Пятьдесят лет длится «десталинизация». Вымарывается Сталин из русской истории. Его подвергли «анафеме» на XX съезде. Под покровом ночи вынесли из Мавзолея, Разорили все памятники, сожгли все портреты. Переименовали улицы, площади, города. Залили асфальтом следы его величавой поступи, Поверх асфальта, в подтверждение горького сталинского пророчества, насыпали груды тлетворного мусора.

Но каждый раз на асфальте возникают трещины, могучие стебли народной памяти разрывают покров, и сквозь «либеральный мусор», коросту клеветы процветает «народный сталинизм».

Накануне Победы горстка «детей Арбата» пишет «саги», снимает «штрафбаты». Опираясь на путинское телевидение, спуская с поводков радзинских, розовских и радзиховских, тщится в очередной раз вбить кол в «сталинизм». Но книжные развалы полнятся литературой о Сталине, все драгоценнее свидетельства «культурного сталинизма», и вот теперь множество инициативных групп в партиях, ветеранских комитетах, в городках, в губернских столицах ратуют за воздвижение памятников Иосифу Сталину.

Я против постановки памятников. Не хочу видеть дурацкие скульптуры вездесущего Церетели, добродушного конъюнктурщика и неодухотворенного ремесленника. Не хочу видеть на улицах наспех сработанные, неумело отесанные и отлитые фигуры в шинели, фуражке, с усами, да еще и с трубкой в зубах. Еще не родился художник, способный изваять памятник величайшему, мистическому деятелю минувшего века. Памятник Сталину существует — оборона Сталинграда с громадным, в полмира заревом. Дымящиеся руины Берлина с алым трепещущим флагом. Бессчетные заводы и домны, покрывшие страну от Бреста до Владивостока. Университеты и академии, в которых расцветали науки. Космические корабли и атомные станции, каких не видел мир. Памятник Сталину — это великая «красная цивилизация», подобной которой не знало человечество во времена фараонов, эллинизма, древнего и нового времени.

Прав тот, кто говорит: Сталии — это не только парады сорок первого и сорок пятого годов. Не только восстановление разоренной страны и рывок в грядущее. Это — ГУЛАГ, расстрелы, бесчисленные тюремные вагоны в Сибирь, обездоленное крестьянство, подневольный труд на каналах. Все это входит в памятник грозному времени, беспощадному сверхчеловеку, согнувшему ось земли. Как вошло это в памятник Петру Великому: гранитная глыба, которую попирает Медный всадник, — это соловецкий камень тех лет, уполовиненное население России, казненные стрельцы, убитый на дыбе царевич Алексей.

С севера Россия обложена льдами, а с юга охвачена огнем. Реализуется план Козырева — Бжезинского, когда отпавшие от империи территории из маломощных окраин становятся врагами России, — образуют стальной кордон. Хищная птица НАТО угнездилась в Прибалтике, Молдова вышвыривает русских, как выжатые виноградные шкурки. Революции в Грузии, Украине, Киргизии прокатились, как низовой пожар, опалив границы. Клочки ядовитого пламени летят на Кавказ, в Поволжье, в Калмыкию, И уже пахнет бензином в городах центральной России, и все ждут, когда кто-нибудь бросит спичку.

Аскар Акаев, целлулоидный пупсик с розовой гладкой лысиной, по которой стучал деревянными ложками Ельцин, Отдал Китаю приграничные земли, посадил самолеты Америки на бывшие советские аэродромы. Его свержение началось в Оше — узбекском анклаве, где яростные смуглолицые мусульмане, вооруженные железными палками, с криком «Аллах акбар!» не в первый раз громят милицейские участки и светские учреждения, «Киргизская революция» перекинется в Ферганскую долину Узбекистана, на земли Казахстана, Как знать, Каримов и Назарбаев не подыскивают ли жилье в Эмиратах? Не открывают ли банковские счета за границей?

Советская империя — грандиозная машина пространств, где каждый хребет, каждая река и равнина с населяющими их народами, верованиями и культурами складывались в великую симфонию. Эта симфония писалась веками. Ее создавали славяне и тюрки, православные и мусульмане. Империя оснащалась дорогами, покрывалась городами, украшалась дворцами и храмами. Советский Союз дал окраинам гигантские заводы и университеты, космодромы и научные центры, интеллигенцию, читавшую древние манускрипты и расщеплявшую атом. Дебилы и мерзавцы разрушили машину пространств, состоящую из десяти часовых поясов. Обломки машины скрежещут, искрят, разбрасывают валы и колеса, И там, где царила гармония, ныне властвует хаос. Где звучала симфония Космоса, теперь ревет катастрофа.

Сегодняшняя Россия — скопище бессмыслиц и противоречий, «Все против всех». Богатые против бедных. Евреи против русских. Провинция против Центра. Губернаторы против Кремля. Олигархи против Президента. Начинает сказываться главное, трагическое противоречие — между бутафорской идеологией «неоимперии» и губительной неолиберальной экономикой, выпивающей из страны последние соки, добивающей высокие технологии и сельское хозяйство, выкашивающей народ по миллиону в год. Песчинка, попавшая в дурной механизм сегодняшней российской государственности, разнесет ее вдребезги, не говоря о чеченском гранатомете.

Все «революции» последних лет детонировали после бесчестно проведенных выборов, «Революционеры» использовали ненависть народа к несправедливой и наглой власти, отнимавшей у людей право свободного выбора. Фальсификация, «административный ресурс», наглая, в одни ворота, пропаганда, — народ тащится к избирательным урнам, надеясь на перемены, а в урнах уже заготовлен кукиш, уже известны будущие результаты голосования. Власть, оскорбительно манипулируя понятиями «демократия» и «свобода», бессчетное количество раз закрепляет за собой право грабить, унижать, держать народ у «параши».

Такое, как в России сейчас, случается в сумерках истории, перед ударом цунами, накануне тектонических взрывов, за час до падения Тунгусского метеорита. Еще не слышно сдвигающих континенты ударов. Еще не появился в небе жуткий пылающий шар. Но уже поднялся донный ил бытия, всколыхнулась муть жизни, раздвоились предметы, размылись контуры и повсюду появились странные химеры, загадочные исчадия, плоды зловещих мутаций и уродливых совокуплений, Человеко-рыбы, Свино-птицы, Собако-жуки, Депутат, у которого кишечник и печень находятся снаружи, поверх дорогого костюма «от Версаче», Министр с головой бекаса и длинным колючим клювом. Прокурор с огромными гениталиями вместо лица. Все деятельны, не устают совершать поступки, неутомимо оповещают о них окружающих. Но поступки абсурдны, деяния не завершены. Поднятый для удара кулак зависает в воздухе, открытый для проклятий рот произносит сладостные уверения, И все несется в заколдованном круге, в пестрой клоунаде, на карусели пустопорожних вращений, в карнавале ярких, потешно-уродливых масок.

«Идущие вместе» — ударный отряд Президента, протестует против постановки в Большом театре «Детей Розенталя» Сорокина, «писателя-педофила». А в Париже группа российских писателей, этих многочисленных «детей Розенталя», обожающих «писателя-педофила», обласкана Путиным, как если бы и он зачитывался Владимиром Сорокиным.

Те же «Идущие вместе», украв у Невзорова замечательное словечко «наши», готовы ковать «эскадроны смерти» из футбольных фанатов, скинхедов, забыв про «таджикских девочек», — направляют кумулятивный удар национального возмущения против лимоновцев, «красных» и прочих «жидомасонов», как это было в 30-х в Германии. Но «Русский собор» — духовные «наши» — величаво покачивая клобуками, осуждает «русский фашизм», как если бы уже горели в Москве синагоги.

Группа депутатов обратилась с энергичным письмом к Устинову с просьбой запретить все «еврейские организации», но потом, как заколдованная, отозвала свой гневный протест, и он растаял как дым. А еврейские организации, грозившие посадить Макашова и Крутова, исчахли в своем библейском негодовании, словно и не было Холокоста и дыма Освенцима.

В Чечне убили Масхадова и неделю показывали его голое тело для устрашения «фундаменталистов», а в подмосковных городках русские во множестве принимают ислам, Кадыров-младший на бронированных машинах носится по Москве, как по Грозному, вселяя ужас в «неверных», и угодливое ГАИ устраивает ему «зеленую улицу».

Были на земле динозавры — уроды эволюции. Гигантские, раздутые твари па толстенных ногах. Опирались на толстый хвост, вяло шевелили крохотной костлявой головкой. Безмозглые, тупые, тратили все свое время на пропитание. Наращивали непомерные туши, чавкали в болотах, сминали хвощи и папоротники. Липкие, мокрые, двигались медлительным стадом в тучных лесах, проминая просеки, оставляя за собой огромные кучи непереваренной биомассы. Их мозг был примитивен, находился не в голове, а в задней части туловища, под хвостом. Вырабатывал упрощенные команды по принципу: «жрать — не жрать». Они погибли при первых заморозках, не сумев приспособиться к новым условиям жизни. По сей день поражают воображение громадностью ребер и позвонков, найденных в мерзлоте, крохотностью черепов, размером с пепельницу.

Мы говорим о партии «Единая Россия», которая заняла весь объем Думы. В окнах на Охотном ряду видна выпученная неопрятная кожа тяжко дышащего ящера. В сущности, ящер — это выросший до гигантских размеров микроб.

«Единую Россию» создавали в ящиках с перегноем: набивали грубо сколоченную тару омертвелыми чиновниками, алчными мздоимцами, перекормленными ментами, израсходованными спецслужбистами. Добавляли проворных перекупщиков хлеба, угля и нефти. Парочку эстрадных певцов — для ускоренного гниения. Парочку преданных Кремлю литераторов — для поддержания бактериальной среды. Поливали прокисшим квасом. Кидали лопату компоста. Наспех заколачивали и везли в Москву под присмотром губернатора. Каждый губернатор вываливал свой ящик на Охотном ряду и возвращался обратно в губернию, где продолжал вымирать народ, лютовали туберкулез и сифилис, истлевали остатки великих заводов, и вокруг них, как ядовитые разноцветные грибы, вырастали казино и притоны. Содержимое ящиков начинало взбухать, заполняло все этажи, кабинеты, зал заседаний Думы, и вскоре рыхлое, сипло дышащее чудище с крохотной головой, ненасытно урчащим чревом и скрюченными передними лапами, приспособленными для голосования, обнаружило себя как господствующая думская фракция, имя которой — «Единая Россия».

