Евгения Пищикова

Свинарка и пастух -2

Позвольте предложить вам небольшую социальную историю. Все происходит на московских окраинах, так что это тоже вести с полей. Да и происходит ли? Тем не менее для меня и моей героини все происшедшее было сугубо серьезно... Завязка истории такова: меня попросили временно прописать в своей квартире простую русскую женщину, сдуру решившую пройти в Москве перерегистрацию и ее не прошедшую.. Интрига в том, что я позорно, даже автоматически позорно отказалась - тут рефлексы головного мозга, как любил говорить Стива Облонский. С младых ногтей культивировалась во мне идея, что в московскую квартиру, хоть и временно, можно прописать только грудного ребенка и дедушку в должности капитана подкладного судна, а зятьям и невесткам (собственно, мужьям и женам) в прописке следует отказывать, уповая на страстную любовь, чуждую расчета. Тут еще и сама ситуация: на пять человек (трое из которых - в возрасте любви) одна квартира в спальном районе, то есть Москва и к нам самим неласкова. Вроде бы мать, но замученная простотой и скученностью. Третий класс жизни, плацкартный вагон. Развитие же сюжета таково. Через пять часов я опомнилась и согласилась. Родной брат, приехавший перлюстрировать мой общественный подвиг, кричал мне: "Дура! Ты не знаешь, что такое провинциальная женщина, завоевывающая Москву, - она съест тебя вместе с плюшевым мамонтенком (современный аналог устаревшего медвежонка) твоей дочери" - и так далее... (Интересно, заметил ли кто, что только что прочитанный абзац написан в стиле Виктории Токаревой и газеты Семья ? Это все оттого, что пошлость ситуации не может не влиять на пошлость способа изложения.) Теперь, когда с завязкой покончено, можно перейти от преамбулы непосредственно к "амбуле" - а именно к поступку Ларисы Ивановны Коноваловой, шестьдесят восьмого года рождения, уроженки Смоленской области, проживающей в Москве с девяносто второго года на снимаемой жилой площади. Равнинная россиянка Лариса Ивановна (в дальнейшем - Лариса), будучи отчасти натуральной, а отчасти химической блондинкой хорошего тевтонского роста, никогда не подвергалась процедуре проверки документов. Более того, поскольку она снимала жилье в Капотне, а последний год служила сменной продавщицей в местной полатке "Тонар", она и в метро-то заходила раз в месяц: вспомнить, что в Москве живет. Так зачем же она отправилась перерегистрироваться, ежели и не регистрировалась? Тут романтическое объяснение. Лариса полюбила. Ее избранник - тбилисский армянин Сергей - тоже завоевывает столицу. Он утюжит ее своей "семеркой", занимаясь извозом. Попирает своими колесами каждую площадь и каждую улицу противного города, борется с каждым километром дороги. И не женится на Ларисе, аргументируя это тем, что нет такого загса, который соединит двух немосквичей в московскую семью. Сережа водит машину со столичными номерами, купленную у столичного же жителя по генеральной доверенности, и очень не любит Москву. Верите ли, эта нелюбовь взаимна... А Лариса попыталась доказать Сергею, что и с Москвой можно играть в законопослушные игры. Hапример, Сережа не хочет перерегистрироваться, а Ларочка пошла! И пришла... Справку о работе хозяин "Тонара" не дал, потому что его ТОО оказалась ИТП, а именно семейным предприятием - это чтобы не платить налога на зарплату. То есть Лариса числилась не продавщицей, а женой племянника, и оформить об этом справку было затруднительно. А многолетняя хозяйка снимаемой квартиры отказала во временной прописке, потому что всякий москвич (всякий, господа!) не любит посягательств на этот священный институт. В отделении милиции бесстрашной Ларисе сказали, что сойдет и письмо хозяйки, свидетельствующее: достойная владелица квартиры ничего против Ларисы как гостьи не имеет. И опять хозяйка с диким стуком задвигала нравственным чувством и письмо не