Николас

, сорок пять лет.

Виктор

, тридцать лет.

Джила

, тридцать лет.

Ники

, семь лет.

Hиколас

(за своим рабочим столом. Наклоняется вперед и говорит в селектор).

Введите его.

(Откидывается на спинку стула.)

Дверь открывается. Медленно входит Виктор. Одежда его изодрана, лицо в кровоподтеках. Дверь за ним закрывается.

Здравствуйте! Доброе утро. Как самочувствие? Ну что, договорились? Не будем морочить друг другу голову, а? Нам это ни к чему. Вы же цивилизованный человек. Я тоже. Садитесь.

Виктор медленно опускается на стул.

(Встает, подходит к Виктору.)

Что это такое, как по-вашему? Правильно, мой большой палец! А это? Мизинец! Итак, большой и мизинец. Сейчас я провожу своим большим пальцем у вас перед глазами. Вот так. Теперь то же самое я делаю с помощью мизинца. А могу и тем и другим сразу. Вот так. Вообще могу делать все, что мне заблагорассудится. Наверное, думаете, я сумасшедший, да? Что ж, моя мать так и считала.

(Смеется.)

Думаете, трясти пальцами перед глазами — это глупо, а? Пожалуй, я с вами соглашусь. Да и вообще вы человек выдающихся умственных способностей. Ну а что бы вы сказали, если бы перед глазами у вас был не палец, а ботинок или

(указывает между ног)?..

И что это меня на глазах заклинило? А ведь и вправду заклинило? Похоже, что так. Но не на своих же, а на чужих! Тех, кого ко мне сюда приводят, как вас. Потому что глаза — самое уязвимое, что есть у человека. Именно через них просвечивает его душа. Вы верующий? Я — да. Ну, и на чьей же стороне, по-вашему, Господь Бог? А? Нет, тут явно требуется выпить.

(Подходит к бару. Наливает себе виски.)

Не терпится, наверное, узнать, где сейчас ваша жена? В соседней комнате.

(Пьет.)

Красивая женщина.

(Снова пьет.)

Господи, до чего хорошо.

(Наливает виски.)

За меня не волнуйтесь. Пить я умею.

(Пьет.)

Вы, должно быть, уже заметили, что я люблю поболтать о том о сем. И, возможно, полагаете, что это все давно отрепетированная, вполне предсказуемая и, так сказать, общепринятая метода. И выглядит она примерно так: я тут себе болтаю — дружелюбно, беззаботно, — словом, вступаю в игру с легким сердцем, даже беспечно. А в это самое время за кулисами прячется другой — молчаливый, мрачный, весь изготовленный для прыжка, как пума. Нет-нет. Уверяю вас, что это не совсем так. Мне незачем прятаться. Ведь здесь я полный хозяин. Сам Господь Бог говорит моими устами. Между прочим, я имею в виду Господа Бога из Ветхого Завета, хотя, поверьте, ничего еврейского во мне нет. Меня тут все уважают. Включая вас, не так ли? Что ж, полагаю, что именно таким образом и следует ко мне относиться.