«Единая Россия» — это Путин, все худшее, что в нем есть. Все лучшее, что есть в Путине, давно принадлежит Джорджу Бушу. Патриотизм Путина — это и есть тот официальный, чиновничий патриотизм «Единой России»: лицемерные свечки в храме, патетическое выражение на красных откормленных рожах при упоминании Куликовской или Сталинградской битвы, — тот самый «патриотизм негодяев», под сусальным куполком которого совершается добивание русского народа, разворовывание остатков советской империи, передача островов Японии и Китаю, истребление живого творчества, осквернение святого наследия.

Абрамович и Потанин, омерзительные миллионеры, расцветшие среди нищего народа, — это «Единая Россия», благословляющая приватизацию. «Закон о льготах», в очередной, но не в последний раз обобравший население, — это «Единая Россия». Дороговизна бензина, квартплаты и транспорта, недоступная большинству медицина, закрытое для большинства образование — это «Единая Россия», действующая, как оккупационная власть. Крематории Гитлера сожгли меньше евреев, чем политика «Единой России» уничтожила русских. Террор в городах, лебеда в полях, пожары в детских домах, террористы в самолетах и школах, тоска в сиротских глазах, ненависть в криках толпы, — «Единая Россия» правит свой бал.

Отцы «седой революции», заставившие стариков выйти на улицы, — это Кудрин, Греф и Зурабов. Вытягивая у пенсионеров из дырявых карманов последние замусоленные копеечки, эти «революционеры» разбудили в задавленных стариках чувство достоинства, и те, дыша морозным паром, повалили на магистрали и рельсы. Льготы — магическое понятие, с которым нельзя шутить. Недаром солдаты вермахта, напавшие на Советский Союз, имели на ремнях надпись: «Льгот мит унс». Теперь революция пожрет одного из своих детей, самого невкусного и несъедобного. Уже приготовлены зубочистки для выковыривания остатков Зурабова из депутатских зубов, а сам он щедро посыпает себя специями раскаяния, пряностями смирения. Следующая волна революции захватит «средний класс», который Греф обдирает как липку. Дикие цепы на еду, квартплата, налоги на жилье, дороговизна бензина, долларовые медицина и образование сдвинут «средний класс» к черте бедности, как во времена «дефолта», и мы скоро увидим крепких мужиков, блокирующих на своих подержанных иномарках воровские бензоколонки.

А что же политические партии, именующие себя «народными»? Они явно приотстали от разгневанных толп, засиделись в Думе, упиваются законотворчеством, интригуют с администрацией Президента, красуются перед телекамерами. Не торопятся надевать шубы и валенки и шагать по сугробам вместе с пикетчиками. Или партии отклеют свои плоские зады от думских кресел и пойдут в народ, или непокорный народ обретет других вождей и другие партии. Возвращение политиков в народ напоминает «возвращение блудного сына», которому милосердный отец открывает свои объятия. В пикетах и демонстрациях, «голодных маршах» и «морозных стояниях» народу одинаково дороги коммунист и яблочник, лимоновец и анпиловец, активист «Родины» и «боевик» АКМ. Объединение протестных политических движений — требование национально-освободительной борьбы, первые схватки которой уже начались.

Объединялись много раз: на пышных конгрессах, помпезных форумах, одухотворенных соборах, — с пением «Славянки», братанием «красных» и «белых», выносом знамен и хоругвей. И, как правило, после пылких речей и умильных тостов объединение рассыпалось, оставляя после себя замусоленный казачий лампас, бутафорский геральдический знак, горькое разочарование народа.

Лишь однажды Фронт национального спасения стал штабом народной революции — объединил тысячные толпы, сплотил депутатов Верховного Совета, построил баррикады, защищал Конституцию, умирал под пулеметами, сгорал в пожарище, гнил в тюремных камерах и исчез во плоти, но остался в духе, как это бывает с героями и святыми.

Недавний опыт Народно-патриотического союза России обнаружил всю дефектность старых методик, когда множество мелких партий, возглавляемых «крупными» лидерами, делают невозможным союз, разрушают иерархию, порождают склоки, сеют ренегатство, еще больше дробят патриотов на радость власти. НПСР был камнедробилкой, в которой измельчались, превращались в пыль и труху патриотические движения и партии, включая и коммунистов.

Ющенко ужасен. У него проказа, лицо наполнено синими ядами, кожа лопается, истекает больной и зловонной жижей. Уколы, препараты, гипноз. Юлия Тимошенко массирует ему чресла. Он лезет на трибуну перед ревущей оранжевой площадью, и кажется, вот-вот с него начнет сползать гнилая плоть и перед микрофоном останется украиноговорящий липкий скелет.

Янукович — огромное и слабое, сытое и трусливое, с большой головой и маленьким мозгом, безнадежно-скучное и отжившее. Слева от него Черномырдин, синоним стяжательства и вероломства. Справа Кравчук, синоним предательства.

Кучма — как коричневое сморщенное яблоко, пережившее зиму на ветке замерзшей яблони. Когда-то советский технократ, создатель гигантских ракет, променял величие советской страны, Космос, футурологию на гопачок и шматок национального сала, — самый жалкий и отвратительный из трех украинских «лидеров».

Мерзавцы, участвовавшие в развале СССР, полагали, что этот распад завершился в 1991 году и можно спокойно царствовать в отломившихся вотчинах. Но распад продолжается — Чечня, Осетия, Приднестровье, Абхазия, волнения в Таджикистане, мятежи в Фергане. И вот теперь — Украина.

На родине Мазепы и Петлюры, полицаев и «незалежников» повторяется сценарий 91-го года. Опять американцы применяют «организационное оружие» — великое изобретение «холодной войны», когда без атомных бомбардировок, политических убийств свергают режимы, меняют государственный строй, используя для этого комплексы информационных, психологических, организационных методик, уничтожающих объект атаки. Кучма — это израсходованный, всем обрыдлый Горбачев. Ющенко — прозападный, несущий мнимое обновление Ельцин. Янукович — усталый и безвольный ГКЧП, не способный к отпору. Трещины, по которым било в 91-м «оргоружие», — границы советских национальных республик, сегодня на Украине проходят между «востоком» и «западом». Пассионарная молодежь, дававшая в августе рок-концерты у Белого дома, сегодня танцует в Киеве и занимается в палатках свальным грехом. Та же продажная элита, те же купленные журналисты, те же эмиссары с Запада, тот же идиотизм, управляемость, лживые улыбки политтехнологов.

Грядет величайшее культурное событие, соизмеримое со строительством пирамид, созданием «Илиады», открытием терракотовой армии империи Цин, написанием «Тихого Дона». Быстрыми темпами, за миллиардное вознаграждение, завершается создание мюзикла о Романе Абрамовиче «Рэд Ром», что трактуется, как «Красный Рома». Музыку сочиняет сэр Элтон Джон, костюмы шьют по эскизам лучших кутюрье: Сен Лорана и Гуччи. Мюзикл станут играть на Бродвее, в соборе Святого Петра в Ватикане, в Кремлевском Дворце и в чукотской тундре. Приглашенные на репетиции искусствоведы свидетельствуют о появлении несомненного шедевра — символа искусства XXI века.

Первое действие. Маленький школьник Рома, мечтатель и фантазер, рисует цветными карандашами дивный рисунок — мост через Берингов пролив, между Америкой и Россией, соединяющий две великие страны. Рисунок воплощается в образ фантастического «моста Дружбы», на котором среди зимы цветут яблони, поют райские птицы, разгуливают чукчи в смокингах, мчится упряжка звездно-полосатых оленей. Мечта обрывается появлением жестоких бритоголовых в форме НКВД, которые разрывают рисунок, избивают хрупкого Рому под музыку «Хорста Весселя», танцуют антисемитский танец в сапогах на фоне Майданека и ГУЛАГа.

Второе действие. События 91-го года в Москве. Танки ГКЧП движутся к Белому дому, сметая на своем пути детские сады, памятники архитектуры, хрупкие очаги демократии. Экипажи танков — в одеяниях балерин, в пачках и пуантах. Скрежет гусениц мешается с адажио из «Лебединого озера». На пути жутких краснозвездных танков возникает тонкая цепочка демонстрантов, возглавляемая юношей Романом. Они преграждают путь свирепым машинам. Рома на саксофоне играет музыку Гершвина, которая постепенно вытесняет кровожадный мотив Чайковского. Очарованные танкисты покидают машины, раскаиваются, сбрасывают ненавистное оперение «маленьких лебедей». Присоединяются к демонстрантам. Многие тут же сжигают партбилеты и принимают иудаизм. К ним выходит Ельцин с бокалом газированной воды, обнимает Рому, говоря ему: «Сын мой!»

Действие третье. Роман Абрамович исполняет восхитительное «соло на нефтяной трубе с оркестром». В музыке отчетливо звучат мотивы «Йеллоу сабмарин», «семь-сорок» и «Боже, храни Америку». Музыкант стоит на краю пустого перламутрового бассейна, который постепенно заполняется сырой нефтью. В эту нефть с веселыми криками бросаются обнаженные российские политики, лидеры либеральных партий, интеллигенция, артисты театра «Современник», юмористы, телеведущие, певицы эстрады, генералы разведки и армии.

Они плещутся в нефти, как счастливые дельфины, любят друг друга под русский народный напев «Ойл-лю-ли!» Сверкают лазерные цифры, указывающие цены за баррель на Нью-Йоркской бирже. Все тонут в нефти, и по черной сверкающей глади, весь в белом, не касаясь поверхности, ступает Роман Абрамович в стильных штиблетах от Пачиотти.

«Избиение младенцев» в Беслане — взрывы подобной силы перемещают тектонические пласты, ровняют горы и долины, перемешивают пресные и соленые воды, соединяют землю и небо. Российское общество не соединилось в монолит, не образовало сплав, не пришло к единству, которое одно обеспечивает победу в войне, жертвенный стоицизм, братское стояние в час смертельной угрозы. Рассеченное, оно действует конвульсивно, как разрубленная на части лягушка, где каждый обрубок мнит себя целым и будет расклеван и проглочен черной прожорливой птицей, летящей на падаль.

