Деревня Омуты на психику неподготовленного человека действовала угнетающе, если не сказать – деструктивно. Небольшое свободное от деревьев пространство с десятком разнокалиберных деревянных построек, несмотря на яркий солнечный день выглядело совершенно чуждым этому миру. А ещё оно было… мертвым. Кроме невысокой травы, как будто подстриженной газонокосилкой, никаких признаков жизни на территории инопланетной базы не наблюдалось: ни одного насекомого, ни одной птицы, ни каких-либо признаков присутствия животных. Людей тоже не было – ни местных, ни чужих… Не уверен, что смог бы отличить, но… В любом случае – никого. Если бы не дети, я бы ещё десять раз подумал, прежде чем сунуться в такое место, и вовсе не факт, что у меня хватило бы силы воли побороть своеобразную ауру, создаваемую прикопанными защитными кристаллами. Если бы не дети – и не наш домашний, подготовленный Натой камень: он словно окутывал нас троих теплой и уютной домашней атмосферой, всегда царившей в нашей квартире. Хотя – почему «словно»? Так ведь и было, пока «стекляшка» лежала в дальнем углу одного из ящиков нашего комода...

Пришлось натуральным образом встряхнуться, чтобы избавиться от очередного накатывающего приступа черного отчаяния, заставить себя поверить, что правы Егор и Вася, но не я. Действительно, не могла же любимая пропасть без следа в Москве? Хотя – кого я обманываю… Но в любом случае – сейчас не время, и не место. Нужно выполнить … а-а, чёрт! Нужно выполнить последнюю волю супруги, хотя я и не хочу верить, что она последняя! А потому нужно найти эту долбанную капсулу и запись… и постараться успокоиться. Не думаю, что Ната была бы счастлива, видя меня в таком состоянии. Да и я, вместо того, чтобы жалеть себя, должен думать о детях. Это последнее, что у меня от неё остал… заткнуться! Заткнуться и не думать! Искать!

- Как-то у них тут… бедновато. - Неуверенно резюмировал нашу общую мысль мой сын. Действительно, от ангара с летающей тарелкой ожидаешь наличия всякого оборудования, предназначенного для ее обслуживания - а тут ничего. То есть - совсем ничего! Такое впечатление, что “капсулу” сюда поставили захватчики-земляне, причем еще в процессе строительства: потолок бункера выглядел совершенно монолитной бетонной плитой. Нет, может он тоже сдвигался вбок, но земля сверху тогда неминуемо должна засыпать метровым слоем все помещение…

- Люк! - В этот раз отличилась Вася: в отличие от меня, мучающегося дурацкими вопросами, и брата, просто восхищенно “пускавшего слюни” на “тарелку” (держу пари, парень решал, что лучше - сгонять на Луну, или сперва в Москву к школьным приятелям - похвастаться), прагматичная дочь продолжала “вслушиваться” в работу пресловутых кристаллов, и - небезрезультатно. - Да-а… внутри тоже что-то не густо с обстановкой.

- А ну, дай глянуть! - Старшенький пулей унесся к противоположному борту космического… эм, вселенностного? - корабля прежде, чем я успел среагировать. Так, надо собраться - сейчас это особенно важно. Пусть Ната и сказала, что здесь ничего опасного для нас нет, но…

Дети попробовали мне объяснить принцип действия кристаллов. Дети. Мне. То, что сами не понимают, но “так чувствуют”. Н-да… ладно. Если объединить плод их совместного креатива в жанре “описать неописуемое” и элементарную логику, получалось примерно следующее: прозрачный граненый псионический камень - это что-то вроде флешки со встроенным плеером, или плеера со встроенной флешкой… понятно, короче. Причем хранить на такой “флешке” можно что угодно, а воспроизводить она может только звуки… то есть некий вариант воздействия. Наша домашняя “стекляшка” была настроена на локальное изменение (насколько это вообще возможно) коэффициента пси-затухания и на создание “приятной атмосферы” в квартире. Кристаллы, обеспечивающие периметр базы, собственно, работали точно так же, только вместо “позитивного” ощущения создавали у людей и животных “негатив”, заставляя покидать территорию деревни Омуты. Откуда бралась энергия для работы этих функций - это был еще один интересный, но не актуальный вопрос: во-первых, узнать неоткуда, а во-вторых, было кое-что более… актуальное.

- То есть ты хочешь сказать, что вот эта штука, - я показал пальцем на красный камень в руках младшенькой, - использует твой мозг для проигрывания записей?

Василиса неуверенно кивнула. Похоже, ей самой такая мысль не особо нравилась, но другого объяснения не было.

