятистах метрах от казарм. Нашим первым раненым стал один из посыльных. Только мы установили радиосвязь, как вдруг нас обстреляли из ближних казарм. Снайпер. Мы впервые взялись за винтовки. Хоть мы и были связистами, но, должно быть, стреляли лучше – стрельба снайпера прекратилась. Наша первая добыча.
Наступление продолжалось. Мы продвигались быстро, иногда прижимаясь к земле, но неотступно. Траншеи, вода, песок, солнце. Все время меняем позицию. Жажда. Нет времени поесть. К десяти часам мы уже стали бывалыми солдатами, повидавшими немало: брошенные позиции, перевернутые бронеавтомобили, первых пленных, первых убитых русских.
Ночью три часа мы сидели в окопе. С флангов нам угрожали танки. И снова нашему продвижению предшествовал заградительный огонь. По обе стороны от нас – атакующие батальоны. Совсем близко возникали яркие вспышки. Мы оказались прямо на линии огня.