«Либералы» очнулись после провала на выборах и напоминают бесов, сорвавшихся с ночной колокольни. Все те же орущие рты, истошные голоса, ненавидящие глаза. Они требуют «больше демократии», как перед распадом СССР, «контроля общественности над спецслужбами», как во времена Глеба Якунина и Альбац, «среза» Путина, не способного руководить государством. Настаивают на неумении русских управлять своей страной, охранять ядерные станции и ракетные шахты, улаживать внутренние распри. Требуют ввода американских оккупационных войск, переговоров с Масхадовым. Стремятся сломать общественное мнение России, осуждающее агрессию Америки против Афганистана и Ирака, приравнять террор Басаева к интифаде палестинцев, выставить арабов врагами России, истолковать ислам как «религию зла». Все, кто со времен Горбачева и Ельцина истреблял и ненавидел страну, отламывал от государства самые сочные живые ломти, сеял рознь между народами, громил силовые структуры, создавал криминальную власть, утопил в «черных деньгах» политиков, милиционеров, разведчиков, купил на корню суды, растлил журналистов, превратил Россию в огромную свалку ржавых заводов и заброшенных гарнизонов, — все они сегодня визжат, потрясают оторванной ручкой ребенка и требуют «больше свободы».

Гарри Каспаров смотрит на Россию, как на шахматную доску, где в каждой клетке стоит американский морской пехотинец. Радзиховский, много лет не снимающий звездно-полосатые подштанники, хочет воздеть их сегодня на кремлевский флагшток. Адвокат Резник на Васильевском спуске патетически, как Долорес Ибаррури, выкликает: «Мы победим», а думает: «Русский фашизм не пройдет». Лужков, в правление которого Москва превратилась в столицу чеченских игорных домов, казино и притонов, в огромную базу террористического подполья, наивно разводит руками: и откуда только террористы берут оружие? Миллиардеры, спрятавшись от народа в «золотом городе» на Успенском шоссе, выпускают Примакова и Вольского, и те сулят окровавленному Кавказу «отступную». Млечин и Сванидзе, лютые, покрытые шерстью антисоветчики, олицетворяют на телевидении власть, и многим это кажется страшнее террористов Басаева.

А что же Путин? После многообещающей речи, которую произнес в наглухо застегнутом пиджаке, он упускает время, давая «бесланскому взрыву» превратиться в необратимые последствия взрыва.

Какие-то «координирующие центры» из пятидесяти генералов, будто эти генералы лучше предшествующих. Вместо расследования — какая-то «туфта» прокурора Устинова про террориста по кличке «Полковник». Какие-то двадцать думских «законов по борьбе с терроризмом», которые пополнят остальные две тысячи неработающих в России законов. Лепет военного министра Иванова про ракетные удары по базам террора, когда эти базы в Москве, у Кремля и, похоже, в самом Кремле. Отставки, перестановки, взыскания. Трепетания мухи, попавшей в паутину.

Огромная радость. На лицах счастье. У Фрадкова слезы умиления. Зурабов целуется с Кудриным. Служат молебны. Пишут поэмы. Этот день войдет в историю Государства Российского, как трехсотлетие Дома Романовых, как Курская дуга, как полет Гагарина в Космос. Объявлено, что канцлер Шредер удочерил русскую сиротку, беспризорную девочку, которая в одночасье стала Сидоровой-Шредер. Пусть она еще покрыта экземой, страдает дистрофией, тоскливо зовет: «Мама, мама!» Строгая, опрятная немецкая няня с глазами Эльзы Кох учит ее кричать: «Мутер, мутер!» Пока не крикнет, не дает бутылочку с детским питанием.

Радуется президент Путин. Угодил другу Шредеру подарком. Что может быть забавнее русского зверька, которого передают в хорошие руки вместе с ошейником, с шелковой тесемочкой на шее, и можно смотреть сквозь стекло, как зверек бегает по клетке, уморительно почесывается, берет с земли кусочки сладкого теста. Всю историю царства русские императоры брали в семью немецких барышень, а теперь канцлер Германии принимает в дом русскую девочку. Это и есть триумф российской внешней политики, интеграция в мировое хозяйство, вступление в ВТО, членство в «девятке», сотрудничество с НАТО, когда отборные дивизии бундесвера, закатав рукава, выступят из своих баз в Эстонии, Латвии, Польши и двинутся в центр России, удочеряя по пути всех встречных русских девочек.

Их можно понять: у нас в России временные трудности. Этот проклятый коммунистический строй бездушных насильников и кровопийц не только выиграл Вторую мировую, запустил космонавта, побеждал на Олимпиадах, но еще и покончил с бедностью, неграмотностью, туберкулезом, собирал в детские дома сирот, давал им высшее образование, делая конструкторами самолетов, художниками и врачами. Теперь, когда с проклятым большевизмом покончено и маленький тщедушный Абрамович скупает на карманные деньги километры средиземноморских курортов, вкладывает в европейский спорт суммы, превышающие бюджет Ярославской области, приобретает прогулочные яхты стоимостью в десять кардиологических центров — этим самым он создает благоприятный международный климат, способствует удочерению русских сироток первыми лицами мира. Говорят, Жак Ширак подыскивает себе доченьку в сиротских домах Саратова, а Берлускони хочет удочерить целый сиротский приют в Тамбове — девочкам дать престижную профессию стриптизерш, а из мальчиков сделать барменов.

Как счастлива эта русская малютка, ставшая дочерью германского канцлера! Ведь она имеет шанс познакомиться с лучшими девочками Европы. Русская Золушка может найти жениха из августейших фамилий: принц Люксембургский, барон Лихтенштейн, герцог Букингемский, кронпринц Габсбург, дофин Гогенцоллерн. Она войдет в узкий круг лучших барышень мира, подружится с дочками Путина, которые слывут самыми богатыми невестами Европы, развлекаются на закрытых дискотеках и в ночных клубах Италии, ничем не уступая дочери известного петербуржца-демократа, героически погибшего в бане. Дочь в память об отце выложила бриллиантами самые интимные места на своем теле, и теперь их можно демонстрировать в Алмазном фонде.

Это удочерение своей красотой и праздничностью сопоставимо лишь с размещением ударных дивизий НАТО вплотную у русских границ — видимо, для того, чтобы никто не смел посягнуть на сиротские приюты России, где готовят приемных дочерей для правящих европейских особ. Радар в Прибалтике, предназначенный для наведения сверхточного оружия на русские цели, так и называется: «Доченька».

В Кремле пьют шампанское. В штабах «Яблока» и СПС пьют чашу слез. Во Владивостоке пьют болотную воду. Коммунисты вообще не пьют. Исполнительная власть празднует триумф. Отныне страной руководит партия ментов и пожарников. В Думе нажимаешь кнопку для голосования — отвечает отделение милиции. В думском туалете потек бачок — приезжает МЧС.

Аналитики обсуждают итоги выборов. Говорят о победе фашизма. О переделе конституции. Профессор-политолог снимает «очки-велосипед», объясняет, что случилось в стране. «Видите ли, у Путиных ощенилась собака. Число черных щенков соответствует числу думских партий. Рыжего щенка в Думу не пустили».

Но если без сук и щенков, то в стране произошел передел не только экономической, но и политической собственности. Исполнительная власть стала единственной хозяйкой России. Законодательная власть подергалась, как висельник в петле, и затихла. Судебная власть под мантией носит милицейскую форму. «Четвертая власть» управляется «маманей» из администрации Президента и отдается только за деньги.

В России на пятнадцатый год «реформ» сложился централизм с предвыборными щитами, на которых лоснятся генералы и министры. Демократия напоминает искусственную лужковскую елку со множеством картонных хлопушек. Зачем было разрушать «тоталитарный» Советский Союз? Отдавать азербайджанскую нефть и узбекский хлопок, казахстанский уран и украинский хлеб, прибалтийские порты и грузинские курорты? Чтобы через пятнадцать лет оказаться в нищей, дурной стране, управляемой участковым?

Обрушился миф о «народе-богоносце», «творце истории», «субъекте исторического творчества». Оказалось, народ — это объект, управляемый военно-психологическими технологиями, через машииу голосования воспроизводящий власть, которая убивает его со скоростью миллиона в год. Как Владивосток, умирающий от жажды, мог проголосовать за «Единую Россию»? Как Кубань, управляемая коммунистом, могла отдать голоса Шойгу? Как кавказские города, сотрясаемые террором, набитые бандитами всех мастей, проголосовали за Грызлова?

В Тбилиси — «бархатная революция», «восстание роз», «герои Мукузани», «мученики Цинандали». Еще одна «грузинская революция» с легким английским акцентом, «под музыку Вивальди, под шепоты Госдепа». Шеварднадзе — эта «мошонка Горбачева», «ветеран саперных лопаток», «стреляная американская гильза», «патологоанатом Гамсахурдиа» — надеялся править вечно. Интриган КГБ, убийца осетинов и абхазов, устроитель покушений на себя самого был подобен Кощею Бессмертному, чья игла хранится в бронированном сейфе ЦРУ. Девять раз фальсифицируя выборы, похоже, на десятый он перегнул палку. Пылкие грузинские избиратели, болельщики за тбилисское «Динамо», с криком «Судью на мыло!» штурмовали канцелярию президента. Не кажется ли вам, Вешняков, что фальшивые выборы, как инструмент воспроизводства гнилых и преступных режимов, не являются идеальным средством?

Российская «партия власти» — это склеп, где лежит разложившийся труп Ельцина. В почетном карауле над этим опухшим телом стоят его ближайшие сподвижники, «жрецы ельцинизма» — Лужков и Шаймиев, министры и генералы, эстрадные певцы и бессменные депутаты, которые только что проголосовали за вырубку и продажу реликтовых и водоохранных лесов, где будут возводиться дворцы «удвоителей валового продукта». Это «партия зверя», чье раздвоенное копыто отпечаталось на каждом русском пепелище, на каждой русской могиле, счет которым утерян в тайной канцелярии «реформ». Теперь эта «партия», разгромившая великую страну, стремится уйти от суда, размахивая огромной кувалдой в прокурорской фуражке, готовит «честные выборы», в сравнении с которыми казино является церковно-приходской школой.

Они ушли от дебатов, ибо что могут ответить стране губители «Курска» и поджигатели «Мира», мафиозные продавцы «Славнефти» и мастера дефолта, превратившие Родину в морг, где у входа стоят лоснящиеся юмористы и рассказывают еврейские анекдотцы. Вместо дебатов они наставили на страну телевизионные пушки, из которых вылетают головы Сванидзе и ночные горшки с нечистотами, и все — в коммунистов.

Выборы будут «честными», еще «честнее» грузинских.

