Эта книга принадлежит перу известного дипломата, ученого, автора монографий и многих популярных книг, в том числе: «Современная дипломатия: теория и практика», «Маргарет Тэтчер: человек и политик», «Жизнь в Букингэмском дворце» и др.
На этот раз предметом его исследования стала жизнь и деятельность одного из членов «кембриджской пятерки» — Антони Бланта. Но эта книга не только о нем, но и о всей знаменитой «пятерке» советских разведчиков, проникших в святая святых Британии, — в ее разведку и контрразведку, в армию, Министерство иностранных дел и даже в окружение короля Георга VI и Елизаветы II.
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга о знаменитом английском ученом, профессоре, родственнике короля, служившем при английском дворе и достигшем высоких постов при монархе, и в то же самое время — тайном агенте Кремля.
Жизнь его была полна загадок, а его судьба необычна и удивительна. У него были большие заслуги перед своей страной, но еще большие — перед советским государством, которому он отдал свой талант и свое умение, став советским разведчиком в самые трудные для нашей родины годы.
И поразительным, и труднообъяснимым является то, что официально для нас его, ценнейшего разведчика, как бы не существует. В отличие от его коллег, членов так называемой «кембриджской группы», или, как на Лубянке ее называли, «большой пятерки» — К. Филби, Д. Маклина, Г. Берджеса (о пятом поговорим позднее), о четвертом — Антони Бланте — советские правительственные деятели и даже руководители нашей разведки публично не сказали ни единого слова. Никогда, даже посмертно, несмотря на его огромные заслуги, он, в отличие от других разведчиков, не был награжден ни орденом, ни медалью. Он не был удостоен ни публичной благодарности, ни просто теплого слова.
Правда, в закрытом музее Службы внешней разведки России, или Музее памяти, куда открыт доступ только ее сотрудникам да отдельным лицам по специально выданным руководством Службы разрешениям, есть его небольшая фотография. Но на мемориальной доске разведчиков нашей страны его имя отсутствует.
Пожалуй, впервые публикуемое в этой книге факсимиле обложки его «Совершенно секретного дела агентурной разработки КГБ при Совете Министров СССР № 10676» — первое официальное доказательство того, что он работал на нашу страну, работал долго и с огромным успехом. Но и в личном деле нет его фамилии. Он проходит под именами «Тони», «Томсон», «Ян».
Глава I.
МАРГАРЕТ ТЭТЧЕР РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУ О СОВЕТСКОМ СУПЕРШПИОНЕ
Это было в среду, 21 ноября 1979 г. Члены парламента ожидали чрезвычайного сообщения премьер-министра. Говорили о каком-то сверхшпионе, проникшем в самые высшие эшелоны власти. Председательствовал, как обычно на важных обсуждениях, сам спикер палаты общин.
В переводе с английского «спикер» означает «говорящий», то есть оратор. Но фактически смысл этого слова применительно к парламенту имеет прямо противоположное значение
1
. Спикер не может произносить речей, участвовать в дебатах. Ему не разрешается голосовать (за исключением тех случаев, когда голоса парламентариев делятся поровну). Но его роль очень важна — он руководит дискуссией. Он не допускает крайностей при обсуждении, а иногда и направляет прения.
В среду произошел как раз такой случай, когда роль спикера была особенно велика: слишком деликатным был вопрос, вынесенный на обсуждение, слишком опасным для правительства и даже для Короны могло оказаться его рассмотрение.
Необычное предупреждение спикера парламенту
В то время, о котором я пишу, спикером палаты общин был Джордж Томас, которого мне довелось хорошо знать. Его уважали члены парламента, и, хотя он был лейбористом, консерваторы, когда они одержали победу на выборах и могли избрать лидера из своей партии, предпочли оставить Томаса на его посту. Он снискал уважение парламентариев за объективность и высокие награды за участие во Второй мировой войне, которую прошел с первого до последнего дня.
Правда, положение Томаса осложнялось тем обстоятельством, что, как говорил мне спикер, он с симпатией относился к Советскому Союзу и высоко ценил вклад советского государства в победу над фашизмом. Предстояло обсуждение вопроса о действиях человека, который тоже в годы войны служил в британской армии и боролся с фашизмом и сейчас занимал высокий пост советника королевы, но оказался «предателем» — так его называли все члены парламента; он был иностранным шпионом и выдавал британские секреты Советскому Союзу.
Спикер внешне оставался совершенно бесстрастным. Он оценил опасность ситуации, понял, что надо попытаться избежать излишней эмоциональности парламентариев в ходе обсуждения и, главное, удержать их от выпадов, касавшихся отношения королевы к этому необычному делу.
Открывая заседание, он предварил его, в отличие от обычной практики не вмешиваться в дискуссию, кратким напутствием парламентариям: «В письменном ответе на вопрос члена парламента, — говорил он, — была ссылка на то, что информация (о деле, которое мы будем рассматривать. —
В.П
.) была передана Двору. Я полагаю, — сказал спикер, — что было бы полезным обратить внимание палаты на традиционное правило, гласящее, что любые ссылки на Двор должны делаться в учтивых выражениях и не должны касаться образа действий суверена. Это, конечно, не препятствует широкой дискуссии и любым советам, которые могут быть сделаны или не сделаны Ее Величеству».
Затем выступила премьер-министр страны Маргарет Тэтчер. Всего за полгода до этого, в мае 1979 года, она стала премьер-министром. Впервые за всю историю Британии, и не только Британии, но и всей Европы, женщина заняла этот высокий государственный пост. Уже тогда Тэтчер знали как «железную леди». Ее отношение к закону, порядку и его нарушителям было хорошо известно. О ее суровости, о том, что она лишена чувства жалости, говорили многие.
