Этот человек пришел к нам семь месяцев назад. Никто тогда не слыхал о подготовке нашего издания. У нас не было даже своего помещения. И вообще, все держалось в тайне, ведь доброжелатели могли задушить наше дело в зародыше… И вдруг — странный посетитель! Да простит он нас теперь, когда мы достаточно хорошо узнали его. Но тогда первым желанием было — выставить незваного гостя вон, а при необходимости и вызвать «белый воронок», чтоб доставил посетителя по назначению, в психушку. Замусоленной ученической тетрадкой с обгоревшими краями гость настойчиво тыкал в лицо будущему заму главного редактора и невнятно, с невыразимым акцентом, мычал. Из мычания можно было понять, что если мы не возьмем к публикации какие-то записки, то наша газета никогда не выйдет в свет, а самим нам придется очень туго. Одновременно он требовал, чтобы ни в коем случае не оглашалось его имя. Имени он не называл, так что оглашать нам было нечего. После того, как гость промычал, что он уже шестую неделю ночует на чердаках и в подвалах, зам и тогдашний редакционный водитель подхватили было его под локотки… Но в последний момент обоих что-то остановило, может быть, плаксивый тон «бомжа», может, его изуродованное, обожженное с левой стороны лицо — посетителя можно было принять за танкиста, горевшего в танке, вот только возраста определить нельзя было. И мы взяли у него тетрадь. Распрощались. Чего-то пообещали. А тетрадку бросили в мешок с письмами (письма-заявки на серию ПФ шли о ту пору вовсю!). Забыли. А через две недели посетитель вернулся. И красного страшного пятна на его лице почти не было. Лишь маленький след на щеке и у виска. Вот это и сразило нас. Гость в ответ на немую сцену сказал, причем почти без акцента и мычания: «Видали бы вы меня, когда я вылез из этой дыры!». Никто толком ничего не понял. И гость заметил это. «Не читали?» — просипел он обиженно. Пришлось лезть в мешок. С этого все и началось. Теперь мы сами себе стали казаться сумасшедшими. Воспринимать всерьез накарябанное жутким кривым почерком на ученических листах мы не могли и не хотели. Были дела посерьезнее, готовились к регистрации, налаживали производственный процесс… После ухода посетителя нагрянул главный, полистал тетрадку, порвал надвое, швырнул в угол, наорал и ушел. На третий раз посетитель принес еще тетрадь. На лице его не было и следа шрамов. Послали его в другие редакции. Он послал в ответ нас самих и заявил, что если мы не опубликуем его, то никто не опубликует, дескать, у демократишек смелости хватает лишь на то, чтобы перемывать косточки своим политическим противникам, и что-нибудь стоящее, но необычное, им не вытянуть. Вот тогда мы и поинтересовались — откуда?! Откуда он про нас знает?! Ответ оказался чрезвычайно прост: «Голос был!» Это произвело впечатление. Мы тогда только налаживали контакты с экстрасенсорами-психоприемниками, готовилась Большая Связь, все, имеющее отношение к «голосам» нас крайне интересовало. Но посетитель замял продолжение беседы. Впервые за все время он стащил с головы грязную серую кепку. Поглядел на нас изучающе, исподлобья. Багровый набухший шрам рассекал его голый череп. Смотреть на этот шрам не было сил. «Меня убили топором, — вяло пояснил гость, снова натянул кепку, добавил: — Это было почти два года назад. Ну, теперь верите?»

Обо всем остальном вы прочтете в самих записках. Нейроэкспертизу и психоконтроль наш гость пройти решительно отказался. Графологическая экспертиза показала, что написанное может соответствовать действительности, очевидных следов фальшивки, состряпанной по заказу, нет.

Но это не показалось нам аргументом.

Единственное, что мы могли бы сделать, это заснять гостя на фото — со шрамами и без них. Но кто же знал заранее! Итак, мы представляем записки на ваш суд и надеемся, что нам вместе удастся разгадать тайну.