В Строй их не послали, что, в общем, и совпадало с желанием Скадли. В Строю требуется мужество и выносливость — это для новичков, а личное мастерство показать сложнее. Правда, боевых догов не хватало и Второго пришлось отдать, но Лакхаараа Скадли отстоял как вожака Группы, так что боеспособность почти не упала. К тому же теперешний Второй был еще молод и недостаточно обучен: только три месяца назад он заменил первого Второго, получившего смертельную рану в одной из мелких стычек. Как-то он будет держаться в Строю? Хотя для этого нужна меньшая выучка. А все-таки отличный парень, хороший щенок. Года через два сможет сдавать экзамен на вожака — тогда, если разрешат, можно будет организовать вторую Группу. Учитывая известные обстоятельства, вряд ли разрешат. Хотя… А кем и где ты будешь через два года, будешь ли ты вообще? И где он будет? Ранят, убьют… Даже где он сейчас, неизвестно. Скадли сосредоточился и попытался нащупать Второго, заведомо зная, что это бесполезно. Но ярость Строя бушевала так, что невозможно было даже отличить собаку от человека, одиночку — от Группы, — у подножия холма словно кипела сплошная бешеная волна.

Свой Строй он воспринимал как оранжевую дугу (время от времени на его фоне желтыми звездами вспыхивали смертные искорки — обрывалась чья-то борьба и жизнь). Ларские ряды представлялись ему бурым пятном постоянно меняющихся очертаний. Странно, но искорки, рассыпающиеся по этому пятну, были точь-в-точь такими же.

Скадли упустил момент, когда оранжевый клин вошел в бурую массу и тут же превратился в трезубец. Потом два боковых отростка по всем правилам начали изгибаться в стороны, забирая врага в кольцо, а средняя часть, все более разбухая, прошла насквозь и тут же выпустила ветви, как ствол дерева. Золотые искорки часто-часто засверкали по коричневому.

Тугой рокот барабанов заставил его открыть глаза и вскочить на ноги. Пришло время действовать Группам.

Строй может разбить чужую армию, но не уничтожает ее. Известная ларская тактика: при неудаче рассыпать легионы и малыми отрядами, а то и поодиночке, выбираться к себе. Через горы и лес от погони уйдут не все, но многие. А тот, кто дойдет, предоставит Лару не только себя как боевую единицу, но и большее. Сведения! Ими воспользуется знаменитая Школа Полководцев и потом, через год, пять, сорок… Такое уже было с другими народами.

Я сижу, значит, реву как малыш, Группа скулит вокруг… совсем размокли. Но делать что-то надо. Встаю, промокаю морду, псов успокоил кроме Лакхи, тот все воет. Малый прямо лебезит — не может простить себе, что меня бросил. А Нюхачу все это до пятки, как прошлогоднее мясо. Мерзкая все-таки порода. Огрел бы его раз, да не поймет, за что.

Вообще-то нам положено в качестве доказательства правое ухо брать, но тут я засомневался. Во-первых, они все далеко друг от друга, самому ходить — до вечера не управлюсь, а собакам это не поручишь. А во-вторых… Даже сказать неловко. У одного-то из них я ухо точно не отсеку.

С одной стороны, конечно, они наших не жалеют. Это-то я знаю не из Бесед. Но все-таки…. А главное — время, время! Двое суток гнал, значит, и обратно — столько же. А у меня еще две собаки ранены.

Так ничего придумать и не могу. В конце-концов икнул я на это дело и заставил Группу вырыть яму (лопаты не было, а мечом копать — опять же время). Похоронил обоих вместе. Как — кого? — Морни и Верного, конечно. Знаю, у них это не принято, но не мог же я погребальный костер сварганить — это ведь воз сухого дерева. Потом, на ларские обычаи я икать хотел, я его — как никанца. Чего скалишься? Он бы знаешь, каким собаководом был, если бы Всемогущий иначе распорядился! Уложил, как нужно — в позе спящего, рядом дорожная сумка… Хватит.

Уши не стал брать. Скажу — пятнадцать — пусть поверят или проверят, если смогут. Небось, поверят — я все-таки пока на хорошем счету. А у того, которого считаю Сыном, беру всю голову и медальон нагрудный. Гнусное оно дело — головы рубить, но война спишет. Не мы начали… Сдам в Управление, пусть разбираются.