Доктор Кабат смотрел на Барнеби Хэкета спокойным, изучающим взглядом психиатра.

— Вы рассказали мне очень много, потратив на это довольно мало времени, мистер Хэкет, — задумчиво произнес он, — могу вас заверить, не часто встречается человек, способный так ясно и четко изложить столь сложную проблему. Только одно вы упустили: когда вы впервые заметили это явление?

— Я уже упоминал об этом, но могу и повторить, — ответил Хэкет. — Я учился тогда во втором классе. Мисс Гренч пригнула Томми Барстоу к парте и била его указкой — и вдруг я услышал ее мысли. То был первый раз, когда это заметил я. Но моя мать рассказывала, что раньше всех обратила внимание моя старая нянька — мне тогда было полтора года. Она стояла около меня и думала: «Если этот ребенок швырнет на пол хоть еще одну ложку каши, я его высеку». Я закрыл лицо руками и расплакался. Мерси-Элен — моя нянька — была потрясена. Она с тех пор не решалась меня ударить, просто рука не поднималась.

— Понимаю, — сказал доктор Кабат. — Потом вы сами это заметили в семилетнем возрасте. А теперь вам тридцать два года, и ваша необычайная способность читать мысли усиливается. Или увеличивается чувствительность. Или же, по крайней мере, вы встречаетесь с данным явлением все чаще и чаще.

— Да, это так, — согласился Хэкет. — Раньше — приблизительно раз в неделю. Потом два и три раза в неделю, затем каждый день, два раза в день — как правило, необычные случаи, мелкие, но запоминающиеся. Я вам уже рассказывал о них: например, я уговариваю девушку лечь со мной в постель, она не соглашается, и вдруг слышу, как она себе говорит, как будет себя вести, оказавшись со мной в постели. Такие вот случаи… А потом это наваждение стало повторяться чаще и чаще, прошло шесть месяцев, и сейчас я уже не могу отделить один случай от другого, все слилось в одну картину, но самое ужасное — это то, что я называю шумом.