- Получается, раз мама не учила тебя работать с кристаллами, носитель использует твою нервную систему… самостоятельно? - Не уверен, у кого я это спросил - у дочери, или сам у себя. Лисса, услышав такую “замечательную” новость, аккуратно положила красный камень на стол - и быстро-быстро отошла к дальней стене. Молодец - напугал единственного доступного оператора… С другой стороны - скрывать свои выводы от дочери я никогда и ни за что не стал бы. Это не просто подло, это… мерзко!

Я понял, почему “тарелку” Ната называла “капсулой” - круглая штука с кристаллом в качестве двигателя кораблем могла быть названа в той же мере, что и лифт - поездом. Никаких функций полета (что в целом логично, раз даже ремней безопасности нет), никаких возможностей к управлению - грубо говоря, капсула содержала только псионический аналог кнопки “нажми для старта” - и все. Это мы выяснили уже внутри - пока дети “медитировали” на камень-двигатель: из-за его размеров к нему можно было даже не прикасаться. Они осторожно пытались найти другие “ярлыки” для управления, может быть - записи… хотя бы инструкцию по эксплуатации… и ничего. Реально - капсула. Жми - и понеслась. Что ж, осталось только “нажать”...

- Дети, никто не хочет выйти… напоследок? - Намекнул я, чувствуя себя как этакий папаша-всегда-на-работе, не заметивший как чада выросли. Судя по тому, как дружно фыркнули дети - им пришло в голову то же сравнение. - Между прочим, я серьезно. Мы не знаем, сколько продлиться полет… и я

уверен

, что люк в моторный отсек - не крышка унитаза.

Брат и сестра посмотрели друг на друга, на меня - на их лицах я прочел что-то вроде опаски пополам с уважением: типа, вот батя задвинул - они бы до такого… гхм.

- Ну, что? - Спросил я у детей, в одинаковых позах застывших у ворот.

- Ничего, пап. - Старательно жмурящийся Егорка открыл глаза. - Тут нет кристаллов, кроме наших.

- Василиса? - Девочка в ответ только покачала головой. В руке у неё был зажат наш “домашний” камень, но мне все равно пришлось вытащить фонарь из рюкзака: почему-то здесь пси-освещение словно растворялось в объеме гигантского помещения… фонарик не работал. То, что наши вещи, которые во время подготовки к поездке, в большинстве просто скупались по второпях составленному списку не очень смотря на цену, далеко не все нормально перенесут “посадку” капсулы, я был готов. Однако, когда не заработал и второй фонарь, и запасной - это оказалось для меня неприятным сюрпризом. Сотовым, что ли, себе подсветить? Ага, и мобильникам, не смотря на противоударный контейнер, тоже каюк. Уже ни на что не надеясь, я достал практически со дна разворошенного рюкзака еще один фонарь - взятый из дому довольно старый “varta” с большим рефлектором и обычной лампой накаливания… и именно он заработал. Просто чудесно - сохранилось именно то, что настоятельно рекомендовалось беречь от ударов… обожаю теорию вероятности.

- Пап! - Егор отвлек меня от мысли, что, пожалуй, неработающее стоит оставить прямо здесь. - Рации тоже не работают. Даже не включаются.

У меня никогда раньше не было опыта приёма наркотиков. Впрочем, едва ли “грань” можно было назвать наркотиком в прямом смысле этого слова - психотроп, вводя человека в изменённое состояние сознания, вовсе не вызывал “чувства невероятного наслаждения”. А вызывал он… боюсь, нужных слов, чтобы описать, что я чувствовал, находясь под воздействием допросной химии имперцев, я просто не подберу. Когда ты как бы проваливаешься сам в себя, и твоя голова изнутри становится похожа на железнодорожный вокзал, смешанный с многоярусным автоматизированным складом и библиотекой. Тебе становится доступна любая часть памяти, более того, ты можешь выгрузить ее на виртуальный поезд - в виде мешков, ящиков и прочей тары - и перевезти в другое место. Например, поместив воспоминания в оперативную зону, можно вспомнить что угодно настолько подробно, насколько это вообще возможно - с эффектом максимального присутствия… Это “безобидное развлечение”, повторяемое раз за разом, сломало разум Мерха - впрочем, с головой у него и так было не всё в порядке. На земные годы мужику было шестьдесят пять (!!), а он, видите ли,посчитал, что “жизнь кончена”, эмо-инфантил хренов. Проблемы на работе, никому не нужен, живёт один, интроверт, ни с кем не общается, старается всё делать в одиночку, скорбит втихаря о “старых добрых временах”... и страдает от того, что жизнь не удалась.

