Глава первая
1
«Господи, господи, господи, господи…»
Голос Джека Берримена, великого профессионала, голос человека, сломленного судьбой, голос, полный ужаса, боли, отчаяния, взывал из бездны; взывал ко мне, не к Господу.
Он и мог взывать только ко мне.
Ведь это я, не кто-то другой, был там – в юрском периоде, видел цикадоидеи и беннетиты, деревья гинкго и летающих ящеров! Правда, я сумел всплыть, а Джек Берримен утонул, как утонули Лесли и его напарник.
Не в омуте.
2
Я правильно предсказал поведение неизвестных опекунов.
Нацепив на меня «клопа», они потеряли всякий интерес к моей персоне. Я их больше не интересовал. До этого я, наверное, занимал все их мысли, теперь они позволили себе расслабиться и в порту дозаправки фундаментально утвердились в баре. Конечно, ошибка не исключалась – прикосновение человека в темных очках могло быть чистой случайностью, но лучше перестраховаться, для меня это всегда было законом.
Сменить одежду! – вот что следовало сделать немедленно.
Я мог это сделать в одном из магазинчиков, разбежавшихся по периметру зала, но я сказал себе – не торопись. И злился, разглядывая витрины с жареным миндалем, с апельсинами, с тряпьем и оптикой, злился, обходя парикмахерские и бары – в шумной толпе я никак не мог почувствовать себя одиноким.
Сидеть на привязи…
3
Из первой же телефонной будки я позвонил доктору Хэссопу.
Я боялся, что не застану его, но доктор Хэссоп отозвался сразу.
– Меня ведут, – сказал я, не тратя времени на объяснения. – Я меняю план.
– Ты хорошо все обдумал?
Еще бы! Я знал, что его волнует. Меняя план, я уходил и из его поля зрения, но меня это устраивало.
Глава вторая
1
Пять дней я мотался по океанскому побережью, выясняя – не тянется ли за мной хвост?
Автобусы, попутные автомобили, однажды даже катер – я не брал машин в прокате, ночевал в полупустых кемпингах. Даже доктор Хэссоп вряд ли догадывался о направлении моих маршрутов.
Иногда я вспоминал Джека. Иногда всплывал в памяти Лесли. «Господи, господи, господи, господи…» Я старался подавить воспоминания.
Осень подмела плоские пляжи. Сезон закончился. Наверное, я сам напоминал вялую и злую осеннюю муху, тем не менее, чувствовал себя чуть ли не свободным.
Поняв наконец, что чист, я весь день, долгий, показавшийся мне пасмурным, добирался до безымянного мыса, ошеломившего меня крутизной обрывов и абсолютной пустотой домиков, принадлежавших некоему Пану. Доктор Хэссоп намекал, что Пан связан с шефом. Меня это устраивало. Я хотел отсидеться.
2
Несколько дней я попросту отсыпался.
Спал я чаще всего в домике, повисшем над крутым обрывом. Тесно, иногда душновато, зато можно запирать дверь. И горячий душ в домике действовал.
Вниз, на крошечный пляж, вела узкая тропинка.
Раскинувшись на плоской базальтовой плите, хорошо прогретой солнцем, я часами мог глядеть на тропинку. Когда-то, миллион лет назад, по таким тропинкам поднялись на сушу наши далекие предки.
Понятно, я не считал так буквально, это всего лишь образ, но все мы действительно вышли из океана. Не знаю, что там так повлияло на доисторических придурков, на мой взгляд, все они и сейчас могли наслаждаться глубинами. Нет, они зачем-то полезли на сушу, подобрали палку и камень, поднялись на задние конечности, бросились завоевывать новый мир. У них это, в общем, получилось. Сам я был не прочь вернуться обратно – во тьму океана, во тьму придонных теплых течений.
3
Белые облака…
Они громоздились на горизонте, их несло к побережью, они вдруг таяли и вдруг возникали, вспухали над колеблющейся водой; меня убаюкивала их нескончаемость, их доисторическая белизна, ведь такими они были в эпоху ревущих вулканов, в эпоху голой земли, еще не тронутые плесенью вездесущей жизни; такими они проплывали над раскачивающимся «Мэйфлауэром», над ордами Аттилы, над аттическими городами; такими они были в безднах времен, над хищниками, рвущими тела жертв в душной тьме джунглей.
Мне ли не знать?
«Господи, господи, господи, господи…»
Я, кажется, приходил в себя. Путаница в голове пока что не упростилась, но жалобы Пана я уже понимал.
4
«Господи, господи, господи, господи…»
Я спас Джека Берримена на острове Лэн, а Джек вытащил меня из бэрдоккской истории; мы не раз рисковали, мы прошли с ним через многое, но всегда вместе! А вот Беллингер, насколько я мог судить, ни на кого не мог опереться.
Что надо услышать по телефону, чтобы, повесив трубку, не раздумывая пройти к столу, вытащить из ящика пистолет и пустить пулю в лоб, не обращая никакого внимания на людей, которые, может быть, могли оберечь его от опасности?
Могли?
К черту!
5
Через два дня я вновь побывал в городке.
Населения в нем не прибавилось. Он был полон скуки, даже тоски, подчеркиваемой резким ветром и писком чаек. А может, это я был полон тоски. Не знаю.
Пустые магазины, полупустые бары; церковь тоже была пуста. Редкие автомобили на пыльных улицах казались купленными по дешевке и скопом; я, например, увидел форд тридцатых годов, нечто вроде самодвижущейся платформы. Впрочем, он действительно двигался.
– Одну минуту. Я кивнул.
Девушка встала из-за почтовой стойки и толкнула служебную дверь. Почта до востребования лежала перед ней в специальной коробке, но девушка встала и прошла в служебную дверь. Мне это не понравилось. Грузный старик, молча заполнявший за столиком бланк телеграмм, поднял мутные глаза и уставился на меня. Мне и это не понравилось. Мне захотелось уйти.