Рассказы из этого сборника похожи на разные входы в один и тот же лабиринт. Через светлую иронию или желчь сарказма, сквозь дебри психоделики и экзистенциальный ужас они все ведут в одну точку – туда, где читатель вместе с героями осознаёт иллюзорность так называемой реальности. И выход из этого лабиринта не предусмотрен, за исключением одного: продолжать жить. Единственный выбор, который у вас никто не отнимет, – просто продолжать жить, несмотря ни на что. Ну и оставаться приличным человеком, конечно. По возможности.
Стрелка
Артём торопился как только мог, но всё равно опаздывал. Это ж надо было выдумать – назначить встречу в метро! Вроде не дети уже по свиданкам-то бегать. Приехал бы к ней с шампанским, с цветочком – всё как полагается. Посидели, выпили, потом музычка медленная, расслабляющая. Довальсировали до дивана – свет, естественно, гаснет – и «давай, Любаша, познакомимся поближе».
А тут на тебе: «Проспект Мира», в центре зала. Хрен ей, а не цветочек!
Артём в который раз посмотрел на часы – нет, никак не успеть. Ничего, не графиня, дождется.
Он сбежал по лестнице и на мгновение остановился у книжного киоска. Ехать предстояло через весь город, а тратить время впустую Артём не любил.
«Чего-нибудь легенького, отвлекающего, – думал он, скользя взглядом по цветастым корешкам. – Желязны, что ли, взять? Тоже не угадаешь».
Эвакуация
Автобус свернул на Садовую и, приблизившись к Дому культуры асбестоцементного завода, чуть притормозил. Пассажиры дружно ухватились за поручни. Карпов, прижатый к ледяным дверям, сделал судорожную попытку найти точку опоры и на случай, если сохранить равновесие не удастся, наметил крепкую спину в черном пальто.
Коренные жители Оконечинска знали, что маршрут номер восемь проходит через огромную рытвину, которую автобусу никак не миновать, – разве что он выйдет на встречную полосу. Карпову же как оконечинцу некоренному пришлось прочувствовать эту особенность местного ландшафта собственной макушкой. Даже спустя полтора года он безошибочно узнавал салон, в котором получил «боевое крещение»: небольшую вмятину в потолке над задней площадкой так и не выправили. То ли по лености, то ли, как говорится, в назидание.
Приготовившись подпрыгнуть на ухабе, пассажиры замерли. Нудный ребенок, изводивший соседей своими капризами, и тот притих, вцепившись в напряженную ногу родителя.
Ожидание ямы растянулось на несколько нервных секунд, после чего люди опасливо зашевелились. Сидевшие у окон, не сговариваясь, стали продувать в замерзшем стекле маленькие слезящиеся лунки. Карпов расцарапал иней на узком дверном оконце и не без труда разглядел приземистое здание с крупными буквами на фасаде «ДК АЦЗ», рядом с традиционными колоннами которого, обглоданная временем и непогодой, зябла статуя в виде мужика с лопатой.
Скульптура напоминала замок из песка, подточенный прибоем: ноги утратили ступни и округлились в слоновьи тумбы; свободная рука, когда-то указывавшая на залежи полезных ископаемых, укоротилась до культи, из которой страшно торчала бурая арматурина. Черты лица стерлись, и голова стала похожа на болванку. Единственной уцелевшей частью тела каменного человека была огромная лопата, сработанная из нержавейки. Весной, умытая первым дождем и еще не засиженная птицами, она блестела особенно ярко.