Знаете, что Мерх раз за разом вспоминал с таким упорством? Свою учёбу в инженерно-технической академии на Соноре! Чем-то это очень престижное учебное заведение, не носящее приставки “имперское” только по причине расположения и смешанности преподавательского состава, набранного “с каждого мира по нитке”, напоминало старые советские ВУЗы. В Академии охотно учили бесплатно, но потом будь любезен - отработай по распределению и не жалуйся на зарплату. Мерха отправили сюда, на Каллигу, где он провёл последние сорок лет… Надо сказать, студенты в академии, даром, что принадлежали к высокоразвитой технической цивилизации, охватывающей множество звёздных систем, вели себя ничуть не лучше каких-нибудь прорвавшихся из глубинки на бюджетное отделение московского ВУЗа молодых идиотов без тормозов. Пили, гуляли, куролесили, ну и Мерха регулярно втягивали в свои приключения - не без последствий для оного. С “гранью”, например, будущий технический специалист познакомился на допросе в службе социальной защиты Сонора. Что для этого нужно было учинить, я так и не понял: от постоянного “перекладывания” части студенческих воспоминаний в оперативную зону памяти ассоциативные связи между событиями разрушились, что и стало основной причиной деградации личности Мерха.

Г-гадкая штуковина! Это я про шанду, если что. На самом деле, незаменимый девайс, если необходимо очистить что-то от излишней… гм, биологии. Судя по отдельным вылезающим у меня ассоциациям, часть приборов, с которыми работал безымянный мерх, находилась в таких местах, куда лично я не полез бы без плазмомёта… тьфу ты, опять “наложенная память” прорывается. В том числе, с помощью шанды можно было и помыться… в смысле, “помыться”. Что-то вроде пресловутого “ионного душа”, к месту и не к месту поминаемого в космофантастике: выставляешь самую малую толщину проникновения, и просто водишь активной зоной над телом, отшелушивая вместе с грязью верхнюю часть ороговевшего слоя кожи. Провести несколько раз - безопасно, увлечёшься одним местом или задумаешься - можно кожу до мяса снять… брр! Зато не надо тратить дорогую воду, потом просто щёточкой почистился и стряхнул с себя обезвоженную пыль, главное не забыть очки одеть перед началом процедуры, а то можно и глаза повредить. Ну или если совсем по-мажорному - использовать тонкоплёночный полимер, распыляемый из баллончика и насмерть цепляющий на себя всю грязь - тогда шанда счищает пленку, не укорачивая и утончая, например, волосы. Полимер, а, если по-русски, шампунь мне пришлось растранжирить, дабы отмыть себя: дети, после того, как я… гм… ладно, скажу прямо - обделался! - раздели меня и обтерли как могли. К счастью, одевать назад не стали - завернули в спальник, который теперь годился только на выброс. Впрочем, учитывая, что в состоянии “бревно” я пробыл пять земных суток, всё было совсем не так плохо. А если учитывать, что после переноса памяти я мог вообще не выжить… или остаться дебилом - так и вообще всё было чудесно. А запах что? Шампунь и шанда. Чувствовал я себя при этой процедуре примерно так же, как человек, бреющийся скальпелем… н-да. Ну, донор памяти проделывал такую процедуру каждый день уже десять последних лет - и ничего.

На самом деле воспоминания достались мне в весьма ограниченном количестве - первыми были скопированы наиболее актуальные разделы памяти, те, к которым мерх обращался чаще всего. Другое дело, что в “актуальное” попали те же студенческие воспоминания, к которым бывший владелец испытывал прямо-таки болезненную тягу - но, может это и к лучшему. А вот что делать с непонятной тянущей тоской, также перешедшей по наследству? Вопрос тот ещё. Хорошо хоть я точно знаю, что она - не моя…

- Па-ап… а

оно

вообще ездит? - Василиса потыкала пальчиком в борт транспортного средства, на котором сюда добрался ныне покойный мерх. Машина мало того, что была выкрашена грязно-песочного цвета краской прямо поверх изъеденного ржавчиной борта, так ещё и накрыта маскировочной сетью расцветки «пустыня». Кстати говоря, я никогда не задумывался, почему маскировочные накидки для техники делают в виде сети. Теперь же местный климат прямо с ходу показал мне одно из важных преимущество такой вот компоновки маскировки: снижение ветровой нагрузки! С правой стороны сеть и машину под ней засыпало песком почти по низкую покатую крышу – и ничего, камуфляжные параметры только улучшились.