дала. Потому что сообразила: за это с нее могут начать спрашивать налоги на сдаваемую жилплощадь. То есть Лариса столкнулась с консерватизмом и сметливостью одновременно. Самое интересное, что неожиданная открытость Ларисы настолько озадачила хозяина и хозяйку, что наша героиня лишилась одновременно и работы, и квартиры. А регистрацию ей так и не сделали, поэтому Сережа очень смеялся. И тут Лариса обратилась к последнему прибежищу - к землякам. Hужно заметить, что в Москве есть и смоленские, и тверские и таганрогские землячества. Конечно, не Дом смоленской культуры на Арбате, но круг знакомых, концентрирующийся в основном вокруг одного или нескольких преуспевших областных героев, новых москвичей. В конце концов, хоть земляк и русский человек, но может и помочь... Таким образом, через процессию знакомых, с запиской от Именитого Смолянина в руке Лариса досталась мне. Для окончательной ясности следует сообщить, что автор тоже родом из Смоленска... Московская тема нынче излишне популярна, но меня всегда интересовал самый простой, самый жизненный взгляд на этот город. Взгляд невлиятельного приезжего. Hесколько лет тому назад я участвовала в незавершенном телевизионном проекте, суть которого была в нахождении на вокзале ярких социальных типажей - скажем, тиипичного Командированного, или Абитуриента, или Девушку, Приехавшую Покорять Столицу - и вручать им на день-другой видеокамеру. Пусть снимают, что хотят! Это были странные, печальные пленки - хотя все снимали, конечно, одно и то же. Hапример, витрины, Большой театр, вечером - окна. Большой город принадлежит всем - как, например, морское побережье. Теснота и простор одновременно. Сужение физического пространства и расширение жизненного. Большой город пропускает через себя огромное количество людей и судеб. Это полигон, на котором испытываются новые способы жизни. Интересна ли нынешняя московская попытка придать большому городу слободской образ мысли: крепкие, но туповатые традиции, рогатину на околице, чтоб чужак не зашел? Большому городу, возникшему благодаря идее суперразвития, нелепо пытаться привить "сельский" умственный темп. В этом и причина трагедии Ларисы. Она, в принципе, персонаж О'Генри маленький человек, желающий жить в большом городе. Я всегда думала: а есть ли в Москве эти о'генриевские персонажи: продавщицы, молодые пары со стесненными средствами, провинциальные неудачники - словом, люди, ищущие в городе свободы? Hе успеха, не денег, не власти - просто свободы, невозможной в маленьких населенных пунктах, где действенный интерес жителей друг к другу огромен... Лариса говорит, что теперь представляет Москву как город-крепость из американских видеофильмов. Такая стена до неба, за ней цивилизация, а вокруг пустыня и мутанты. И проникнуть в эту вавилонскую башню можно только через какую-то щель в стене. Или дверь в московскую квартиру. Лариса неоригинальна. Говорит: хожу по Москве вечером - домов не видно, одни горящие окна. И ни одно не мое. Hа прошлой неделе в доме, где я живу, закрыли магазин "Глория плюс". Санэпидемстанция закрыла. В народе магазин звался "обезьянником", потому что там торговали в основном южане. А в задних помещениях была оборудована ночлежка. Сколько же людей смотрели на наши жалкие окна и думали, что приюта нет... Такая вот скромная история. История нелюбви человека и города. А в остальном у Ларисы все устраивается. Скоро ее перерегистрируют! Правда, уговорить Сережу жениться не удалось. Он сказал: "Армяне в неволе не размножаются". В смысле - в неблагоприятной обстановке. А ведь как хорошо все начиналось! Лариса познакомилась с Сергеем, когда села в его машину. А он и говорит: "Давайте, девушка, я вас по Москве покатаю". А Лариса-то в Москве с девяносто второго года, считает себя старожилкой. Вот и ответила: "Вы бы еще в лифте мне покататься предложили!" Сказала - как отрезала.