Некоторые государственные деятели Российской империи малоизвестны, а то и вовсе забыты лишь потому, что пик их карьеры пришелся на канун Февральской революции 1917 г., отбросившей густую тень на предыдущую эпоху. Один из них – Николай Николаевич Покровский, в 1916 – начале 1917 г. последовательно занимавший посты государственного контролера и последнего министра иностранных дел Российской империи

[1]

. Личность Н.Н. Покровского, однако, интересна и даже уникальна прежде всего тем, что из всех министров предреволюционного периода, отмеченного проводившейся либеральной оппозицией кампанией по дискредитации царского правительства, он – едва ли не единственный, кто сумел тем не менее сохранить безупречную репутацию.

В отзывах о Н.Н. Покровском современников мы находим только положительные оценки его интеллектуальных, деловых и нравственных качеств. Покровский, по воспоминаниям его многолетнего друга В.Б. Лопухина, являл собой «личность исключительно светлую, редкую по сочетанию качеств ума, души и сердца, при выдающихся способностях и исключительной просвещенности». Лопухину Покровский запомнился как «большой умница и очень талантливый», «педантически честный человек»

[2]

. Журналист Е.Н. Шелькинг подчеркивал, что Покровский отличался «здравым смыслом и проницательностью», а также «честностью»

[3]

. В марте 1916 г. императрица Александра Федоровна называла Покровского «славным» и «самым симпатичным» из либеральных сановников

[4]

. Министр торговли и промышленности князь В.Н. Шаховской был «высокого мнения» о Покровском, ибо знал «его тактичность, осторожность и высокий ум»

[5]

. «Покровский, – вспоминал его подчиненный по Министерству иностранных дел Г.Н. Михайловский, – имел репутацию человека умного и честного, опытного бюрократа»

[6]

. «Покровский, – сообщал супруге 1 декабря 1916 г. депутат IV Государственной думы октябрист А.Н. Аносов, – человек очень умный, честный»

[7]

. В речи, произнесенной на заседании IV Думы 14 февраля 1917 г., В.М. Пуришкевич назвал Покровского «кристально чистым и благородным»

Николай Николаевич Покровский родился 27 января 1865 г. в Петербурге. Он был сыном действительного статского советника Николая Николаевича Покровского и Марии Александровны, урожденной Кушинниковой (подробнее о родословии Покровского см. с. 425–432 настоящего издания). Дед Покровского, Николай Гаврилович Покровский, служил офицером конной артиллерии и женился на Наталии Антоновне Эрдман, дочери отставного полковника армии Царства Польского, очевидно польке, во всяком случае с тех пор Покровские имели многочисленную польскую родню. Возможно, в этом одна из причин той особенности общения Покровского с окружающими, которая нашла свое выражение в поговорке «мягко стелет, да жестко спать» и которую современники, в зависимости от степени близости с ним, оценивали кто положительно, кто отрицательно. «Что было особенно ценно в Николае Николаевиче, – вспоминал В.Б. Лопухин, – это проявлявшееся им исключительное уважение к человеческой личности. Предупредительно вежлив был он со всеми и каждым, безразлично к положению, полу и возрасту. И в равной мере ко всем был благожелателен. Все, что только от него зависело, он для ближнего делал, не жалея ни хлопот, ни усилий»

Отец деда Покровского по отцу происходил из духовного звания, и, таким образом, по своему сословному происхождению Николай Николаевич являлся потомственным разночинцем. «Разночинец, – указывал писатель С.Я. Елпатьевский, – это дворянин, ушедший из своего дворянства; поповский сын, не пожелавший надеть стихаря и рясы; купец, бросивший свой прилавок; мужик, ушедший от сохи и приобщившийся к образованию; генеральский сын, чиновничий сын»

Сравнительная скромность сословного происхождения Покровского подтверждается и его имущественным положением – какой-либо земли, полученной по наследству, он не имел, обладая лишь небольшой приобретенной недвижимостью, которую составляли: имение Борткунишки в Ковенском уезде, под Кейданами, а также общее с крестьянами пастбище в Поневежском уезде Ковенской губернии