- Скорее, летает, правда, не очень высоко. – Сын, пока я сражался с заклинившим люком, успел сунуть голову под днище «пепелаца». – Тут явно

сопла

!

- Воздушная подушка с принудительным нагнетанием, на б

о

льшей скорости экранопланирует уже самостоятельно. - Перевёл я сумбур в голове в понятные себе самому и детям фразы. - Вроде бы когда-то эта штука могла и летать, но сейчас я бы не рискнул подниматься выше, чем на пять метров.

- Нет, это не “Безумный Макс”, это “Звёздные Войны”. - Василиса накинула на голову капюшон самодельной накидки “премилого” оранжевого цвета, одёрнула слишком длинные рукава так, чтобы те закрывали кисти рук. - Силу почувствуй, юный падаван. Поможет тебе она… но тёмной стороны берегись!

- Мы уже давно на Тёмной Стороне тогда. - Фыркнул Егор, недоверчиво изучая, как я “режу” и “склеиваю” оставшуюся часть термоэлектрогидроизоляционной неткани. Неткань - это наиболее близкий перевод термина, в оригинале что-то вроде сокращения от словосочетания “нетканое полотно”. В данном случае “полотно” само по себе было многослойным композитом из… н-да. Ну, пусть будет слово - неопластик. То есть, как бы дальний потомок обычных пластиковых плёнок, но одновременно и керамических волокон, и ещё хрен знает чего. В Академии мерха вроде как учили истории развития науки и техники, вот только он именно эту часть обучения почти начисто забыл, причём, такое чувство, сразу, как сдал. Впрочем, я тоже “историю вычислительной техники”, например, сдавал, а помню… разностную машину Бэбиджа, женщину-математика англичанку Аду, в честь которой первый алгоритмический язык программирования назвали, и… упс. А, ладно…

- Если мы на Тёмной Стороне, то где моя Молния Силы? - Резонно возразила Василиса. - А ещё - светящиеся жёлтым глаза? Как раз к этом оранжевому балахону в цвет.

- Попросить папу, чтобы он тебе ещё и сумочку раскроил, тоже под цвет?

Чертов авантюрист! Это я про мерха-донора, если кто не понял. Полёт-поездка на воздушной подушке сначала не показался мне чем-то сложным: ничуть не сложнее, чем управлять любой техникой в игре-симуляторе на телевизионной приставке. Никаких батарей переключателей, никаких шкал десятков приборов в поле зрения. У машины даже не было, как такового, лобового стекла или “фонаря”-кабины, как в самолёте: изображение выводилось в виде трёхмерной компьютерной проекции на монитор терминала - те самые защитные очки. Причём выводилось сразу дополненным и обработанным: за бортом была кромешная тьма и ветер гнал поперёк курса “поземку” из песка, но я всё видел, как будто в яркий и тихий солнечный день. То же самое изображение “на всякий” дублировалось “обычной” трёхмерной проекцией перед креслом водителя… которую мне пришлось отключить. Лазерная голография - это круто, но не тогда, когда с тобой едут двое детей без защитных линз на глазах. Обычно объём проекции как-то отгораживался от пользователей, дабы те не поймали “зайчик” в глаз, но не забываем, кто чинил этот транспорт…

Первых десять минут полёт проходил достаточно скучно. Дети тихо переговаривались за спиной в своих импровизированных “креслах”, а я пытался отыскать в памяти, что именно нас ждёт по прибытии. А заодно пытался сообразить, на кой чёрт в машине нужен водитель, который поддерживает курс кнопочками “вправо-влево” и “вверх-вниз”, следуя нарисованной линии курса? Что, автопилот сделать было нельзя? Или я его просто не нашёл? В общем, я решил влезть в настройки, посмотреть что там есть - и совершенно напрасно. Ибо сказано мудрыми: “работает - ничего не трогай!” Я говорил, что приборов нет, и что управление как у танчика в игре? …! Дополненная реальность расцветилась десятками полупрозрачных указателей и шкал, показывающих мгновенную силу ветра, скорость, силу тяги под днищем-”крылом” транспортера, нагрузку на каждый из 24 двигателей-нагнетателей, поддерживающих эффект экрана… Вся эта иллюминация ежесекундно меняла показания, наглядно демонстрируя, чем именно занята бортовая электроника, и зачем потребовалось упихать внутрь корпуса эти километры проводов, связывающих датчики, двигатели и аналитический вычислительный кластер с управляющим блоком “реального времени”. Нашёлся и селектор включения автопилота: в красной рамочке, и с заботливой подписью “метеоусловия не соответствуют условиям безопасного полёта: необходима немедленная посадка”. Я отыскал галочку “выключить подробное отображение полетной информации” - и только после её снятия выдохнул. Нахрен. Нахрен! Летим? Летим. Даже не трясёт почти. Хорошо, что проектор выключен… впрочем, дети всё равно пока не умеют читать на дереше…

“Спрашивая окружающих тебя людей даже о самых простых предметах, порой можно узнать удивительные вещи” - не помню, кто сказал, да и не важно. Главное – я получил ответы на некоторые свои вопросы оттуда, откуда совершенно не ждал!

