Эта история случилась со мной после четвёртого класса: кончились уроки, начались каникулы. Месяц я проболтался во дворе, потом родители собрались на юг, а меня решили не брать.

— Нет уж, — зло говорил отец. — Если мы возьмём его с собою в Крым, получится, что всё как бы нормально, хороший мальчик после трудного года едет восстановить свои силы, однако всё это не так — мальчик наш вовсе не так уж хорош, наоборот — это ленивое, нахальное существо, не желающее понять, что, если он так будет учиться дальше, его ждут самые плачевные результаты.

— Но если он останется в городе, — говорила мама (а я, стоя у двери, слушал их разговор), — со своими дружками Дзыней и Гагой, то вряд ли он сделается за это время лучше, скорее, наоборот.

Проснулся я от знакомого голоса. В темноте светила только настольная лампа, и дядя Кадя, сидя за столом, говорил по телефону.

— Да, да... Встрлечай генерлатор в Крласноярлске, оттуда — крловь из носа — черлез трли дня он должен быть здесь!

Я радостно улыбнулся, — это был дядя Кадя, без всяких сомнений, только он так говорил: букву «р» одновременно с «л».

Проснувшись, я вышел позавтракать на площадь перед гостиницей. Народу на площади было немало: люди ходили из магазина в магазин, из управления в Дом культуры, но головы у всех были повернуты в одну сторону — в сторону плотины. Днём всплески воды над плотиной не так выделялись, как ночью, когда они были высвечены прожекторами и лампами, но всё равно все не отрываясь смотрели туда. Даже старушка, продавщица пирожков, не глядя в мою сторону, завернула пирожок с мясом в бумажку, не глядя, взяла у меня деньги и, не глядя, положила их в коробку.

Но в общем-то, ей и не стоило волноваться: вряд ли в этом посёлке кто-нибудь сейчас думал о том, чтобы не доплатить за пирожок две копейки; скорее, наоборот, можно было дать по ошибке вместо двухкопеечной монеты десятикопеечную.

Вдруг я увидел, что через сосновый лес около Енисея по узкой тропинке движется кавалькада всадников. Я так и застыл с откушенным пирожком в руке: сколько раз в жизни я мечтал о том, чтобы вот так скакать куда-то верхом, — а эти люди, судя по их внешности, прискакали издалека и собирались, судя по их снаряжению, тоже неблизко.

Ночью я несколько раз просыпался от того, что дул сильный ветер и дребезжали стёкла. Потом послышался какой-то отдалённый звон: где-то выбило стекло ветром.

Я посмотрел на окно в комнате, вышел на кухню — там стёкла были целы, хотя мелко дрожали от ветра и были исполосованы крест-накрест струями воды.

Каково сейчас на плотине? А на необитаемом острове, где, наверное, ещё остались археологи или хотя бы кто-то из них?