Собранные в этой книге сказания — лишь малая толика того, что сохранила народная память об истории Земли Уральской, и тем не менее, трудно представить себе более увлекательное чтение.
Книга адресована всем, кто интересуется историей родного края, учащимся средних и старших классов, учителям и родителям; может быть использована для уроков краеведения общеобразовательной школы.
Сила родной земли
(слово о легенде)
Предания и легенды о Земле Уральской, о тайнах ее, о силе ее, об освоении ее людьми переходили из поколения в поколение, обрастая элементами художественного вымысла. И тем не менее познавательное значение старинных народных преданий трудно переоценить. Зачастую они содержат без преувеличения бесценные сведения, освещающие историю нашего края светом всечеловеческой мудрости.
Любой настоящий, живой, из сердца человеческого излившийся текст — как драгоценный камень. С какой стороны на него посмотришь, подарив светом внимания, — той гранью и засверкает, откликнется. Так и с уральскими сказаниями.
Самый верхний их пласт — документально-бытовой, повествующий о сравнительно недавнем прошлом горно-заводского края. Здесь встают перед нами последние три века уральской истории: развитие заводов и ремесел, становление нового жизненного уклада, новых социальных отношений. Все здесь очень просто и все проникнуто трагедией, утратой. Стремительно растут заводы, крестьяне-переселенцы из европейской России, пришедшие на Урал в поисках вольной жизни, превращаются в заложников нового социума. Возникает новое, рабочее сословие, подчиненное прослойке горнозаводчиков; и эти работные люди, в душах которых еще живо известное любому крестьянину чувство благоговения перед Землей-матушкой, землей-кормилицей, оказываются пленниками новой действительности, нового времени. Это время технического прогресса, время погони за сверхприбылью, время, в котором отдельный человек — будь он хоть трижды мастер и мудрец, мало что значит. Это время, испытывающее на прочность человеческую душу: предаст ли она свои истоки, отречется от Земли, дарующей силу, — или выберет страдание, даже смерть, но не уступит, не пойдет легкой дорогой наживы.
Такова внешняя интрига многих уральских сказов, будь то сказы Бажова, или же его талантливых последователей, таких как Серафима Власова, Юрий Подкорытов, Сергей Черепанов и другие. Прочитайте в этой книге, скажем, сказы «Герцогиня Акуля», «Алмазная спичка», и вы поймете, о чем речь.
Следующий пласт тоже несет печать недавней истории, но больше в нем архаической силы, слабее дыхание новейшей эпохи. В центре его — народные герои. Те, чьи имена сохранила история: такие, как Салават Юлаев, Емельян Пугачев. Их образы наделяют народные сказители силой и мудростью, они отважны и справедливы. Настоящие сыны своих народов, именно они удостоены чести общаться с посланцами из прошлого, как это происходит в сказании «Старых гор подаренье», где таинственный вершник вручает Салавату удивительной красоты и силы шашку («другой такой на свете быть не может») — а сам на глазах у всего войска Салаватова растворяется среди гор. Не простая это шашка. «Коли на себя потянешь (то есть будешь народом руководить эгоистично, не по справедливости. — Ред.), потеряет шашка силу, а если будешь заботиться обо всем народе, без различья роду-племени, родных-знакомых, никто против тебя не устоит в бою» — говорит таинственный посланец. Здесь встает в народных преданиях и легендах тема ответственности вождя за свой народ, шире — тема выбора народом своего пути. Ведь по-видимости выбирает вожак, и люди идут за ним, а в реальности, может быть, вожак только проявляет, делает явным тот выбор, что народ совершил в душе своей. И встает здесь еще одна тема, наиважнейшая — тема истоков народной души, народного характера, тема судьбы народной.
Глава I
Горы, овеянные легендами
О ЗМЕЕ-ПОЛОЗЕ
В скорости как наша земля отвердела, как суша от морей отделилась, зверями всякими, птицами населилась, из глубин земли, из степей прикаспийских золотой Змей-полоз выполз. С хрустальной чешуей, с самоцветным отливом, огненным нутром, рудяным костяком, медным прожильем…
Задумал собою землю опоясать. Задумал и пополз от каспийских полуденных степей до полуночных холодных морей.
Больше тысячи верст полз как по струне, а потом вилять начал. Осенью, видно, дело-то было. Круглая ночь застала его. Ни зги! Как в погребе. Заря даже не занимается.
Завилял полоз. От Усы-реки к Оби свернул и на Ямал было двинулся. Холодно! Он ведь как-никак из жарких, преисподних мест вышел. Влево пошел. И прошел сколько-то сотен верст, да увидел варяжские кряжи. Не приглянулись они, видно, полозу. И удумал он через льды холодных морей напрямки махнуть.
Махнуть-то махнул, только каким ни будь толстым лед, а разве такую махину выдержит? Не выдержал. Треснул. Осел. Тогда Змей дном моря пошел. Ему что при неохватной-то толщине! Брюхом по морскому дну ползет, а хребет поверх моря высится. Такой не утонет. Только холодно. Как ни горяча огневая кровь у Змея-полоза, как ни кипит все вокруг, а море все-таки не лохань с водой. Не нагреешь.
ПРЕДАНИЕ О ТОМ, ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ ГОРЫ, ВЕЛИКИЕ И МАЛЫЕ
Когда Господь задумал сотворить землю, послал он дьявола на дно окиян-моря. Принеси, говорит, ты мне пригоршню песку, и из него я создам землю прекрасную, насажу ее великими древесами плодовитыми и травами многоцветными и населю всякими тварями животными.
