Я намерен сегодня быть Эдипом рэтльборской загадки. Я расскажу вам, – так как я один могу сделать это, – всю тайну той штуки, которая произвела рэтльборское чудо, то единственное, достоверное, всеми признанное, неоспариваемое и неоспоримое чудо, которое искоренило неверие среди рэтльборцев и обратило к истинно великосветской ортодоксальности низменные умы, дерзавшие, до того времени, впадать в скептицизм. Это событие, – о котором непригодно говорить легкомысленным тоном, – случилось летом 18… года. М-р Варнава Шотльуорти, один из самых богатых и уважаемых жителей Рэтльборо, пропал из городка и при таких обстоятельствах, которые заставляли подозревать что-то недоброе. Он выехал верхом из Рэтльборо в субботу, рано поутру, заявив, что отправляется в соседний город, миль за пятнадцать, и воротится к ночи в тот же день. Через два часа после его отъезда, лошадь его воротилась одна и без кожаных сумок, которые были привязаны сзади, к седлу. Лошадь была поранена и вся в грязи. Все это, понятным образом, крайне встревожило всех друзей старика, и когда он не воротился и в воскресенье, все жители бросились толпою разыскивать его труп.

Более всех, и энергичнее всех, хлопотал при этом закадычный друг Шотльуорта, м-р Чарльз Гудфелло, известный в просторечии под кличкою «Старый Чэрли». Не знаю, зависит ли это от изумительного совпадения, или же наши имена имеют незаметное влияние на наши свойства, но вполне несомненно, что не существует ни одного «Чарльза», который не был бы открытым, честным, прямым, добродушным, чистосердечным малым, с ясным, звонким голосом, ласкающим всякий слух, и глазами, которые смотрят вам прямо в лицо, как бы говоря: «У меня чистая совесть, я никого не боюсь и не способен ни на что дурное». И на сцене, все хорошие, беззаботные молодцы называются всегда «Чарльз». И хотя «Старый Чэрли» появился в Рэтльборо не более как за полгода тому назад, и никто не знал ничего о его прошлой жизни, ему не стоило никакого труда познакомиться с почетнейшими людьми в городе и завоевать себе общее расположение. Всякий доверил бы ему на слово тысячу и даже более; а женщины были готовы для него просто на все. И это единственно потому, что он получил, при крещении, имя Чарльза, что и снабдило его тою счастливою физиономией, которая слывет за «лучшее рекомендательное письмо».

Я сказал уже, что м-р Шотльуорти был одним из самых первых людей в Рэтльборо и, без всякого сомнения, самым богатым, а «Старый Чэрли Гудфелло» находился в самых дружеских, можно сказать, братских, отношениях с ним. Жили они по соседству и, хотя м-р Шотльуорти редко навещал Чэрли и ни разу не обедал у него, но это не мешало их дружбе, потому что «Старый Чэрли» не пропускал дня, чтобы не забежать три или четыре раза проведать своего приятеля, при чем зачастую оставался позавтракать, выпить чашку чая, или даже пообедать; и высчитать, сколько вина выпивалось при этом двумя стариками, было бы даже трудно, Чэрли особенно любил Шато-Марго, и м-р Шотльуорти услаждался, по-видимому, глядя на то, как друг его проглатывает бутылку за бутылкой. И вот, однажды, когда друзья порядочно нагрузились, м-р Шотльуорти хлопнул «Старого Чэрли» по плечу и сказал:

– Клянусь, я не встречал во всей моей жизни лучшего малого, чем ты, «Старый Чэрли»! И если это вино так нравится тебе, ты получишь от меня в подарок корзину Шато-Марго… Не отнекивайся; сказано и будет!… И чтобы мне провалиться (м-р Шотльуорти любил поклясться, хотя редко шел далее «чтобы мне провалиться», или «прах побери», или «свинья меня заешь») если я не напишу сегодня же вечером в город, чтобы тебе выслали двойную корзину этого винца, да и самого лучшего сорта… Ты получишь его на днях, именно когда будешь всего менее ожидать!

Я передаю о таком щедром намерении м-ра Шотльуорти для доказательства всей сердечности отношений, существовавших между двумя друзьями.