Тэтчер не говорит всей правды
И тон, и содержание выступления премьера оказались неожиданными для многих членов парламента, настроенных весьма воинственно. Речь премьера была спокойной, как будто речь шла не о сенсационном событии, не о крупнейшем за всю историю Англии провале английских спецслужб, а о событии, которое касалось больше истории, чем современности.
Она сообщила, что службам безопасности в дополнение к прежним разоблачениям стало известно имя одного советского шпиона, входившего в так называемую «кембриджскую группу» советских разведчиков, начавших свою деятельность еще до войны. «На этой неделе, — начала свою речь М. Тэтчер, — профессор Блант был публично назван «подозреваемым советским агентом». Раскрытие этого факта вызвало глубокое сожаление… Профессор Блант признал, что был завербован русской разведкой до войны, когда он находился в Кембридже».
Тэтчер уважительно называла Антони Бланта не иначе как профессором, что вызвало осуждение некоторых ее коллег по парламенту. Они предпочитали называть его «изменником», «преступником» или «предателем». Тэтчер сообщила, что в 1940 году Блант поступил в кадры английской Службы безопасности, то есть стал «двойным агентом». «Сегодня нам кажется экстраординарным, что человек, который не скрывал своих сокровенных убеждений (то есть своих симпатий к Советскому Союзу. — В. 17.), мог быть принят на секретную службу в государственный аппарат». Этим и ограничилась премьер в своей критике действий английских служб безопасности.
Далее она признала, что в 1940–1945 годах Блант передавал сведения и документы русской разведке, но английская сторона до сих пор не знает, что это были за материалы. Можно было догадываться, что прежде всего он направлял в Москву те сведения, которыми располагал по своей службе в Лондоне. Это, по мнению Тэтчер, были важные материалы, так как она признала, что Блант нанес стране «серьезный ущерб».
Но здесь же премьер вновь постаралась приуменьшить значение передаваемых Блантом данных, так как, по ее словам, военные операции Англии в результате действий Бланта «не были поставлены на грань катастрофы», а заявления прессы о том, что Блант подвергал опасности жизнь английских секретных агентов в Голландии, «не имеют под собой оснований». Продолжая рисовать оптимистическую картину, она говорила, что после 1945 года Блант возобновил свою карьеру в области живописи и потому не имел доступа к секретным материалам, да и вообще после 1945 и до 1951 года «он не передавал информацию русским». В ходе дебатов у парламентариев возникло много вопросов, в том числе по этой части выступления. Премьера спрашивали, откуда ей известно, что Блант не передавал в те годы информацию русским и как он себя вел начиная с 1951 года, после разоблачения его коллег — ведь об этом могла знать только Москва.
Почему шпиона не судили?
Не менее запутанным был вопрос о предоставлении Бланту иммунитета от преследований, а именно он особенно интересовал палату общин. Если премьеры Г. Вильсон и А. Дуглас-Хьюм не знали об этом, значит, они и не принимали решения. Следующим за ними премьером был Э. Хит, вступивший в должность в 1970 году. Он был ознакомлен с делом Бланта только в 1973 году. При нем Блант, будучи советским разведчиком, продолжал оставаться советником королевы. А премьер этого не знал?!
Не правда ли, все это более чем странно?! В 1971 году Хит предпринял, как мы говорили, высылку 105 «советских разведчиков» и был ознакомлен со всеми их делами, а о Бланте ему опять не доложили и ознакомили с его делом лишь два года спустя. Вопрос об иммунитете им вообще не рассматривался, так как он уже был дан Бланту десять лет назад
4
. Кто же тогда в стране мог пойти на такое смелое решение? Королева? Но, как говорила Тэтчер, ее информировали уже после того, как иммунитет Бланту был предоставлен, да и решение об иммунитете не входило в ее функции. Лидбаттер сказал: «Палата желает знать больше об этом деле. Как мне известно, Блант был единственным в Англии человеком, которому был предоставлен столь обширный иммунитет».
И вообще, зачем нужно было давать Бланту иммунитет от судебного преследования, точно не зная о масштабах и последствиях его преступления? Вот как объяснил это Э. Хит, защищая политику консерваторов: «Огромная информация могла быть добыта во время следствия, в том числе о вражеской разведке».
Могла?
Но ведь никакой такого рода информации получено не было. Э. Хита прервал член парламента А. Кларк: «Но если, как нас уверяли, Блант окончил свою работу в качестве советского разведчика в 1945 году, то разумно предположить, что информация, которую он дал в 1964 году, то есть почти 20 лет спустя, не очень относилась к делу и не была крайне необходима». Ответа по существу на эту реплику не последовало.
Другим аргументом в пользу предоставления иммунитета было то, что у контрразведки
не было доказательств
Что знала королева о своем советнике?
Любопытный вопрос, который интересовал всех, поставил в ходе прений член парламента Гамильтон: почему в течение столь долгого времени после разоблачения Блант находился при Дворе и его вновь пригласили на службу в 1972 году? Притом всем было известно, что он был
противником монархии и не делал из этого секрета
.
Парадоксально, почему Двор так «держался» за советского разведчика, да к тому же противника самой монархии. Ответа на этот вопрос, как и на многие другие, однако, от правительства не последовало.
Парламентарий А.Дж. Бейт, продолжая эту тему, добавил: «Мы все озабочены присутствием при королевском дворе в течение долгого периода продажного и известного шпиона».
Близко к сердцу парламентарии воспринимали и положение, в котором оказалась королева. Знала ли она обо всем, как реагировала на события? — вот что волновало их. Сообщили, что в 1964 году информация о деле Бланта была доложена личному секретарю королевы. А дальше? Последовал такой диалог в парламенте:
Гамильтон: Была ли доложена эта информация Ее Величеству?