Однако в России в декабре, когда в кастрюлях замерзает суп, а люди в нетопленных домах жгут библиотеки, вряд ли можно ожидать «революцию роз», «восстание гвоздик», «государственный переворот фиалок». Русские, теряя по миллиону в год, лишившись всех советских благ, не только не восстают, но и умудряются голосовать за своих палачей, веря во всю несусветную ложь, что те возводят на коммунистов. Единственными бунтарями по-прежнему останутся лимоновцы — на раскаленном морозе, сжимая в посинелых кулаках полузамерзшие помидоры, будут целиться в бронированное стекло «мерседеса», за которым устало откинулся Жириновский, держа на перевязи поломанную в потасовках конечность.

Откровенная диктатура лучше лживой демократии. Расстрел у кирпичной стены достойней, чем фальсификация выборов. Урна с прахом предпочтительней урны с фальшивыми бюллетенями.

«Честные выборы» — это Кобзон без парика, Грызлов без МВД, Абрамович без «Челси», что абсолютно исключено.

Под Москвой, в Волоколамском районе, в полузаброшенных деревнях спешно прописывают тысячи невесть откуда взявшихся людей на время выборов, с указанием за кого проголосовать. К Тульской области, где губернатором коммунист Стародубцев, прикрепляют сто тысяч израильтян с двойным гражданством, чтобы те сделали «красный пояс» более розовым, не превратив его при этом в «пояс шахида».

По московским жилищно-коммунальным конторам ходят функционеры одной влиятельной партии, фотографируют служащих, выдают партийные членские билеты, предупреждая, что в составе избирательных комиссий при подсчете голосов они должны выполнить свой партийный долг. Заработали на полную мощь всяческие «циомы» и «аденомы», выдавая прогнозы о поражении коммунистов и блестящей победе «партии власти», что является компостированием мозгов в интересах «Единой России». Идет тошнотворный, аморальный пиар, как в случае с годовщиной «Норд-Оста», когда лидеры проправительственной партии — министр Шойгу и замминистра Васильев, стоя на гробах, демонстрируют дееспособность силовых структур, а Немцов, с обожанием глядя на мундиры, подвергает сомнению право граждан на самоудушение. За кого бы из них проголосовали покойники?

Арест Ходорковского знаменует борьбу Кремля с олигархами, рисует образ «народного президента», карающую справедливость неподкупной Прокуратуры, как если бы мы забыли, что именно директор ФСБ Путин вывел своего благодетеля Собчака из-под удара Прокуратуры, предоставил ему самолет Петербург — Париж, а главный преступник Ельцин, чьи руки в крови, находится под августейшей защитой.

Земля десять раз обежала Солнце и вновь, в конце сентября, занимает пространство Вселенной, где витают таинственные воспоминания и образы восстания 93-го года.

Синий, как утопленник, Ельцин возглашает с экрана «переворотный» Указ 1400, распускает Советы и российский Парламент. Ночные туманы у Дома Советов, где погашены окна и уличные фонари окружены фиолетовыми льдистыми кольцами, в которых движутся погребальные «духи тьмы». Утренний солнечный блеск, в котором, как «духи света», являются к белому Дворцу защитники, — «Трудовая Россия» в пластмассовых касках, казачья сотня с золотобородым сотником Морозовым, «баркашовцы» с тяжелой поступью в камуфляже, «Союз офицеров» с потускневшим золотом советских погон, священники с хоругвью. Первая баррикада у Горбатого моста, из поломанных ящиков, древесных веток, строительного мусора, у которой всю ночь звучат гитары, поют про «Варяга» и «Катюшу», братаются бомж и писатель. Отчаянный бросок автоматчиков Терехова, стремящихся захватить «узел связи», — первая кровавая стычка, «красная ласточка восстания». Клевреты Лужкова окружают Парламент зубчатой «спиралью Бруно», ставят вокруг оцепление, отключают от Дома Советов воду, тепло, электричество, и в гнетущих потемках огромное пленное здание похоже на снежный сугроб. Подземными катакомбами смельчаки проносят в Дом Советов пищу, запас батареек, свежие комплекты газет, а оттуда, по туннелям и трубам, гонцы пробираются к войсковым гарнизонам, тщетно взывая о помощи. Митинги в разных районах Москвы, в холодных дождях ОМОН избивает народ, топчет начищенными сапогами упавших стариков, бьет дубинами беспомощных женщин. На Смоленской спецназ пускает в ход пистолеты, пробивая черепа демонстрантам. Огромный митинг на Октябрьской площади у памятника Ленину, откуда народ, по взмаху ленинской руки, ведомый бронзовыми матросами и солдатами, валом идет по Садовой, сметает заслоны, расшвыривает щиты, и дубина в руках рабочего крутится, расчищая коридоры толпе. Прорыв заграждения у мэрии и первый огонь пулеметов. Руками растаскивают щучьи «спирали Бруно», обнимают изможденных баррикадников, бьют стекла в ненавистном лужковском гнездовье. Ликуют, празднуя победу, длящиеся «три часа свободы», и в зеленом вечернем небе над белым Дворцом прощально и трепетно пролетает косяк журавлей. Бойня в «Останкино». Бешеные «бэтээры» бьют в упор по толпе, давят скатами горячие трупы, и какой-то подросток неумелой рукой, повторяя жестом «панфиловца», кидает флакон с бензином на корму «бэтээра»-убийцы. Утренний штурм Парламента. Убийства людей иа баррикадах. Танки Грачева поджигают белый Дворец. Страшная черная копоть застилает Москву. Снайперы стреляют по окнам. «Альфа» в скафандрах, похожая на инопланетян, проникает в Парламент, принимает капитуляцию у Руцкого. Вывод защитников из горящего дома, удары цепей, пытки ОМОНа, расстрелы на стадионе «Асмарал», как во времена Пиночета. Страшные дни поражения. Патрули и аресты. Избиения и побеги в леса.

В эти студеные осенние дни мы славим героев, поминаем погибших. Припадаем губами к полотнищам прострелянных флагов — красному, черно-бело-золотому, андреевскому. Сладок, как мед, поцелуй. Горек, как осенняя полынь.

В эти же дни случился предвыборный съезд «Партии Ельцина», возросшей на костях и пепле защитников Дома Советов. «Съезд победителей, людей поедателей» был обставлен мрачными ритуалами подземного царства. Вначале вкатили орудийный лафет, на котором громоздились четыре недвижных истукана, основатели партии, похожие на каменные статуи Бамиана, уцелевшие от разрушения талибов. У каждого во рту была берцовая кость. За ними двигался катафалк со скифскими бабами, поставленными в губерниях для поедания населения. У каждой под ногами был трупик умершего ребенка. Далее везли платформу, где теснились бессчетно ряженые деревянные идолы, кто в военном мундире, кто в чиновном пиджаке, кто в наряде эстрадной певицы. Все были посыпаны золой из труб крематориев. Над ними летел птеродактиль, вспорхнувший с плеча первого президента России. Держал в костяном клюве заклепку с утонувшего крейсера «Курск», кусочек серебристой антенны с сожженной станции «Мир», газовый баллончик «Норд-Оста». Перепончатые крылья были подбиты горностаем с черными хвостиками.

Вся процессия медленно прокатила по огромному ковру, на котором метровыми буквами был выткан «Закон о выборах», оставив на законе грязные колеи. Лафет задел колесом председателя ВЦИК, и тот отскочил, лепеча про «честные выборы». Катафалк наехал ему на лицо, сломал нос, и он успел прокричать о запрете на преждевременную агитацию. Платформа переехала председателю ноги, и он потребовал от госчиновников оставить работу па момент предвыборной кампании. Птеродактиль обрызгал его бело-желтой пахучей жидкостью, которую тот принял за редкий сорт майонеза. Процессия, источая смрад, под «Свадебный марш» Мендельсона и унылые стенания волынок проследовала на запад и канула в преисподней, откуда валил дым и раздавались подземные раскаты грома.

Путин, наивной, верящей, сентиментальной душой, взятой напрокат у Михаила Сергеевича, стремился на Запад. Желая прослыть «западником», воздвигал пышные дворцы внутренней и внешней политики в викторианском стиле, с элементами готики и позднего барокко. Но угрюмо и хрипло дохнул норд-ост, разнес фанерные декорации, шмякнув незадачливого архитектора затылком о кирпичную стену сортира, на которой гвоздем начертано: «Welcome».

Атака террористов на Москву превратила в «ничто» образ «просвещенного западника», тоскливо вопрошающего синоптиков, откуда подует ветер, и какая нынче над Москвой «роза ветров».

Запад беспощадно и холодно взирал на русскую трагедию, и не было газеты в Европе и Америке, что не проявила бы сочувствия к «трагическим» чеченским мученикам и не лягнула бы русский спецназ за газовую передозировку. Европейский Союз длинно плюнул из Копенгагена в лицо Путину, не отменив «Всечеченский конгресс», не выдав Закаева, лишь издали поддразнивая Москву его респектабельной чеченской бородкой. Друг Шредер, после всего совместно выпитого пива и съеденных баварских сарделек, заступился за черных баб-террористок, толкая Путина на переговоры с Масхадовым.

Американцы раздумывают: включить ли банды Ведено и Серженьюрта в террористические списки, и это оскорбительное думанье клерков воспринимается русским МИДом как Дипломатическая победа князя Горчакова. Пока умирали от газа москвичи, и офицеры «Альфы» приставляли глушители к белым лбам террористок, выигрывала Америка. В ее интересах вдрызг рассорились Россия и Европа, и никакой отдельно европейской политики России больше не существует. Русское общественное мнение, которое тайно торжествовало после террористического удара по Манхэттену, воспринимая 11 сентября как «кару господню» гордой сатанинской империи, теперь отождествляет свою трагедию с американской, начинает видеть в исламе «вселенское зло», что и требовалось русофобу Збигневу Бжезинскому. Готовясь бомбить Ирак, Америка больше не встретит возражений России, которая проголосует в ООН, как униженный сателлит.

Так ведет себя внешний «западный друг». А внутренний? Как вели себя западники-либералы из «Яблока» и СПС, из респектабельной еврейской элиты, с которой нежничает Президент? Все эти режиссеры, певцы, политологи, устроившие антигосударственную истерику перед телекамерами? Эти шерочка с машерочкой, когда крутится двуголовое существо с одним пупком и двумя ногами, и не поймешь, где Немцов, а где Хакамада? Или Венедиктов, чьи волосы набились в каждый рот и иоздрю, не давая дышать? Как они мытарили власть в ее смертельные роковые минуты! Как требовали от Путина, чтобы он босиком, с веревкой на шее пошел на Кавказ к Масхадову! Как заступались за кавказцев в Москве и за евреев в Хевроне и Тель-Авиве! Как лицемерно посыпали голову пеплом над покойниками, давая понять, что в их смерти виноват жестокий Кремль, бессердечные силовики, агрессивные русские генералы! Именно так действовало первое поколение сорвавшихся с цепи либералов во время тбилисских событий, стрельбы в Риге и Вильнюсе, в Карабахе и Фергане, приближая развал великого советского государства.