А враг человеческий давно уже замыслил измену Господу и таил в черном сердце своем злой умысел: хотел он, видишь ли, создать свою собственную землю и укрыться на ней от лица Господня, потому что никакой вольготы на сей земле не было, ну и захотелось ему пожить там по своему дьявольскому хотению и без помехи, сеять вражду и грех осередь своих людей.
Ну вот… Замыслив свое злое дело, спустился дьявол на дно морское, захватил пригоршню песку для Господа, а сам набил себе песком полон рот, чтоб по примеру Господню потайно сотворить у него свое земное пристанище.
А господь, как увидел, что у дьявола щека отдулась, так и догадался, что нечистый затеял против него что-то недоброе. Поманил он к себе Николу-угодника, да и шепнул ему что-то на ухо, а тот, не будь плох, схватил дьявола под мышки да давай щекотать, приговаривая: «Мышки-лягушки, Мышки-лягушки». Не вытерпел дьявол щекотки — прыснул от смеха, а песок так и разлетелся по всему свету белому, и где пали песчинки из нечистых уст дьявольских, там и стали горы, великие и малые, на зло да на досаду дьявольскую.
ЛЕГЕНДА О ЧУДИ
На Урале говорят, что старее курганных берез ничего нет. А история их будто бы такова.
…Жили испокон веков на Урале старые люди — их чудью звали. Рылись под землей, железо варили. В темноте ютились, солнечного света боялись. А лица у них были на груди. И вот стали замечать чуди, что белое дерево на их землю пришло, никогда такого ни их деды, ни прадеды не видели. Слухи тревожные передавались из уст в уста: где белое дерево, там белый человек. Раньше слышали про таких людей, живущих там, где солнце садится. А березы на черный лес все наступают и наступают… «Уходить надо», — говорили молодые чуди.
«Умрем, где умирали наши отцы и деды», — возражали старые и пожилые.
И вот запрятались чуди в свои жилища, норы подземные; сваи, державшие земляные потолки, подрубили и заживо захоронили себя. Не стало их на Урале. А на месте жилищ курганы образовались. И растут на них старые-старые березы.
ГЛЯДЕНЬ-ГОРА
В стародавние времена люди в сказках сказывали, будто в каждой горе, как у человека, сердце бьется. И ежели задумает какой человек в гору пойти, на вершину забраться — добрый человек как по избе пройдет, спокойно поднимется, а другой, у кого в сердце зло да корысть, как ни цепляется он за каждый камень, ни хватается за кусты, — не дойти ему до вершины. То ветер налетит, и такой, что пушинкой сдует в пропасть. То гроза загремит, молнии засверкают — одна гибель человеку. От него и следа не найдешь.
Взять хотя бы гору Иремель. Каждой жилкой, каждым камешком она чувствует, кто к ней подошел: человек с любовью или со злом. Вот потому и говорят, что ни один корыстный человек да злой себялюб ни разу не смог до вершины Иремеля добраться.
А на Таганае дальнем и по сей день будто бы на вершине железный крест стоит, а под ним жаднющий горщик лежит. Хватал он, хватал самоцветы, да в щель между скал и провалился. Сердце горы наказало его.
И вот, говорят, много-много лет назад зимой жители крохотного башкирского становища-кочевья на Урале трех всадников на конях-птицах увидали. Были всадники — богатырь к богатырю, и кони под ними — под стать всадникам. Приехали посланцы торговых людей, новгородских купцов и самого князя в эти места, чтоб разведать правду о несметных богатствах Камня-гор. Давно молва о разных рудах и самоцветах в людском море волной о стены Новгорода плескалась. Богатырям был дан наказ — найти эти сказочные горы, взять из них руды, камни-самоцветы. Нет ли там серебра, меди? А может быть, и золото найдется?
Значит, богатыри были не просто землепроходцы, а в рудах, камнях толк понимали. Старший из них — Иванко, прозванный Тяжелой Ступней, — одним из лучших среди знатных гранильщиков считался. Умел он в любом камне красоту открыть, да и сам, словно редкий камешек, красотой сиял. Статный, высокий, с русой бородой, с головой в кудрях золотых и со светлой улыбкой на губах. Только походку он тяжелую имел. Как ступит, так глубокий след в земле оставит. Второго богатыря звали Фомой, а третьего — Терентием. Парни как парни. Один здоровше другого. Поглядишь на каждого — гору своротить может.
МАЛАНЬИН СПОР
В дремучих лесах уральских, на высоких горах, возле озера Тургояк когда-то девка одна жила. Маланьей ее звали. Никто не ведал, какого роду и племени она была. Много народу всякого в те поры на Камень бежало, от неволи царской спасалось.
Редкого ума Маланья была, смелая, ловкая, любой работы не чуралась и красоты была несказанной.
Славили люди ее. Кто за ум, кто за смелость, а больше всего любили за привет к людям и за то, что верной дочкой отцу с матерью была.
А Маланья любила свой рудник и горы — то синие-синие, что тургоякская волна перед рассветом, то хмурые, будто ночь в непогоду, а больше всего ее зори манили.
Говорят, что заря от зари отличается сильно: вечерняя к отдыху зовет, а утренняя к труду поднимает.