- Кристаллы. - Буднично сообщил мне Делонга, едва не заставив меня подавится воздухом. Это было уже третье наше совместное дежурство в кабине поезда – так получилось, что мой цикл бодрствования (под землей понятие «день» - условно) совпал с его.

- Кристаллы?

ЦДС, если смотреть на схему тоннелей в целом, в отличие от городов и крупных имперских промышленно-научных объектов, не выглядел как локальный центр паутины – к нему вело всего шесть транспортных тоннелей, и ни одного «вакуумного» пассажирского скоростного. Да и сам Центр Дальней Связи был ощутимо выдвинут из зоны освоенных территорий к югу. Отчасти такое положение объяснялось желанием вынести из зоны максимального грузооборота объект с низкой логистической нагрузкой – через Центр шёл в основном виртуальный трафик, а материальные грузы ограничивались только необходимым объёмом технического оборудования (резервирование и плановая замена), продуктами питания и вещами для сотрудников. Отчасти – удобством связи с орбитальной группировкой сателлитов и станций, как и у любой уважающей себя планеты, «висящей» над экватором Каллиги. Кроме того, уединённое расположение на высокогорном плато позволяло в случае чего использовать мощное передающее оборудование, излучение которого было, мягко говоря, «не полезно» для живых существ. В общем, ЦДС был настоящим медвежьим углом, реальной окраиной освоенной части планеты, и я даже не был уверен, все ли жители вообще в курсе наличия на поверхности такого объекта. Впрочем, конкретно для меня было важно другое – здесь находились последние граждане Империи, и мне просто позарез надо было с ними пообщаться.

Да, я изменил своё мнение об опасности, исходящей от представителей родины моей жены. Стоило мне это половины бессонной ночи и упорных попыток систематизировать тот объём официальной информации о своём государстве, что давали мерху на лекциях в Академии. Не обошёл я вниманием и возможность расспросить троицу спутников - правда, добился гораздо меньших результатов, увы. Итак, несмотря на название, для своих граждан и граждан ассоциированных государств Империя была вполне себе правовым государством – даже демократичным и либеральным, простигосподи, в какой-то мере. Например, взять и покарать человека без суда и следствия… в общем, в представлении и донора памяти, и наёмников «Бури» было чем-то из ряда вон. Даже если дело касается секретоносителя-военного - всё равно будет закрытый военный трибунал, о котором непременно должно быть общедоступное уведомление. Заранее. Вроде как по логике получается, что и мне, и детям в таком случае стоит попытаться заявить себя как свидетелей, и это реально может повлиять на ход процесса...

Транспортный терминал Имперского Центра Дальней Связи и Навигации был один-в-один похож на грузовой терминал города Танис. То есть - просто большая пещёра с ровным полом и потолком, с вливающимися в неё тоннелями (всеми шестью). Представить железнодорожную станцию, к которой идёт шесть веток, потом выкинуть все рельсы, стрелки, светофоры, тупики и прочее, и получившийся объем загнать под крышу - вот и весь логистический узел. Отличие от того, что я успел увидеть и запомнить в полисе, было ровно одно: станция была пуста. Свет горит, обеспечивая ровное освещёние без теней, в одной из стен врезаны створки уже привычно огромных, сейчас закрытых, гермоворот, способных пропускать не только составы (действительно, шлюз)... и всё. В Танисе вместе с поездами стояли погрузчики, какие-то вспомогательные механизмы, сцепленные и расцепленные составы (люди, если и были, после “взлома” крыши разбежались), а тут - вообще ничего. Свет, бетон, тёмные провалы шести тоннелей - и ворота с другой стороны. Что-то мне это напомина… ах да, ну конечно. За вычетом масштабов - “подвальный” ангар для капсулы в Омутах, на Земле. Даже ощущения схожие… прямо дежавю дурацкое какое-то!

