Завершив оглашение приговора, судья бросила взгляд на подсудимого, теперь уже осуждённого на семь лет за изнасилование. Дело казалось кристально ясным, доказательств более чем хватало, и места сомнениям они не оставляли. Но всё равно что-то беспокоило. Совсем не похож этот двадцатилетний парень на насильника. Очень уж он красив, более того, есть в нём что-то настолько привлекательное, что даже она, судья, глядя на него, невольно ощущала себя женщиной, а не бесполым распорядителем меча правосудия.

Да у него просто не может быть проблем с девушками, зачем же силу-то применять? Добро бы пьяный был, или под наркотиками, но результат экспертизы отрицательный. Трезв был, как стёклышко. Если бы подсудимый или его адвокат хоть что-то противопоставили обвинению, она бы могла и поверить. Но парень только твердил, что его подставили, а этого недостаточно для оправдания.

Сейчас парень сидел в своей запертой клетке со скованными впереди руками, уткнув взгляд в пол перед собой и совершенно ни на что не реагируя. Смирился с происшедшим, надо полагать. Да, тяжело ему придётся на зоне. У красавчика с такой статьёй там дорога одна — в «опущенные». И никакие стальные мышцы его не спасут. Если его действительно подставили, жаль парня.

В этот момент у судьи появились гораздо более важные причины для беспокойства, чем дальнейшая судьба одного из многих, кому она вынесла обвинительный приговор. В помещение вбежали три кавказца с автоматами в руках. Масок на них не было, да они и не требовались — у всех троих лица заросли бородой по самые глаза.

— Во имя Аллаха, великого и милосердного! — воскликнул один из них, после чего дал длинную очередь вверх.