Перевел Геннадий Башков

В конце февраля 1919 года в четыре часа пополудни полутораметровая сосулька, висевшая на носу властелина султана Абдула Хамида II, чей гранитный лик украшал «Здание с головой турка» в г. Провиденс, свалилась с четвертого этажа на тротуар, едва не задев страхового агента Мориса Шрайбера, который спешил к управляющему рынком «Уэйбоссет» Азуфу Арутюняну, чтобы застраховать того от несчастных случаев. В то же время в парикмахерской гостиницы «Корона» Уолт Зымчук, работавший на втором кресле, мылил щеки пенсионеру–ювелиру Эдуарду Джипфу, как вдруг от сильного холода бакелитовая ручка кисточки обломилась, и клочок мыльной барсучьей щетины попал клиенту в горло, отчего тот чуть ли не задохнулся. А всего лишь минут двадцать спустя глыба смерзшегося снега на крыше фирменного магазина «Черри и Уэбб» на Уэстминстерской улице так вдавила слуховое окно, что леденящий сквозняк хлынул вниз по внутренней стене. Обитавшие там мыши бросились в корсетный отдел, и в возникшей суматохе г–жа Анна Рубашкин из Сентрал–Фолз поранилась обломками лопнувшего китового уса.

В то время, как эти и подобные им события происходили по всему Провиденсу, в тот день, когда в анналах метеослужбы отмечены самые сильные морозы, в этом городе вот–вот должно было свершиться другое, с моей точки зрения, гораздо более эпохальное событие.

На городском бульваре у Биржевой площади, где высилась статуя генерала Амброза Бэрнсайда верхом на коне, была очень популярная чайная, где торговали также и газировкой, — райская обитель сладостей, — которая существовала под прозаической вывеской «Гибсона», чтобы не было упреков в том, что хозяева там — греки. Настолько соблазнительным был там аромат пирожных и пирогов, печенья, кренделей и песочных колец, шоколада, карамели, мятных конфет и нуги, а также сиропов и приправ к пломбирам, коктейлей, заварных кремов и банановых компотов, что известны случаи, когда с поездов, следующих через станцию Юнион в трех кварталах оттуда, спрыгивали пассажиры и проматывали там своё наследство, не думая о завтрашнем дне. А лет пять–шесть тому назад кладовщик рюшевой фирмы «Пусси Уиллоу», известной во всей Новой Англии дамскими воротничками, похитил партию жабо, подменил этикетки на коробках и продал их ничего не подозревавшим французским канадцам как сабо. Поскольку преступник всю выручку истратил на шоколадное пирожное с орехами, эклеры и миндальное печенье у «Гибсона» и впал в коматозное состояние, судья, сам сладкоежка, поступившись справедливостью, из сострадания вынес ему самый мягкий приговор.

Так вот, в тот самый день в это самое заведение я был приглашен на свидание с дамой лет на десять старше меня. Поскольку я был совсем еще зелёным юнцом, то всё это вполне могло походить на связь, широко известную благодаря книгам Коллет и Артура Шницлера. В действительности, причина этого свидания была вполне невинной. Сразу же после урока английского языка, а учился я тогда в восьмом классе, учительница мисс Кроняджер подозвала меня к своему столу. Выяснилось, что в выходные дни она проверяла наши сочинения на автобиографическую тему, и моё её несколько озадачило.