Беседа «Березовский — Проханов», опубликованная в «Завтра», напоминает взрыв бомбы над Хиросимой. Сто тысяч демократических трупов. Глеб Павловский в белом балахоне уползает подальше от эпицентра. У Сванидзе пена течет изо всех дыр, словно он проглотил карбид. «МК», прихватив кости Холодова, слизь Дейча и перхоть Гусева, зарывается в землю. Демократов трясет, словно вышел второй том «Господина Гексогена». Ищут деньги Березовского в портмоне КПРФ.

Ищут секретные протоколы лондонской встречи, как искали подлинник «Пакта Риббентропа — Молотова». Один ироничный друг сравнил поездку в Лондон с перелетом Гесса через Ла-Манш. Волошину чудятся два страшных призрака, гуляющих под ручку по Европе, — призрак коммунизма и призрак Березовского. Дай приказ устроить невероятную шумиху, поднять в воздух весь дым телевидения, весь мусор прессы, чтобы в этом облаке потонул истинный смысл происшедшего. Так советская ракета «Сатана» несет на столицу врага свой смертоносный заряд, окружая его облаком ложных целей, непроницаемой тучей помех, мешающей различить истинные боеголовки.

Причина ужаса, охватившего Кремль, в том, что этой беседой открывается новый этап идеологического строительства, коим были заняты — сначала газета «День», а потом, после ее расстрела, — газета «Завтра». Мы соединяли несоединимое. «Красных» и «белых». Коммунистов и националистов. Сталинистов и монархистов. Против Ельцина. Против скотского капитализма. Против демократических крыс, напавших на Россию, перекусивших ей сонную артерию. Нам удалось это мучительное строительство. Через неудачи, ошибки, через трагедию Фронта национального спасения, сгоревшего в Доме Советов, через непрочные союзы, из которых выпадали самонадеянные честолюбивые лидеры, мы создали Народ — но-патриотический союз России, который показал свою дееспособность на красноярских выборах, где «белый» Глазьев и «красный» Зюганов действовали в творческой нерасторжимости, привлекая симпатии «красно-белых» патриотов.

Сегодня в наши ряды готовы влиться «либерально-патриотические» энергии, отшатнувшиеся от чудовищной власти. От «семьи», которая, как страшный моллюск, угнездилась в России и сжирает ее живые плодоносные силы, сглатывает по миллиону населения в год, обгладывает наголо каждый побег и кустик, оставляя мертвые объедки. Эта русская катастрофа, смерть великой страны, съедаемой чудовищной улиткой, побуждает объединяться всех, кому наша страна — Родина, кому Россия — мать.

Либерал-патриоты, стремящиеся в наш союз, — это покойные Максимов и Синявский, ужаснувшиеся кровавой бойне, учиненной «ельцинистами» в 93-м, публиковавшие в «Завтра» свои протестные тексты. Это Говорухин, обличитель «криминальной революции», некоторое время бывший рядом с нами, но потом соблазненный «прелестями» самого некриминального политика России Лужкова, вошедший в его «сусально-позолоченную» партию. Это новая университетская молодежь, ненавидящая буржуазную пошлость, читающая Сартра, Бакунина, Че Гевару. Это научная интеллигенция, что выше всего ценит свободу исследований, но еще выше — Родину, которую сжирает мерзкий полип «семьи». И я убежден, мы выстроим эту идеологию патриотизма, которая соединит расколотое русское общество и сделает невозможным существование полипа.

Видел в Саратове Лимонова. Мой друг, писатель, тонкий стилист, русский Сартр, романтик — в наручниках, среди конвоиров и овчарок, седой, всклокоченный, согбенный. Его то ли провели, то ли проволокли по неопрятным коридорам суда и сунули в клетку. Больно и отвратительно. Но при этом — странное удовлетворение. Русская литература снова стала опасной. Ее снова сажают на цепь, заточают в острог. А значит, писатели, пропавшие из поля зрения на добрый десяток лет, пройдя по далеким, безымянным орбитам, как холодные кометы, снова возвращаются в раскаленный центр русской жизни.

Покуда шуршащие в бесхозных закромах советской литературы Наталья Иванова и Алла Латынина, как две мышки-старушки, догрызали остатки соцреализма, а Евтушенко, этот «комиссар перестройки», сбежал от гражданской войны в американское захолустье, а «Пен-клуб» с потресканным, как сухая штукатурка, Битовым хватал лакомые кусочки со стола власти и марал белиберду об «андеграундах», а патриотические писатели, изгнанные из культуры, ушли в катакомбы и там при свечах писали исторические романы, — вдруг что-то случилось. Кто-то больно и страшно клюнул безнаказанную власть, которая привыкла топить подводные лодки, расстреливать из танков Парламент, сжигать космические корабли, хапать из казны миллиарды, морить народ миллионами, покрывая все, что ни попадет ей в лапы, пошлой бронзовой краской, какой красят багеты и могильные ограды. Этот гневный, с красным гребнем, петух, ударивший клювом в мерзкое темя, — и есть новая литература, злая, как перец, острая, как разбитая бутылка, жгучая, как нашатырь.

Поистине, «Дух дышит, где хочет». Политика последних лет напоминает мороженую рыбу — много инея, много мертвых выпученных глаз, много дурного запаха. Политика — это «селезневщина» и «мироновщина», понятные и предсказуемые, как объявление остановки в трамвае. Телевидение, примерявшее алмазный венец жреца, выродилось в тусклого, как лампочка в подъезде, Киселева и в двух очаровательных женщин, негритянку и белую, которые, демонстрируя расовый мир, не умолкая, щебечут о гениталиях. Культурный официоз представлен Жванецким, от одного вида которого скисает молоко «Домик в деревне», а также министром Швыдким, который, как бы ни умничал, все равно смотрится рядом с голым прокурором, пыхтящим в обществе двух фээсбэшных девчонок.

И вот Лимонов со своим «Палачом», «Убийством часового», «Книгой воды» сотрясает обитателей «Города золотых унитазов», верящих в безнаказанность своих злодеяний.

И те, полистав книжки, начинают обносить свои дворцы третьей колючей проволокой, минируют входы, ставят на вышках замаскированные фиалками пулеметы и спешно, меняя подгузники, принимают «Закон об экстремизме». Хорошая литература, отличный писатель.

В первом чтении Думой принят закон об экстремизме, под который подпадаю и я. Друг Макашова и Лимонова, я могу разделить судьбу Эзры Паунда, Николая Гумилева и Павла Васильева. Этот закон принимается властью накануне народных волнений, ибо социальная и национальная ясизнь в России невыносима. Коса Чубайса режет народ по горлу. Кувалда Грефа бьет по голове. Острие Кудрина выкалывает глаза. Хохот Починка лишает рассудка. Изменить эту жизнь с помощью выборов невозможно. Вешняков сидит в каждой урне. На каждых выборах побеждает генерал ФСБ.

И рука избирателя, уставшего от подтасовок, черного пиара и произвола спецслужб, тянется к гранатомету.

Царство, построенное Ельциным, и укрепляемое, как муравейник муравьем, Путиным, уродливо целиком и в каждом своем представителе. Патология этого царства воплощена в «Городе золотых унитазов», построенном миллиардерами на Успенском шоссе. Этот бриллиантовый город отделен от погибающей Родины поднебесной стеной, «спиралью Бруно», электрическим током, охраной с овчарками, а теперь и законом об экстремизме. Всякий, кто косо глянет на хищную стаю «мерседесов» с мигалками, будет схвачен и доставлен в подземелье Глеба Павловского.

Накануне принятия закона было сожжено множество «маленьких рейхстагов». Подорвалась женщина, убиравшая надпись «Смерть жидам» на самом фээсбэшном, Киевском шоссе. Был подобран мобильный телефон, начиненный взрывчаткой. Под глиссадой пассажирских самолетов, все на том же Киевском, у Внукова, были найдены зенитные «стрелы» и «стингеры». Ну чем не сцены по-любимовски талантливого спектакля, поставленного «Театром на Лубянке».

«Партия власти», дружными задами прессующая Думу, единогласно приняла закон. Эта машина, зачехленная в пиджаки и бюстгальтеры, собрана из ржавых запчастей КГБ, посыпана золотой перхотью Исаакиевского собора и управляется кнопкой, на которой нарисован красный селезень с черным хохолком.

Москва — как подводный коралловый риф в съемках Ива Кусто, на котором поселились разноцветные, радужно-ядовитые полипы. Азербайджанская мафия. Грузинская. Чеченская. Нелегальные общины вьетнамцев. Плодящиеся «чайна-тауны». Поселения армян. Группировки ингушей, дагестанцев. Экзотика, Кавказ, ароматы Ближнего Востока, дыхание Хуанхе и Меконга. Полипы разрастаются, меняют цвета, жадно сосут питательные растворы, выделяют клейкую радужную слизь, на которую со страхом ступает нога коренного москвича.

В руках мафий находятся рынки с баснословно дорогими фруктами и каспийской рыбой. Игорные дома и притоны. Торговля русскими девушками. Наркотики. Нелегальная водка. Оружие. Детские органы для пересадки. Изощренные восточные утехи. Гей-клубы. Собачьи бои.

Огромные деньги омывают эти растущие скопища, устанавливающие контроль за каждым метром асфальта, цветочным лотком, баней, автостоянкой. На эти деньги скупаются рестораны, гостиницы, особняки в центре Москвы. Приобретаются автопарки, студенческие дипломы, места в префектурах. Подкармливаются городские чиновники, милиционеры. Мафиозные деньги ополаскивают каждый прилавок, каждый табунок проституток, каждую жаровню в шашлычной. Окропляют бесконечными взятками алчный рой московских чиновников. Восходят могучим непрерывным потоком к вершине московской власти. К ее главному вершителю, сидящему верхом на золотом тельце, в тунике, прикрывающей жирную грудь, с голым позолоченным черепом жестокого вавилонского бога.

Русское коренное население Москвы выдавлено, оттеснено на унылые окраины жизни. Оборонные заводы Подольска, Мытищ, Лыткарино, электронные и ракетные производства Зеленограда, которыми гордилась страна, стоят, как мертвые пирамиды убитой эпохи. Молодежь без работы, ослепленная павлиньими перьями казино и «найт-клубов», стремится на призрачное зарево. Но ее не пускают на праздник.

