За годы службы следователю Пафнутьеву довелось повидать всякое: трупы, кровь, безумные глаза убийц. Но даже он содрогнулся, когда бандиты показали ему отрезанную голову его осведомителя. При этом его руки были скованы наручниками, и он даже не мог отвернуться. Похоже, это не последний «сюрприз» из тех, что заготовили бандиты следователю-заложнику.
Пафнутьев не теряет самообладания только потому, что знает – где-то рядом его ребята, особенно один из них, отчаянный и бесстрашный, которого все зовут Зомби...
В пятницу вечером после допроса Пафнутьев не вернулся домой – вместе с Андреем уехал в его деревенскую берлогу, где когда-то познакомились они при столь печальных обстоятельствах. Наутро они отправились за грибами, набрали столько белых, что не смогли все зажарить на громадной сковородке, а отдохнув, пошли на вечернюю зорьку половить рыбку. Клевал в основном окунь, но какой-то необыкновенно крупный. Килограммовые рыбины прекрасно клевали в тот тихий неспешный вечер. Так и получилось, что на ужин у них была свежая рыба, а поскольку Пафнутьев предусмотрительно захватил с собой бутылку водки, то пир удался на славу. Андрей, правда, не пил, но не возражал против легкого пафнутьевского загула. Со стороны могло показаться странным их общение – оба молчали. Им и не было надобности говорить. У людей вообще нечасто бывает потребность в разговорчивости, чаще это идет от суетности или боязни замолчать, так тоже бывает. Пафнутьев и Андрей молчания не опасались, поскольку не было между ними ничего невнятного, смутного. Отношения были ясными, понятными обоим.
– Надо было Вику с собой захватить, – обронил как-то Пафнутьев, когда его поплавок слишком уж долго оставался неподвижным на красноватой закатной глади реки. Из этого замечания можно было заключить, что мысли его бродили весьма далеко от речушки, в которой водились громадные, красновато-полосатые окуни.
– Да, – неопределенно протянул Андрей, неотрывно глядя на свой поплавок.
– Давно ее видел?
– Порядком... Звонила недавно, рассказала про лифтовую историю...
