За час до рассвета Олег Гарин вышел к торговому центру. Четыре огромных корпуса на внешней стороне Кольцевой дороги когда-то были гипермаркетами, а теперь превратились в складские помещения. Цемент, цемент и еще раз цемент, тысячи тонн цемента — вот все, что здесь хранилось. Неподалеку возвышались исполинские курганы песка и щебня, а большую стоянку при торговом центре загромождали штабеля арматуры.

Москва не сразу строилась, но отгородить ее от мира было решено как можно быстрее, и к концу августа две тысячи двадцатого года это почти удалось. Работа не останавливалась ни на час: юркие японские экскаваторы выкапывали траншею под фундамент, сварщики собирали в ней арматурную конструкцию, следом двигались монтажники, которые устанавливали опалубку из пластиковых щитов, и она тут же заливалась свежим раствором. Сегмент за сегментом вокруг бывшей столицы вырастал Периметр — трехметровая бетонная стена с частоколом из стальных вертикальных штанг. Вероятно, поверху планировали разместить следящую аппаратуру, а может, и автоматические пулеметы. Бог знает, как руководство собиралось остановить разрастание Зоны. Трудились здесь в основном азиаты, и жители Подмосковья сразу окрестили эту стену Малой Китайской.

Солнечный диск оторвался от верхушек деревьев, и блоки прожекторов, освещавших строительную площадку, начали поочередно выключаться. Над округой разнеслась серия звучных металлических щелчков.

Гарин продолжал лежать в сухой неглубокой ямке, которую он ночью скорее учуял, чем увидел. До складов отсюда было метров пятьсот, экскаваторы приближались неумолимо, однако не так быстро, чтобы заставить Олега спешить. Он до сих пор не решил, что лучше: отойти подальше от стройки или пересечь границу Москвы здесь, пока техника не вырубила заросли кустарника, такие удобные, что лучше и не сыскать. Кусты подходили к Кольцевой дороге и обрывались в нескольких метрах от автобусной остановки возле крытого пешеходного моста. Путь выглядел настолько простым, что это слегка смущало. Две экспедиции в Припять навсегда отбили у Олега Гарина привычку верить в счастливый случай.

Случай тем не менее подвернулся. Справа Гарин услышал шорох и, осторожно взглянув из-под козырька камуфляжного кепи, заметил группу из трех человек. Люди двигались тем же маршрутом, явно намереваясь проскочить через МКАД по мосту. Олег благостно вздохнул и, устроив подбородок на кулаке, приготовился наблюдать.

— Стоп! — скомандовал Крот, едва они свернули во двор.

Вытаскивать пистолет проводник не спешил, из чего Гарин заключил, что если им и грозит опасность, то не смертельная. Он остановился, пытаясь проследить за направлением взгляда Крота. Рядом, тихонько посапывая, замер Степан. То есть теперь уже Калган, хотя на слух Олега, сталкерская кличка его нового знакомого была не очень. Как если бы шило переименовали в мыло.

Проводник обернулся и махнул спутникам рукой.

— Сюда идите. Особенно ты, Кепка. Тебя это в первую очередь касается.

Последний комментарий скорее насторожил, чем заинтересовал Гарина. Он осторожно приблизился к Кроту, по-прежнему не произнося ни слова.

В таких случаях принято обниматься, но время было упущено, и Олег продолжал стоять в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. Михаил Столяров, сидевший напротив, то улыбался, то хмурился и также не отводил взгляда.

— Ну и где тебя черти носят? — выдавил он наконец. — Я уж думал, не приедешь.

— Кто тебя впустил? — ляпнул Олег первое, что пришло на ум.

— Ева, — невозмутимо отозвался Столяров.

— Кто?..

Из кухни струился аромат яичницы с колбасой. Слышался жирный клекот на сковородке, и это подтверждало, что запах еды — не иллюзия.

Олег осторожно, в несколько приемов, поднялся на диване и сел. Самочувствие было отличным, но все же резких движений он пока побаивался.

Кровь на паркете была старательно затерта, осталась лишь бледная полоса — от стола к дивану. Гарин взглянул на окно и обнаружил, что солнце не опустилось, а наоборот, взобралось выше.

Зверски хотелось есть.

Олег отрешенно вспомнил, что ни яиц, ни тем более колбасы в холодильнике перед отъездом он не оставлял. Еще через мгновение он сообразил, что плита у него электрическая, а напряжения в московской сети нет уже несколько месяцев.