Панорамный экран кабины поезда создавал эффект совершенно прозрачного стекла - и это давило ещё сильнее. Стоящая между мной и братом Лисса передёрнула плечами и обхватила себя руками - как будто ей внезапно стало холодно, и Егор тут же положил сестре руку на плечо. Дети переглянулись - и, как по команде, повернулись ко мне.

- Ничего. Я не чувствую других… таких как мы. - Вася выглядела так, как будто не отсыпалась все три дня за предыдущие недели стресса и напряжения. Сейчас было особенно заметно, как сильно у неё заострились скулы и исчезла та очаровательная детская “припухлость” черт лица - тот самый “кавай”, как выражаются японцы. По Егору заметно было меньше - но и в нём я всё меньше видел от подростка, каким он только-только успел стать и всё больше - хмурого, низкорослого пока, взрослого. Проклятье... Ната, надеюсь, ты всё-таки здесь! Нам так плохо без тебя…

Теперь стало понятно, почему на территории терминала нас встретила такая, буквально космическая, пустота: всё было здесь, за шлюзовыми вратами. И погрузчики, похожие на те, что на Земле перемещают контейнеры по складам, и сами контейнеры, и два грузовых состава, застывших с открытыми грузовыми створками. В углу огромного зала даже обнаружился младший родич приснопамятного мостового крана: балка была опущена до самого пола и люк гостеприимно распахнут… так, стоп.

- Монтировка, заводи состав внутрь. Мерх, пусть дети закроют шлюз...

- Ты ещё там, у развилки догадалась, да? - Раскрытые кабины неровно стоящих погрузчиков. Часть контейнеров тоже открыта - да и стоят они явно не слишком-то ровно. Обрезки упаковочной неткани, брошенные кучей - оборачивали что-то большое и негабаритное. Следы того, что хозяева оставили это место.

- Рано или поздно это должно было случиться - но мне не хотелось расстраивать клиентов раньше времени. - С насквозь фальшивым сочувствием повинилась Латта. - ЦДС продолжал связывать Каллигу с метрополией, пока вывозили людей и оборудование. Когда вывезли всё, что хотели - он стал не нужен. Впрочем, аппаратура дальней связи тут всё равно должна была остаться - хотя бы аварийный комплект, раз Центр почему-то не переведён в режим консервации. А это значит, что сюда можно вызвать корабль, который довезёт нас до действующего имперского форпоста - нам придётся сопровождать ищущих мать детей немного подольше, только и всего.

- Бесполезно. - Юн махнул рукой в сторону пустого места среди ряда стоек с вычислительными узлами. - Они просто забрали блоки памяти. Физически. Никаких кодов, частот связи, журналов, логов, планов помещёний, записей системы безопасности. Даже статистики посещёния сортиров нет. Остались только ячейки с программами управления базовой автоматикой, но и те недавно извлечены из архива эталонного хранения, куда их запихнули сорок лет назад.

- Насколько недавно? - Немедленно уточнила Нурс.

- Чуть больше суток назад.

- Ага. - Наёмница задумчиво пробарабанила пальцами по собственному шлему - забавный жест! - и сама себе кивнула. - Что ты отсюда можешь?

- Инженерная-техническая группа: мерх Миш, позывной “Мерх” и подчинённые-подопечные Гор и Лисса, без позывных. - Молодой мужчина, сидевший в тесной каюте за совершенно пустым столом, не спрашивал, а утверждал. Впрочем, зачем спрашивать - система дополненной реальности “подсказывала” имена входивших в “Рыбу” наёмников, достаточно им было попасть в поле зрения. Хорошая фишка - если на корабле сорок с лишним человек, запомнить вот так сразу всех точно не выйдет. А так - вроде как даже формально знакомиться не надо… впрочем, наш визави всё-таки представился - из вежливости, надо полагать: - Я Нико, главный интендант и суперкарго. Первый и главный вопрос: вы можете приступить к работе прямо сейчас?

- Лично - да, а подопечным требуется отдых. - Без запинки ответил я. Сюрпрайз! В первый раз я не обратил внимание на статус отпрысков, просматривая общую таблицу “Рыбы”, зато сразу же наткнулся на соответствующую запись в контракте. Оставалось только беззвучно матернуться: Латта, конечно, “молодец” - я ожидал, что в технической группе окажется Юн, а она записала детей, которые, мало того, что не техники, так даже языком не владеют! С другой стороны - не в штурмовики же их записывать? А так - при мне всё время будут, и сомневаюсь, что детей в статусе ”детей” взяли бы на борт, по крайней мере - надолго: тут воинское подразделение, пусть и частное, а не летающая гостиница.