Ей место в чернорабочих и подносчиках рыночных грузов, за рулями мусоровозов. Им бреют лбы и отправляют воевать в Чечню. Их отлавливают на мелких кражах и набивают в туберкулезные тюрьмы. Детей сознательно растлевают, показывая порнуху и фильмы насилия. Отравляют наркотиками, засылая отравителей в школы. Их одуряют пошлым и бесстыдным телевидением, убогими зрелищами, примитивными, специально для плебеев созданными субкультурами. Молодые люди погибают духовно и телесно, корчатся в кислотной среде мафиозной Москвы.

Крылатые ракеты с американских надводных кораблей и английских подводных лодок нанесли удары по Афганистану.

К ним присоединились эскадрильи бомбардировщиков «Б-52», действующих с Диего-Гарсиа через воздушные коридоры Пакистана. Источники, находящиеся в различных провинциях Афганистана, сообщают о результатах бомбардировок.

В Кабуле две ракеты упали в густонаселенные районы улицы Дарульамман, вблизи министерства обороны. Разрушены исторический музей, автопредприятие, пошивочные мастерские. Есть жертвы среди мирного населения. Зажигательные и фугасные бомбы упали в районе Хайр-Хана и У элеватора. Началось возгорание муки, повреждена дамба, есть жертвы среди мирного населения. Две ракеты упали на крепость Балла-Хиссар, где расположены казармы воинских подразделений Талибана, пустовавшие к моменту бомбардировок. Разрушены служебные помещения и часть древней крепости. Несколько бомб и ракет упали на торговый центр Спиндзар, в районе Майванда, Грязного рынка и мечети Поли Хишти. Разрушено несколько десятков дуканов. Есть жертвы среди торговцев и посетителей рынка, убиты молящиеся на дворе мечети, у которой повреждена часть минарета.

В Герате бомбовые и ракетные удары нанесены по густонаселенному району Деванча, а также по старой крепости времен Александра Македонского, где располагалась зенитная установка талибов. Есть жертвы среди мирного населения. Бомбардировке подвергся религиозный комплекс мечети и кладбища, где похоронен Алишер Навои. Культурно-историческим постройкам нанесен значительный ущерб.

В Кандагаре попаданием ракет был разрушен аэропорт и поврежден транспортный самолет, подготовленный к взлету. Второй самолет во время бомбежки беспрепятственно совершил взлет. Бомбовой атаке подвергнуты районы Черной площади с монументом в честь победы над английским экспедиционным корпусом, а также караван-сарай, тюрьма и мечеть, где хранится священный ларец с волосом из бороды пророка Али. Есть жертвы среди мирного населения.

Так разрушалась Вавилонская башня. Огромный рукотворный столп, вознесенный над покоренными царствами, наполненный жрецами, наложницами, верными стражами, казначеями, отягченный несметными сокровищами, изваяниями языческих богов, скрижалями сокровенных знаний, был виден со всех концов света. По воле Вавилонского царя стекались к столпу богатства мира, покоренные рабы, плененные вожди. Башня росла, стучала о небо золотой головой, скребла его алмазными когтями, питаемая слезами и кровью народов, чьи кости, перемешанные с песком и каменьями, шли на построение башни. С четырех концов света полетели к столпу гонцы Господа, четыре ангела смерти, с крыльями из белого металла, с губами, полными гнева. Коснулись поднебесной башни отточенными перьями, дохнули Пламенем Гнева Господня, и столп испарился. Вершина его истаяла, как облако, улетела в небеса. Основание обрушилось на расплавленную землю, где и поныне археологи в песках Сахары находят на красном кремне загадочные отпечатки, похожие на пейджеры, сотовые телефоны и жестяные банки кока-колы.

Случившееся на Манхэттене осмысливается не в терминах «международного терроризма», не категориями геополитики и экономики. Но в терминах религиозной этики, категориями исторической справедливости и возмездия. Ударами «боингов» в стены небоскребов было восстановлено равновесие мира, покачнувшегося под тяжестью американского греха. «Империю Зла» проткнул перст Божий, обрушил символы зримого величия. Гул от упавших башен катится по земле, унося в преисподнюю мнимую американскую мощь.

Америка страшно виновата перед миром. Ни на секунду не ощущает своей вины. Хохочет над страдающим по ее вине человечеством. Отгородилась от страданий земного шара лупоглазыми куклами Диснейленда, неоновой спермой Лас-Вегаса, авианосными соединениями и космическими группировками. И мир, закованный в кандалы «нового мирового порядка», ненавидит Америку.

Ее ненавидят индейцы, превращенные из цветущего народа в горстку жалких скоморохов, танцующих под бубны на потеху завоевателям. Ненавидят чернокожие, привезенные на галерах в Техас и Флориду, исхлестанные до костей бичами плантаторов. Ненавидят мексиканцы, у которых отняли лучшие земли с запасами нефти и золота. Ненавидят панамцы, чью страну перерубили каналом и регулярно бомбят и расстреливают, вывозя законно избранных президентов в тюрьмы Америки. Ненавидят никарагуанцы, у которых отняла свободу армия террористов «контрас», созданная на американские деньги. Ненавидят японцы, чьи города были сожжены и расплавлены американской атомной бомбой. Ненавидит миллиардный Китай, объявленный Америкой главным противником. Ненавидит Европа, в которой истребили неповторимую культуру, мистику, философию, превратив в прокладку «тампакс» для огромной плотоядной бабы, стоящей на берегу Гудзона. Ее ненавидят русские, у которых отняли великую советскую цивилизацию, убили науку, армию, могучие электростанции и заводы, отнимают ежегодно по миллиону человек, посадив в Кремль наймитов «нового мирового порядка», у кого под потешными рожицами Грефа, Чубайса, Гайдара скрываются легированные хари американских терминаторов. Америку ненавидит человечество, отравленное наркотиками, СПИДом, педофилией, голливудскими фильмами ужасов и насилий, которые, как из огромного Содома, разлетаются по миру из ядовитой колбы Манхэттена.

Помню, как я стоял на Белградском мосту в предпасхальную ночь, куда вышли толпы сербов заслонить от бомбежки родную столицу, и над нами в темном небе летели рыжие факелы американских крылатых ракет, разрывая в клочья детские сады и школы, посольства и университеты, и я бессильно стонал, воздевая к небу кулак, моля Бога, чтобы он развернул ракету, отвел ее от пасхальной белградской церкви, унес за океан, обрушил на содомитский Манхэттен. Не все мои молитвы достигают ушей Господа. Но одна дошла, знаю точно.

Как лидеры добиваются власти? Одних, как драга, вычерпывает на поверхность партийная машина, и они, неотьемлемая

часть

машины, несут в себе бездушный чертеж механизма.

Другие возникают из тайных глубин масонских заговоров, вползают в политику, словно тихие слизняки и улитки, и от них веет потусторонним холодом подземелий. Третьи, действуя жестоко и точно, прорезают отточенной сталью одряхлевший чехол власти, вылезают из него с обнаженным ножом, красным от крови предшественника.

Лукашенко явился как взрыв, рождающий молодую планету. Как подземный огонь, прожигающий мертвые глухие породы. Как свежий чистейший ключ, пробивший иссохшие толщи. Его не предсказывали звездочеты, не вычислили астрологи, не угадали яйцеголовые аналитики. Его родил народ в годину страшных испытаний, вытолкнул из своей горячей страдающей плоти, как сердце, не желая умирать, выталкивает жаркий всплеск жизни.

Его президентство, политический рост, быстрое развитие, молниеносное восхождение в национальные лидеры, его страстная борьба среди враждебного, желающего ему погибели окружения, его стремительное обучение, обретение навыков блестящего дипломата, государственника, виртуозного стратега, уходящего от прямых столкновений с могучим врагом, его страсть, юношеская наивность, душевная открытость, крестьянская неутомимость, его «счастливая звезда», спасающая в безвыходных ситуациях, его превращение из сильного лидера в «Отца нации», кому народ вручил не просто власть, но историческую судьбу, наделяя высшими духовными полномочиями, — все это не обьяснить мертвенным ра-.зумом политологии, не измерить холодным циркулем рациональной науки. Мир, на который навинчивается огромная железная гайка; человечество, которое загоняется в узкий бетонный туннель; «новый мировой порядок», который отрицает божественный промысел, историческое творчество, мечту о Рае Небесном, заповедь о вселенском братстве, — вот секрет появления Лукашенко. Бунтующее человечество, исхлестанное бичами «либерализма», хрипящее в наморднике «общечеловеческих ценностей», — это оно наделило Лукашенко своей страстью, мукой, криком о помощи, зовом к бою, сделало его мудрецом и героем.

Славяне чувствуют, что он — их. Тянутся к нему, хранят, окружают любовью, молитвой, страшатся потерять. Слишком много было недавних потерь. Предатели выдали врагу славного Караджича, и теперь тот, как лесной зверь, прячется от ищеек, забиваясь в чащобы боснийских гор. Забомбили Милошевича и в оковах увезли в тюрьму, где мучают долгой инквизиторской пыткой. На Украине правит лукавый, сморщенный, как упавшее яблоко, Кучма, поменявший тяжелые советские ракеты на жилетку фирмы Версаче. В России после смрадного, словно гнилое дупло, Ельцина, пришел аккуратненький, легкий, как стрекозка, Путин, чьи прозрачные крылышки шелестят в гостиных Генуи. Только в Минске Лукашенко, яркий и одинокий, как подсолнух.

Есть на земле места великих аномалий. Там искривляются магнитные силовые линии, ломаются компасы и приборы навигации. Возникают турбулентные взрывы атмосферы, утягивая в пучину корабли и сбрасывая с небес самолеты. В таинственной воронке истории пропадают народы, исчезают могучие армии, рушатся непобедимые царства.

Есть на земле места, отмеченные великими злодеяниями, где искривляются силовые линии нравственности, ломаются координаты людских представлений о добре, не действуют божественные уложения и заповеди. Адскими энергиями воспроизводится и плодится зло.

К таким местам относятся болота вблизи Меконга, где были забиты насмерть, мотыгой в череп, миллионы кампучийских мучеников. Или Освенцим, где по сей день вырастает крапива в два человеческих роста, удобренная пеплом сожженных евреев. Или каменные пустыри у палестинских лагерей Сабра и Шатила, где израильские «коммандос» учинили резню безоружных беженцев. Или город Грозный, разрушенный Ельциным, с погребенными под бетоном тысячами чеченцев и русских. Если смотреть на эти места из космоса, на фотоснимках они отмечены непрозрачной туманностью, таинственным излучением зла. Если приблизиться к ним по земле, внезапно испытаешь беспричинный ужас, как вблизи Чернобыля, где в светлом солнечном воздухе льется невидимый яд радиации. Если принести в эти места икону, она начинает плакать.

