Париж на три часа

Пикуль Валентин

Роман «Париж на три часа» — о дерзком заговоре французского генерала Мале, пытавшегося свергнуть императорскую власть в Париже в 1812 году после разгрома наполеоновской армии в России.

Преддверие

Один император, два короля и три маршала с трудом отыскали себе для ночлега избу потеплее.

Наполеон молча скинул шубу па лавку. Бертье смахнул мусор с крестьянского стола и раскатал перед властелином Европы упругий свиток походной карты.

Взгляд императора едва скользнул по ней.

— Можайск… Вязьма, — сказал он сипло от простуды. — Даст ли отдых нам Дорогобуж? Осторожность у нас выдается теперь за отвагу, а отвага происходит от осторожности…

Он медленно опустился на лавку, скрипнувшую под ним. Растопырив пальцы маленьких, изящных и давно не мытых рук, император надолго погрузил в них свою тяжелую голову.

Не бойся «чихнуть в мешок»

Давно отошли в прошлое восторги тех славных дней, когда фунт бастильского камня стоил на рынке дороже фунта жирной говядины. Ах, какие чудовищные брошки мастерили тогда из него ювелиры — патриоты республики! Но булыжники тюрьмы Ла-Форс, разобранной в 1840 году, не попали в число священных реликвий и закончили свой век на мостовых Парижа, сухо громыхая под колесами спешащих дилижансов. Боже мой, как давно это было…

В эпоху наполеоновской империи улочка Паве еще хранила на фасадах домов вывески времен Рабле — золоченых рыб и волосы Дианы, бегущих оленей и завитые кренделя колбас. Старинный замок Ла-Форс тяжко осел в землю на перекрестке Паве, а новейшая улица Королей Сицилии срезала его сбоку наискосок, обнажив при этом застарелую копоть на стенах. Дожди быстро смыли ее, и в памяти парижан навсегда угасли отзвуки карнавалов, когда шуты в маскарадных платьях пылали живыми воющими факелами. Давняя старина… Потом здесь поселились короли Наваррские, и эти же камни по ночам прислушивались к шепоту Изабеллы, подсыпавшей яд в бокалы прискучившим любовникам. Под этой же вот крышей прозвучали и злоречивые наветы кардинала де Виражу, которому народная молва приписывает сооружение прохладного фонтана — несколько долгих-долгих веков тихо журчал он под самыми окнами замка Ла-Форс…

Майор Мишо де Бюгонь, комендант парижской тюрьмы Ла-Форс, был старым закаленным ветераном. Корявые пальцы его, приученные сливаться воедино с эфесом сабли, теперь тоскливо перебирали громыхающие ключи от секретных камер. Как бывалый солдат, комендант высоко ценил чужое мужество и потому отзывался о своих постояльцах с искренним уважением.

— Вот ключ от восьмой камеры, — говорил де Бюгонь своей толстухе жене. Разве я могу сказать что-либо скверное о генерале Лагори? Ведь это он был адъютантом у Моро, когда тот сорок дней пробивался через Шварцвальдское ущелье. Правда, тогда было время республики, и генерал Лагори доныне ей верен.

— Не забывай, что у нас император, — отвечала разумная жена, поворачивая над огнем камина вертел с индюшкою.