- Это хорошо, потому что с дырой в корпусе в посадочном положении кораблю на планете с местной, слегка буйной, атмосферой - очень неудобно. - Улыбнулся одними губами Нико, блеснув абсолютно прозрачными стёклами очков-терминала. Небольшая вещица, дававшая доступ к вычислительному кластеру корабля, заменяла главному интенданту на рабочем месте и мониторы, и клавиатуру, и папки с документами. - Наш отряд не настолько большой, чтобы держать полнокровную ремгруппу, а сейчас весь личный состав, навыки которого позволяют работать во временной бригаде помощи тех-спекам, мобилизован для… работы с материальными ценностями.

- Дайте десять минут для размещёния подопечных - и я сделаю всё, чтобы устранить последствия… переговоров в кратчайшие сроки. - Пожал плечами я.

“Панцирная рыба” простояла “на грунте” двое суток. За это время корабль успело пять раз исхлестать песком, хотя не сказать, что погода на горном плато, где находился Центр Дальней Связи, была какой-то особенно плохой. Когда начинался очередной “лёгкий летний шквал”, у людей и техники оставалось примерно пять минут, чтобы убраться на корабль или спрятаться за гермопереборками ангаров бывшего имперского объекта - даже в тяжёлом скафандре или на загруженном до перегиба осей колёсном грузовом мобиле был шанс повторить подвиг Мерри Поппинс: просто улететь нафиг, даже без зонта. Мрак. Выходить в таких условиях наружу и, главное, относительно быстро доходить куда надо, могли только роботы-мехны Флои - собственно, именно по этой причине нашу группу на логистическом узле перехватывали только они.

Роботов у моей старшей коллеги было всего два… к сожалению. И, разумеется, на середине разгула каждого урагана внезапно находилась необходимость что-то там тащить от корабля к ангарам или назад - например, члена экипажа, сломавшего руку, или внезапно понадобившиеся нестандартные расходники для демонтажников, в которые радостно перекинулись почти все бравые космонаёмники, или… Работа у меня и Флои при этом замедлялась раз в десять - сильные, ловкие, имеющие шесть опорных конечностей дроиды, умеющие за доли секунды рассчитать, как проще достать или, наоборот, вставить на место “деталь силовой конструкции XH00434-34/А” реально позволяли уложиться в намеченные планом работодателя сроки - теперь мне было понятно как девушка, фактически в одиночку, “тащила” весь груз планового обслуживания и внеплановых ремонтов. Единственный минус подобных работников был в их неполной самостоятельности: “мозги”, в смысле программно-аппаратный комплекс, их заменявший, не позволял мехнам в случае нештатной ситуации самостоятельно “придумать творческое решение” и немедленно его воплотить. Потому мне, в отличие от Флои, как-то способной проделывать все манипуляции удалённо, всё время приходилось лично торчать рядом с “моим” механизмом, то и дело “подсказывая”, а то и тупо помогая в особо сложных местах. Мда, вот уже и мехн “моим” стал…

Лично меня упавшее сообщение оторвало от процесса, вечного как само пространство-время: я и Флоя проводили переучёт материалов и расходников после сложного экспресс-ремонта. Да. Да! В космическом корабле, везде крайне продвинутые технологии, у напарницы в голове настоящий компьютер, два дроида с искусственным интеллектом в подчинении, куча датчиков, напиханных, казалось бы, в каждый квадратный метр любой поверхности, но выдвигать ящики, ящички и заглядывать в иные места хранения чтобы проверить наличие, количество, качество и всё такое - будь любезен сам, раз ты такой за всё это материально ответственный. На самом деле я сильно подозревал, что девушка затеяла всю эту возню только для того, чтобы не выпускать из виду двух маленьких псиоников, насмерть вцепившихся в одного из вышеупомянутых дроидов.

У строителей есть собственный вариант крылатого выражения Пушкина, крайне метко и, что удивительно, без мата описывающий всю глубину… проблемы. Без мата. Иногда силы экспрессии табуированной лексики просто не хватает. Выражение “ни в сказке сказать, ни бульдозером убрать” весьма точно описывает состояние грузовых палуб “Панцирной рыбы” перед стартом. На десятой минуте непрекращающегося потока заявок я понял, что в нужный интервал времени мы не уложимся. На двадцатой - оставил Флою и мехна выковыривать сплавившиеся, доставшие аж до силового набора корпуса, остатки транспортёра-погрузчика из переборки шахты межпалубного подъёмника, и натурально побежал осматривать остальные случаи. Именно побежал, и именно осматривать - времени у меня было буквально по тридцать секунд на заявку. Где можно, я давал резолюцию “и так сойдёт”, в остальных же случаях… ну, могу сказать, что свой, наработанный ещё на московских объектах, навык “решать @#$&ец подручными средствами” я подтвердил по высшему уровню. Кажется, мне удалось в некоторых случаях покоробить представление о возможных мерах устранения неисправностей даже у матерых нофо. Хотя, возможно, заливать монтажной пеной (взятой в соседней же ячейке хранения) колеса мобиля-транспортёра,