К таким средоточиям зла, к скоплениям величайших пороков и преступлений, из тех, за которые Данте помещал грешников в последний, самый страшный круг ада, — к таким сгусткам тьмы относятся поселения новых властителей России, укрывшиеся в реликтовых борах вдоль Успенского шоссе, в старинных дубравах, что у Барвихи и Жуковки, в чудесных лугах у Москвы-реки, подле Усова и Николиной горы. За последние несколько лет там выросло целое царство, окруженное непроницаемой для глаза завесой, с бесчисленной вооруженной охраной, военными постами, бетонными изгородями, колючей проволокой, электронной сигнализацией, телевизионными камерами слежения, парящими в небе вертолетами. Лишь издали, сквозь цветочную пыльцу лугов, волнистую листву дубов, сверкнет золоченая крыша дворца, блеснет беломраморная колонна. С шоссе на голубой асфальт скользнет стремительный кортеж лимузинов. Постовой подобострастно приложит к фуражке ладонь, отдавая честь священному облачку бензиновой гари.

Совершим путешествие в этот «рублевский рай», где проводят свой краткий земной век вельможные злодеи и святотатцы перед тем, как опрокинуться в железный раскаленный центр земли, в девятый круг ада. Там, в преисподней, Вельзевул грызет кричащего от мучений, прошедшего курс китайской медицины Ельцина.

Господин Буш, позвольте искренне и горячо поздравить Вас с блестящей победой на выборах, сделавших Вас Президентом Америки. Напряженно наблюдая за пересчетом голосов во Флориде, мы понимали, что подсчитываются отнюдь не бюллетени, но шансы человечества оставаться на путях Господних, в многообразии и свободе исторического творчества, либо превратиться в угрюмую Вавилонскую башню «нового мирового порядка», в который намертво будут замурованы народы, культуры и верования, накрытые всемирной ермолкой. Ваше мужество, такт, блестящее поведение ваших соратников, ваш опыт патриота Америки, предпочитавшего в молодости полеты на боевом истребителе унылому хождению в синагогу, делают Вас не просто лидером континента, но ключевой фигурой на изломе тысячелетней истории.

С Вашей победой мы связываем крушение самой страшной в русской истории, губительной для нашего народа группировки, именующей себя «либералами», вот уже десять лет уничтожающей Россию. Эти «либералы» с хвостами библейской саранчи погубляют миллионы нашего населения, уменьшают русскую территорию, отравляют народ пороками и болезнями. Ненавидят Россию религиозной, геологической ненавистью. Эта группировка, узнав о поражении Гора, переживает ужас, зарывает бриллианты в землю, переводит деньги на Кипр, отсылает детей за границу. Есть свидетельства, что она задействовала все свои информационные, оккультные, финансовые и разведывательные рычаги для того, чтобы обеспечить победу Гора, спастись самой, платя за это страшную цену, будь то погибший «Курск», финансовые обвалы или усиление террористической экспансии на Кавказе и в Средней Азии.

Мы убеждены, что с провалом Гора открывается возможность судебного расследования невиданных актов коррупции как в Америке, так и в России. Беспристрастные следователи вскроют криминальные стороны комиссии «Гор — Черномырдин», финансовые преступления «Бэнк оф Нью-Йорк», разграбление кредитов МВФ группами российских коррупционеров, истинные причины сфабрикованного дефолта и многое другое, что обеспечивалось связкой администрации Гора — Клинтона с группой российских «либерал-реформаторов».

Мы полагаем, что неизбежный уход Олбрайт, ставшей символом кровавых бомбардировок Югославии, а также Ваши заявления о намерении Америки уйти с Балкан, открывают для православного славянского мира возможность новой эры. Устраняют из политики омерзительное лицемерие демократов, которые, прикрывая технологиями «стелс» содомитские шалости Клинтона, стирают с лица земли цветущую страну в центре Европы.

Мы убеждены, что Вы, господин Буш, и Президент России Путин, оба оперирующие категорией «национальные интересы», найдете взаимопонимание как два политических субъекта, способных осмысленно и предсказуемо сотрудничать или соперничать. Что неизмеримо благотворнее для России, нежели то отвратительное состояние, когда «либералы» растворили в своем ядовитом студне всякие признаки Российского государства. Поддерживали в России хаос и безвластие, управляемые из зарубежных центров. Путин, оттесняя «агентов влияния Клинтона — Гора», угнездившихся на НТВ, в олигархических кругах, в политических элитах, выстроит государство, ответственное за свою политику, какие бы, пусть самые острые, формы эта политика ни принимала.

В каждом русском сердце — невыносимая тяжесть. В каждой русской реке — вода Баренцева моря. В каждой русской семье — горе и слезы «Курска». На железную палубу, извлеченные из пучины, ложатся тела подводников. «Бэтээры» везут гробы мимо плачущих вдов. Флот провожает товарищей.

В великих трудах, на пределе человеческих сил несет боевое Дежурство, уходит в Мировой океан. Российское государство, среди взрывов, пожаров, ядовитой клеветы «демократов», лютой ненависти телеведущих, продолжает выстаивать под натиском грозных сил. Напоминает лист брони с выбоинами от снарядов, с горелыми вмятинами и рваными трещинами.

В который уж раз утомленный катастрофами, изведенный тяготами народ обнаруживает свою глубинную мощь и этику. Духовный стоицизм. Неколебимую стойкость. Способность обратить поражение в победу. Невыносимую боль — в грозное сопротивление. Смерть — в бессмертие. Кромешную тьму — в светоносный порыв.

«Курск» — не просто железный остов, упавший на дно океана. Не только мощная подводная машина, разрушенная океанской стихией. Это русская крепость, выставленная навстречу врагу в ледяное полярное море. Ядерный, из титана, оснащенный электроникой, с торпедными бойницами Соловецкий монастырь, где матросы, офицеры и мичманы, торпедисты, механики и акустики — как монахи, ведущие бой не только с супостатом, но и с черными, налетевшими на Родину силами, отбивающие их от каждого русского дома и сердца. Они погибли на боевом посту, погибли в сече и на братской молитве. Они угодны Богу.

Герои «Курска» достойны самой высокой почести, на которую способна страна. Этой почестью могло бы стать захоронение подводников в Кремлевской стене. Кремль, со своими соборами, золотыми куполами, священными надписями, является высшей святыней России. Ее каменной иконой, на которую молилось множество поколений русских людей. Святой усыпальницей, где покоится прах великих князей и царей, создавших «белое царство». Мистическим пантеоном, где упокоились «красные» герои и мученики, сделавшие уходящий двадцатый век русским веком.

Об испепелении сатанинской башни молились старцы в Оптиной пустыни, в Псковских Пещерах, в Киевской лавре и на Афоне. Молились отшельник в Костромских лесах, молчальник на Валдае, странствующий монах на Чуйском тракте. Бог внял молитве. Башня горела так, будто огромная ведьма в косматой юбке летала над городом. Дым был цвета и запаха преисподней. Огненные капли серы и фосфора окропляли место, где когда-то было кладбище самоубийц, а ныне множество искусных садистов десять лет терзают народ. Впрыскивают в него внутривенное из трупных ядов, отчего народ покрывается пятнами, воет, сходит с ума, кидается с мостов, ведается на крюках, вскрывает себе вены. Однажды, осенью 93-го, не выдержал и пошел штурмом на проклятую иглу, у которой его переколотили из пулеметов во славу хорошеньких дикторш с личиками смазливых вампиров, и телеведущих, косматых и страшных, как сон утопленника.

Что-то не выдержало в природе вещей — в медном кабеле или в сердце ангела небесного. Быть может, последних мерзостей, которые вытворяло ОРТ с североморскими вдова ми. Или гадостей НТВ, которое показывало Хангу девственницам, натерев ее чесноком и ртутью. Башня дымила, превращаясь то в огромную Новодворскую, бранящую коммунизм, то в Киселева, воздающего хвалу войскам НАТО. Черным облаком из башни вылетал Попцов, изображавший уродами ветеранов войны. Дядюшка Познер, как пастор, верхом на метле, в кальсонах, носился вокруг иглы. Голова Сванидзе, пугая пожарных, одна, без щуплого тела, мерцала белками, держа в зубах туфлю Наины Иосифовны. И только Швыдкой, зацепившись за башню подтяжками, был невозмутим, как причинное место голого прокурора.

Когда замолчала эта огромная бетонная сука, как испугались олигархи, заверещали политологи, жалобно закурлыкали журналисты, завыли нечеловечьими голосами певички, загуркали активисты Еврейского конгресса, скукожились носатые куплетисты, заерзали хвостатые святоши. Еще бы — ведь сгорело их главное оружие, которым они погубляли народ. Лопнула электронная пушка, из которой расстреливали безоружных людей. Заклинило стенобитную машину, которой долбили Россию.

В эти дни, пока молчит чудище, легче воюется солдатам в Чечне, работается водолазам в Баренцевом море. Люди вдруг услышали, как растет трава, капает дождь, звенит гармошка. Как дядя Вася поет русскую песню, а девочка Тоня читает стих Пушкина.

Господи, сделай так, чтобы внутри башни вместо сгоревших кабелей вырос зеленый плющ до неба, а весь легион, населивший стекляшку «Останкина», остался навсегда без работы. Чтобы Доренко превратился в безвредного салонного сноба, а Киселев снова поступил на службу в Пятое управление, где подавал бы начальнику бутерброд к чаю. Ну зачем нам телевидение, Господи, ведь мы и так знаем, что Шнитке — самый великий музыкант, а Бродский — самый великий поэт, а Зиновий Гердт — самый великий актер, а Жванецкий — самый смешливый одессит, а Чубайс — самый способный электрик, а Гайдар — самый румяный людоед, а Глеб Павловский, поселившийся в Кремлевских курантах, немножко жульничает, ежесуточно переводя стрелки на три минуты вперед.