— Голливудские барбосы любят обсасывать тему бардака в нашей Службе Безопасности. Врут они все. Бардак у нас где угодно, только не в СБУ, ты уж мне поверь. Это в кино у них любой мудила может разобрать кирпичную кладку в метротоннеле и тут же оказаться в секретном бункере, — фыркнул Столяров. — На самом деле секретные бункеры строят как раз так, чтобы затруднить несанкционированный доступ, а не облегчить. Хотя какому-нибудь герою шпионского фильма это может показаться неправильным.

Гарин осторожно вздохнул.

— Мне действительно интересно, но, по-моему, ты начал слишком издалека, — сказал он.

— Ты куда-то спешишь? Ладно, перехожу к делу: в прошлом месяце кто-то ограбил наш архив.

— Архив СБУ? — уточнил Олег.

— Кто такие? Откуда?

Вопросы задавал сутулый лысоватый мужичок лет сорока пяти, со злой невыразительной мордочкой и глазами цвета застиранной рубашки.

Столярова и Гарина втолкнули на кухню первыми, и они уселись на табуретки. Доберман привалился к подоконнику. Остальные были вынуждены стоять. Девять человек не могли поместиться на кухне физически, однако бандиты упорно пытались это сделать. Последние трое теснились в дверях, наступая друг другу на ноги.

— Простые люди мы. Сами по себе, — ответил Михаил после долгой паузы. — А ты кто такой?

— Скутер, — весомо произнес главарь. — Слыхал?

Телефонный справочник нашелся неподалеку, в квартире у соседа Юрия Ивановича. Доберман с утра пошел по нужному делу и в поисках бумаги помягче наткнулся на толстый том энциклопедического формата.

«Мальвина» на юго-западе Москвы оказалась всего одна.

— Парикмахерская, — объявил Столяров и, вырвав страницу, сунул ее в карман. — Можно было и догадаться.

Доберман напутал, салон «Мальвина» находился не на «Новых Черемушках», а еще ближе, на «Калужской».

— По идее, мы с тобой ее проезжали, когда везли консервы от Кенса, — сказал Гарин Михаилу. — В тех местах сплошные НИИ да заводы, почти все — оборонные.

Пока Олег с Михаилом ездили, Доберман убрался в квартире — насколько это было возможно. Он даже вымыл полы, и запасы питьевой воды от этого почти не пострадали. На кухне был порядок, в прихожей стоял большой мешок с мусором.

Книга Добермана лежала на столе. Сам сталкер находился в приподнятом настроении — то ли вычитал доброе предзнаменование, то ли просто получил удовольствие от уборки.

— Правильно сделал, что никуда не пошел, — кивнул ему Гарин.

— А что, неприятности были? — Доберман тревожно оглядел обоих соратников, словно пытался найти у них ранения.

— Ничего особенного. Потом расскажем, — пообещал Столяров. — Считай, что мы сработали как громоотвод, и та жопа, которую ты себе нагадал, накрыла нас. Но сейчас не об этом, — отрезал полковник. — Лучше вот о чем поговорим. Давно ли здесь Скутер верховодит, ты не в курсе?

— Заноси осторожней.

— Э, куда вперед ногами-то?

— Да какая разница?

— Нет, переворачиваем.

— Давайте уже быстрее, жрать охота!

Ночью Гарин спал плохо — можно сказать, не спал вовсе, а балансировал между болью и ужасом. Каждые полчаса Олег просыпался и раз за разом силился уразуметь, действительно ли он проснулся, или пробуждение ему только приснилось. К утру это бредовое состояние настолько его измотало, что он поднялся с постели и решил больше не ложиться — и через пять минут снова уснул, сидя на кухонной табуретке.

Когда в дверях появился Михаил, он все понял без слов. Полковник сел рядом, помолчал какое-то время и неожиданно сказал:

— Второго убивать намного легче. Хотя тоже тяжело. И третьего, и четвертого — тяжело, что бы там ни говорили. Но первого покойника не сравнить ни с чем. У тебя это случилось в Зоне, там совсем другое.

— Здесь, — хмуро поправил его Олег. — Зона — это не «там». Это здесь.

— Да… Зона — она как война. А бывает, что и хуже. Не разберешь, где свои, а где чужие. Это самое пакостное. Но еще паршивей, когда ты даже не понимаешь, по каким критериям делить людей на друзей и врагов.