Отправляя Романа Боева в длительную командировку, редактор предупредил:

— Вот что, старикан, давай хоть раз без авантюр.

Редактор областной молодежной газеты с таким сомнением рассматривал командировочное удостоверение, как будто даже в этой бумажке уже затаился некий авантюрный замысел.

У редактора имелись все основания говорить так, потому что специальный корреспондент и очеркист Роман. Боев давно и прочно прославился именно своими авантюрами. В прошлом, например, году командировали его на посевную в совхоз, а он за весь месяц прислал три заметки, а все остальное время провел на тракторном стане второго участка, Выучился там управлять трактором и преспокойно вкалывал как простой тракторист. А в редакции паника — пропал собственный корреспондент. Время-то было тревожное, тридцать первый год. Через месяц он явился: лицо красное, обветренное, руки в несмываемых пятнах масла, губы в трещинах. Дали ему тогда как следует и по служебной линии, и по комсомольской. Но зато какие очерки он написал для своей газеты! Их перепечатала «Комсомольская правда», и местное издательство выпустило отдельной книжечкой. Вот вам и авантюра!

Коротка весенняя ночь. Когда Боев проснулся и вышел во двор, Крутилин уже седлал своего коня, собираясь выехать обратно на стан. Проводив его, Боев отправился в сельсовет.

Солнце не взошло, оранжевая заря только еще томилась над далеким степным горизонтом, а на заиндевевших крышах уже проступили черные талые пятна. Тонкий запах кизячного дыма стоял над селом.

Сельсовет — большой добротный дом. Двери выкрашены синей краской, и по ней алые розаны, крутые и большие, как капустные кочаны. В переднем углу на божнице стоит помятая граммофонная труба. Красная, с желтыми цветами. Вот и все, что осталось от былого великолепия сельского богача.

Вдыхая устойчивый махорочный запах, Боев вошел в большую пустую комнату. Там на лавке у стола пристроился незнакомый человек в новом брезентовом плаще. Он что-то писал в общей ученической тетрадке. Роста он небольшого и выглядывал из своего плаща, как воробей из чужого, незаконно занятого скворечника.

Как Стогов и предполагал, Пыжов твердо решил «организовать» рапорт строителей Уреньстроя. Но так как сами строители считали, что рапортовать еще не о чем, то Пыжов решил принять свои меры. Для этого уже давно были выработаны, по правде говоря, очень нехитрые способы. Нехитрые, но действовали без осечки.

Сначала приехал сотрудник районной газеты, и через два дня появилась унылая статья под стандартным, но рассчитанным на испуг заголовком: «В плену отсталых настроений».

— Первый залп, — сказал Стогов. — Теперь должна появиться комиссия.

И она явилась. Три районных работника — вполне достаточно для того, чтобы вымотать душу. Стогов не отрицал существование души, но себя он считал неуязвимым. Он даже сделал усилие и не улыбнулся, читая акт, составленный не очень грамотной, но, видать, опытной рукой. Чего совсем уж не терпит комиссия, так это улыбок, потому что если членам комиссии будет не чуждо чувство юмора, то дело у них не пойдет.