Габриель не очень любил вспоминать, как эта тетрадь попала ему в руки. Грязная история. Когда-то давно, в детстве, он с ватагой мальчишек украл у незнакомого мужчины сумку. В ней не оказалось ничего ценного — только сменная одежда и обычная тетрадка.
Эту тетрадь, заполненную бесконечным потоком слов, написанных слитно, без пробелов, Габриель читал десять лет. Это был дневник, написанный от первого лица. О том, как мужчина убивал женщин. С жуткими, леденящими кровь подробностями. Всего семь женщин, семь кошмарных убийств. И когда Габриель перевернул последнюю страницу, он понял: они встретятся. Он и тот самый мужчина, написавший дневник…
Carrer de ferran:
Четная сторона улицы
…От малоформатных художественных альбомов типа «1000 татуировок», или «1000 блюд восточной кухни», или «1000 ликов утерянной индейской цивилизации» нет никакого проку.
Во всяком случае, за последний год Габриель не продал ни одного.
Альбомы размером побольше, в твердом переплете и с суперобложкой чуть более перспективны, что, несомненно, сказывается на продажах:
«Жизнеописание Гауди» — два экземпляра, «Эдит Пиаф в картинках и фотографиях» — еще два, «Мир гейзеров» — три, «Драконоведение» — тринадцать, хотя давно известно, что драконов в природе не существует. Габриель хорошо помнит всех тех, кто купил в его магазинчике Гауди, Пиаф, гейзерные вакханалии и драконовы манускрипты: десять мужчин, девять женщин и один ребенок, все — с бледными лицами праздных мечтателей, все — с зелеными глазами записных неудачников, все — с безвольными ртами брошенных любовников (к ребенку это, конечно, не относится).
В родном Городе Габриеля редко встретишь бледные лица, зеленые глаза и безвольные рты, вот он и запомнил. Что касается ребенка (мальчика) — на вид ему было не больше десяти. И в магазин он зашел без спутников. «Уж не потерялся ли малыш?» — подумал тогда Габриель.
Carrer de ferran:
Нечетная сторона улицы
…Фэл, ничего ровным счетом не узнав о крамольных мыслях племянника, благополучно возвращается к своим пульсарам.
Габриель провожает ее в аэропорту, и они едва не теряются в толпе. Все оттого, что, пока Габриель наводил справки о лондонском рейсе, Фэл приспичило отлучиться в кафетерий. Не для того, чтобы выпить кофе (она редко пьет кофе, бережет сердце) — в кафетерии работает маленький телевизор, и как раз в это время по телевизору объявляют список лауреатов Нобелевской премии.
Никого из знакомых Фэл в этом списке нет.
В этом году астрофизики и радиоастрономы вообще не отмечены, и это удручает.
Единственное, чего ей не удалось услышать, — кто получил премию по литературе и премию мира; немногочисленные посетители кафетерия хором потребовали переключиться на какую-нибудь другую, более удобоваримую программу, а лучше — на спортивный канал. Фэл не слишком-то расстроилась, она, не без основания, считает, что обе эти премии — и литературная в особенности — не отражают реального положения вещей. Литературная премия вообще дается не за талант, а исходя из политической конъюнктуры в мире, какая мерзость! Лично Фэл сбагрила бы нобелевку Вуди Аллену, потому что он большой насмешник, коверный-интеллектуал, словесный эквилибрист, ворчун и брюзга, и при этом — сама нежность.