приклеивая

их к полу, действительно было чересчур, но что ещё я мог сделать за такой короткий срок, если в кузове машины насмерть переклинило замки фиксаторов?

В общем, взлетели. Большая часть отряда благополучно отправилась исправлять последствия двухдневного марафона - “возьми от Центра Дальней Связи ВСЁ” - путём здорового крепкого сна, ну а для инженерно-технической службы как раз и началась

нормальная

работа. В смысле, теперь наконец можно было взять и переделать всё, залатанное наспех, по-нормальному. Ещё четверо суток в минус - ведь помимо этого существовало расписание штатного техобслуживания других зон “Рыбы”, да и задание Рамира на пополнение запасов в мастерской никто не отменял. Опять же, угадайте, на балансе какой службы стояли инструменты демонтажа, так активно использованные наёмниками на бывшем имперском объекте, и в каком виде они вернулись на борт? Вот-вот. Честно сказать, к середине пятого дня космического перелёта, который должен был бы стать для меня-землянина чередой волнующих впечатлений, я уже начал задумываться о том, что во время сумасшедших “приключений” на Каллиге меньше упахивался и уставал. Про то, что за бортом космос, в который мечтает попасть каждый ребёнок, про сменяющие друг друга звёздные системы и гиперпрыжки, за которыми в иной ситуации я наблюдал бы с бьющимся сердцем и горящими глазами, я даже не вспоминал. Некогда было. А на шестой день уже получилось немного “выдохнуть” - основная масса суетливой, грубой, простой (для профессионала) и столь необходимой работы, была сделана. Я даже умудрился познакомиться со своим начальством лично, впервые попав на палубу, где размещались жилые модули старших офицеров отряда. На седьмой день “Панцирная рыба” вышла в звёздной системе, где вокруг одноимённой звезды вращалась планета “Йорк” - и всё завертелось опять.

Её лицо. Я смотрел на Нату и не мог оторвать взгляд. У меня не сохранилось никаких её изображений: вся электроника вышла из строя при переходе между вселенными, а бумажные фотографии я из дома взять не догадался. Я вообще тогда плохо соображал… И вот теперь у меня буквально чудом появилась возможность… хотя бы - попрощаться. Бесценный подарок, за который я готов был простить Флое то, что она невольно влезла в мою и детей личную жизнь. Очень, очень болезненный подарок, который будет ранить меня вновь и вновь долгие годы… но лучше уж так. Я не могу дотронуться до тебя, любимая, я не могу почувствовать на своей щеке твоё дыхание, но хотя бы смотреть на тебя я смогу…

Файл видеозаписи, вместо стандартной картинки, демонстрировал мне объёмное фото супруги – видно, Флоя таким образом позаботилась о том, чтобы я уж точно не перепутал и не потерял данные. Или выказала уважение к погибшей – очень уж неестественно-чётким был этот своеобразный портрет. Чем дольше я глядел на него, тем больше знакомых, самых мелких черт различал – и, одновременно, как будто впервые видел свою жену. Ослепительно прекрасная, ничуть не утратившая красоты себя-восемнадцатилетней, только развившая свои черты в образ невероятно красивой женщины. Женщины, создавшей семью и познавшей радость быть матерью… Нажимая «начать воспроизведение», я даже против воли зажмурился – не было сил смотреть, как она исчезает – пусть даже, чтобы появиться уже в запечатлённом навсегда движении...

Помещение я сразу узнал: сложно не узнать гигантский зал для приёма и, видимо, запуска капсул псионического перехода. Похоже, мехн-«помощник» банально подключился к сенсорам безопасности в помещении - нагромождение приборов на полу местами создавало настоящие техногенные джунгли, где даже «лианы»-кабели есть: захочешь - ничего с пола не разглядишь. На всё необъятное помещение - всего три человека в белых комбинезонах и закрытых шлемах: типовые «лабораторные халаты» в этой Вселенной. Тихий шелест и шум многочисленных устройств – и спокойная неторопливая деловитость людей… и внезапно этот отлаженный ритм сбивается.