После Окинавы Путин немного поспит, и его позовут за «круглый стол» крупного российского бизнеса. Покуда Путин на Окинаве вставлял Шираку японские палочки, в Москве «крупный бизнес» ушел из Думы, рассказал еврейский анекдот, слетал в Швейцарию, где на него заведено уголовное Дело, переманил к себе десяток губернаторов, объявил войну президенту, начал создавать антиправительственный холдинг, принялся ковать оппозицию, долечил остатки желтухи, подкинул деньжат Глебычу, помирился с Гусинским, пощекотал хвостиком ноздри генералу Семенову спустил в Кабардино-Балкарии несколько селевых потоков и, утомившись от полезных дел, залез в мешок к Солохе, где уютно уснул, уткнув козлиные рожки в живот крестившего его отца диакона.

«Крупный российский бизнес» — это вид плесени, выросший на срубленном дереве российской государственности. Вакциной из этой плесени убили страну и могут убить весь мир.

«Крупный российский бизнес» нельзя сравнивать с английским капитализмом, родившимся под стук мануфактур и рев паровых машии. Нельзя сравнить с американской буржуазией, которая в драных портках, отстреливаясь из кольтов, добиралась до Клондайка и, царапая ногтями землю, отыскивала самородок. Нельзя сравнить с австралийским бизнесом, который, изживая в себе пирата и разбойника, в поте лица своего распахивал саванну, в великих трудах создавал край благонравия и благоденствия.

«Крупный российский бизнес» — это энергичная и преступная мразь, лишенная моральных основ, которая в сумерках перестройки торопливо, как мародер, обобрала убитую Родину, сдирая с хладеющего тела ожерелья, часы, нательные кресты, набивая ими пахнущие чесноком карманы.

Не ударив палец о палец, не создав ни одной машины, ни одной философской доктрины, банкиры и олигархи действовали, как шагающие экскаваторы. Прошли по стране и вычерпали все ее богатства, деньги, ископаемые, художественные и научные школы, перегнав за рубеж, оставив вместо страны жуткий, наполненный смрадом карьер. Они отдали ненасытному Западу плодоносные силы России, сулившие нам цветение в XXI веке, который благодаря мерзавцам становится веком стратегического поражения Родины. Это они, банкиры и олигархи, ответственны за русскую катастрофу, за исчезновение восьми миллионов жизней, за попрание уголовных законов и религиозных заповедей, за растление нескольких поколений.

В Писании сказано: «Дух дышит, где хочет». Может покинуть храм, где молились десятки поколений, и обнаружиться в тифозном бараке. Может отвернуться от проповедника-златоуста и войти в косноязычного, узревшего Бога бродягу. Народ, уловленный в огромную авоську думских выборов, ослепленный цветными прожекторами громадного шапито, посыпанный конфетти и древесными опилками ОВР, оглушенный хлопушками Жириновского, рыком дрессированного «Медведя», не узнавший в рыжем клоуне своего палача, а в голой наезднице — злую колдунью, наш великий и наивный народ показал на выборах, что он ценит судьбу страны выше собственной миски, умирая, шепчет в последнем вздохе: «Боже, спаси Россию!»

Путин подставил пустую целлофановую оболочку с надписью «Единство» этому народному дыханию и взлетел высоко. Только попробовал усмирить Чечню, намекнул на русскую силу, не дал армию на растерзание НТВ — и голодный, вымирающий народ, не дождавшись падения Грозного, поверил ему на слово, отдал свои голоса. Путин только издали показал бумажный свиток «Российско-Белорусского договора» — и народ уверовал в восстановление великой России, поддержал маленького премьера-каратиста.

Лужков, соскочивший с ослика «либеральных реформ», спрятавший в нафталин ермолку, напялил золотой шишак храма Христа Спасителя, вскочил на Конька-горбунка «русской идеи». И этот сказочный конек перенес его через геенну огненную, уготованную ему Волошиным, ускользнул от Доренко, прикормленного на человечьих мослах, размалеванного фосфором, как собака Баскервилей.

Пенопластовый Жириновский, который никогда не утонет из-за обилия в его веществе сероводорода и веселящего газа, бесподобно играл русского богатыря. Размахивал деревянным мечом, издали, в темноте, при удачном гриме и слепоте наблюдателей, был похож на Добрыню Никитича.

Коммунисты Зюганова, сохраняя свою «красную сущность», наращивая патриотическое содержание, вновь добились лидерства в Думе. Замурованные в глухую стену информационного умолчания, которая покрепче Берлинской стены, на нищие пятаки обездоленного народа, не сравнимые с алмазами Березовского и Абрамовича, на героическом стоицизме своих агитаторов, коммунисты расширили присутствие в Думе. Администрация и правительство использовали всю мощь своей беспринципной власти, но не отбросили патриотов. Однако подсадные «красные» вожди, лилипуты-националисты, себялюбивые гордецы, марионетки режима с удостоверениями ФСБ в виде пенсионных книжек украли у КПРФ 7 % голосов. Не перепрыгнули пятипроцентный барьер, утопили в проруби чаяния своих избирателей. В этом есть и отрадная сторона — навсегда ушли из политики пустоцветы, нарядные обманщики и архаические бутафорские уродцы.

Никуда не уйдет из русской жизни «красный смысл». Русский народ на пашнях и в битвах, на дыбе и в странствии, в молитве и в гульбе хранит лампаду «красного смысла».

В князе и в монахе, в художнике и в космонавте воспроизводит эту божественную вселенскую силу, избравшую для своего земного обитания русскую душу. Красный конь. Красное солнце. Красная весна. Красное слово. Красное знамя. Красная площадь. «Красный Октябрь».

Когда осыпется тусклая перхоть демократии, слиняет сусальная позолота кремлевских «реставраторов», погаснет галлюциногенная цветная картинка на водянистом экране.

Мы снова узрим на белокаменной стене неистребимую фреску Красный ангел распростер над Россией огненные крылья.

Красная конница летит по степям и долам, собирая империю. Красный крейсер выплывает на студеную воду, в которой купается, плещет алый конь с золотым наездником. Идея Русского Рая, Русской Победы будет жить, покуда живет и дышит последний русский. Ибо эта идея вменена человечеству, как железо вменено земной материи. Будет пребывать в ней в виде колчедана, стального двутавра или райского наливного яблочка.

Лукашенко со славянским упорством, одержимый священной идеей Союза, сращивает своей страстью, жизнью и кровью растерзанное тело СССР. Как героический машинист, вцепился в разорванную сцепку вагонов, жилами и костями удерживает целостность состава, на который напали бандиты. НАТО замуровало Россию в огромном континентальном мешке, страшится соединению двух государств, их совместному прорыву на Запад. Олигархи с двойным гражданством отняли у русских заводы, недра, родную культуру, национальную власть. Ненавидят Лукашенко, сохранившего для белорусов заводы, прессу, народные песни. Клевещут на Договор, нашептывают гадости в полуоглохшее ухо Ельцина, трепещут при одном виде «батьки» за свои наворованные кошельки. Телеканалы, напоминающие кишки, по которым катятся отбросы и смрад, оскорбляют Лукашенко.

Льют яд, то по каплям, то целыми лоханками. Отравляют колодцы народной веры в славянский Союз. Фракция «Яблоко», пятнистая, как штаны натовского офицера, всем своим выводком удочеренная Олбрайт, сыплет песок в подшипники Договора.

На улицах Минска кровь. Молодые фанаты из «Народного фронта», опоенные мухоморами, устроили свару. Прорывали головами кордоны. Забивали булыжниками милиционеров. Сами падали под ударами тяжких дубин. Чистюли и;} оппозиции, «белые воротнички», сидели в своих штаб-квартирах, по телефонам управляли толпой. Беклемищева, «яблочная» фея, сунулась в центр скандала. Не для того ли, чтобы днем позже Явлинский поднял кошачий визг в Думе? С с той же ли целью, с которой провокатор Шеремет по приказу Березовского полез на виду у пограничников в запретную зону, снискав терновый венец мученика? Или Ступников с НТВ, раздразнивший великана Лукашенко, за что получил от Гусинского лакомую должность в Израиле?

Президент Лукашенко только что с триумфом посетил Калининград, наступив на немецкий хвост. В России и Беларуси обсуждают Союзный Договор. Поэтому и началась цэрэушная операция в Минске, посыпались доллары и шекели в карманы оппозиции, развернулась информационная бойня НТВ и ОРТ.

Александр Григорьевич, вы — пылкий, самолюбивый, честный. Вам несносны мерзости политических шлюх и информационных кликуш. Но терпите, как мы, русские, терпим. Выдавливаем из русской жизни страшный, вонзившийся в нас осколок натовского снаряда. Вы — наш верный союзник, наш национальный герой. В каждом русском доме, на каждой русской поляне вам накроют стол, поднесут чарку. Выпьют с вами, Александр Григорьевич, за братский Союз,

Армия, родная, краснознаменная, ордена Суворова Первой Степени, Берлинская, Манчжурская, Дагестанская, мочи их, сук бородатых! За изнасилованных русских женщин! За казненных и замученных в рабских подвалах! За расстрелянных русских батюшек! За Женю Романова, которому отрезали голову! За русских танкистов, сожженных в Грозном! За мальчиков, охмуренных наркотиками! За девочек, проданных в Турцию! За дома в Печатниках и на Каширке! Мочи их, бородатых, в Новолакском районе и в Хасавюрте, и в Буйнакске! Достань их в Ведено и в Бамуте! Генералы, жалейте «сынков»! Воюйте не числом, а уменьем! Сперва штурмовики, на средних высотах, по дотам и бетонным укрытиям! Потом вертолеты, «нурсами» и ракетами — по скоплениям! Танки прямой наводкой — по пещерам и норам! «Ураганами» — по окопам, по подземным штабам! «Гиацинты» — по перевалам, по путям отхода, по складам оружия!

Потом спецназ, малыми группами, под прикрытием «бээмпэ»! По снайперам — «самоходками»! Работать «шмелями» и «мухами»! Работать подствольниками! Мотострелки, берегитесь «растяжек»! Не суйтесь в дома: сперва две гранаты — в окошко и в дверь — потом перебежками, с кувырком, по-афгански! Ополченцы, аккуратней с оружием! Без «броника» не ходить! На брустверах зря не толпиться! Дырку в башке жене не покажешь! «Проческу» вести грамотно — Ахмет идет, Махмуд прикрывает! В «зеленку» по одному не соваться, ваххабиты в плен не берут!

Мужики, не остервенитесь! Не всякий чеченец — враг, не всякий Степашин — друг! Лежачих не бить! Пленных не стрелять! Убитых врагов закапывать на глубину полметра ниже уровня моря!

Батарея!.. Цель «301»!.. Осколочными!.. Беглый!..

Огонь!..